Линкольн Чайлд - Злая река

Земля по обе стороны дороги была плоской и невыразительной. На северном горизонте за спиной Колдмуна сверкали молнии. Через сорок минут, показав хорошее время, Колдмун объехал Каррабель, миновал гигантскую тюрьму и оказался на еще более пустынном двухполосном шоссе № 67, прямом как стрела, проложенном среди мелколесья заброшенных плантаций карибской сосны, перемежающихся с кипарисовыми болотами. Небо успело затянуться темными тучами, ветер усиливался, раскачивая кроны деревьев вдоль дороги.

Колдмун проехал мимо потрепанного стихиями знака «Тейтс-Хелл-Стейт-Форест». Лес и в самом деле напоминал ад — заболоченный, густой, пугающе темный. Еще через десять миль надо будет начинать искать ответвляющуюся на запад дорогу к старому сахарному заводу. Колдмун сбросил скорость, проехал мимо двух-трех лесовозных дорог, перекрытых насыпями и густым кустарником. Наконец он увидел дорогу в гораздо лучшем состоянии, упирающуюся под прямым углом в шоссе № 67. Она тоже была перекрыта — воротами из металлических труб, слишком крепкими для тарана, с оградой из колючей проволоки по обе стороны от ворот. Колдмун остановился и, направив свет фар на старую дорогу, осмотрел ее. Поросшая травой, дорога тем не менее казалась вполне пригодной для проезда. И уходила в нужном направлении.

Колдмун вышел из машины и двинулся вдоль ограды к тому месту, где деревья росли достаточно редко, чтобы между ними можно было проехать. Он вернулся в «джип», поставил его на полный привод, подъехал к найденному месту, вырулил под прямым углом и резко нажал на педаль газа. Машина врезалась в проволочное ограждение, которое разорвалось с приятным для уха звоном. Колдмуну пришлось поработать баранкой, прежде чем он выехал на лесную дорогу. Она уходила в темный лес, описывая плавную кривую.

Он остановился, чтобы свериться по навигатору. Сигнал был слабый, и, опасаясь потерять его, Колдмун сделал скриншоты карт, на которых была изображена сеть старых лесовозных дорог, ведущих к сахарному заводу, и сохранил их для дальнейшей сверки.

Чем дальше он продвигался, тем в больший кошмар превращалась дорога, размытая дождями, покрытая камнями и выбоинами, заросшая высокой, выше капота машины, травой. Он ехал так быстро, как мог себе позволить на этой дороге, едва различая ее повороты, полуослепший от света собственных фар, отраженного от растущих стеной сорняков. Несколько раз он чуть не завяз в грязи, но благодаря проходимости «джипа» сумел преодолеть даже самые глубокие выбоины. Выросший в резервации, Колдмун хорошо знал, что такое грунтовые дороги, и инстинктивно чувствовал, как с ними справляться. Это было почти то же самое, что ехать по свежевыпавшему снегу. Главное правило состояло в том, чтобы не останавливаться, постоянно жать на педаль газа.

Заброшенная плантация карибской сосны вскоре уступила место болотным кипарисам с узловатыми стволами и перистыми ветками. Когда сигнал навигатора вполне предсказуемо исчез, Колдмун поехал дальше, ориентируясь по сохраненным скриншотам, прикидывая свое местоположение методом счисления пути и держа направление по компасу телефона точно на запад. Там, где лесовозные дороги пересекались или разделялись, он пытался выбирать ту, что получше, но иногда эти дороги вскоре превращались в абсолютно непроезжие, и приходилось возвращаться. И вдруг, совершенно неожиданно, он выехал на недавно расчищенную дорогу, на которой остались еще следы покрышек. Дорога пряталась под высокими, образующими арку кипарисами. Колдмун не сомневался, что она ведет к заброшенному сахарному заводу. Он свернул на нее, чувствуя, как колотится сердце, и остановился, выключил фары и вышел из машины на разведку. Вдали, там, куда вела дорога, в ночном небе виднелось слабое сияние, отраженное собирающимися грозовыми тучами. По его оценке, до того места было мили четыре.

Туда увезли его напарника.

Колдмун вернулся в машину и медленно двинулся вперед с выключенными фарами, освещая дорогу фонариком, выставленным из окна. Постепенно сияние становилось ярче, и наконец он увидел огни над верхушками деревьев. Он остановился и взял бинокль. Это было похоже на тюрьму: одинокая бетонная вышка с блуждающими лучами прожекторов, за ней — низкое промышленное строение высотой, наверное, в три этажа, с желтыми квадратами окон. Рядом с вышкой расположился куб ярко освещенного главного здания. Видимо, там и было сосредоточено управление всей операцией, поскольку здание стояло в самом центре комплекса. Колдмун почувствовал, как у него все внутри сжалось при мысли о напарнике. «Вот скоты!»

Чувствуя, как в нем закипает ярость, он напомнил себе еще раз, что должен сосредоточиться. Это большой комплекс, там наверняка много людей, они начеку, они вооружены и хорошо защищены. Подобное не могло существовать без ведома правительства. И он снова порадовался, что не поддался своему первому порыву и не позвонил Пикетту. Не говоря уже о времени, которое ушло бы на сбор штурмовой группы, даже группы моментального реагирования, никто не знает, куда может быть передана информация, а этот пока еще не найденный «крот» уже успел причинить много вреда.

Колдмун поехал дальше, уже без фонарика, — света из комплекса хватало. Разумеется, это означало, что и его тоже могут видеть. Он не сомневался, что где-то на дороге есть пропускной пункт с часовыми, воротами и забором.

Пожалуй, стоит спрятать машину.

Колдмун съехал на край дороги. Но куда ее спрятать? Разве что утопить. Он немного помедлил. Потом опустил все окна и оставил водительскую дверь открытой. Включив пониженную передачу, он направил машину в болото за обочиной, давя на газ, чтобы набрать как можно больше инерции. Когда машина наконец перестала двигаться и начала погружаться, он схватил рюкзак и выпрыгнул в теплую мутную воду. Машина побулькала и зашипела, с удивительной скоростью погружаясь в топь. Колдмун понял, что тоже погружается, и в панике рванулся к дороге, неуклюже вытаскивая ноги из жижи. Оглянувшись в последний раз, он увидел, как из открытых окон машины с булькающим звуком вырвался воздух, когда над крышей сомкнулась черная вода.

Он вернулся на дорогу, отряхнулся как мог от болотной жижи и посмотрел в сторону комплекса. Это просто безумие. Хрен еще туда проберешься. Нужно составить план действий, потому что лезть туда без плана бессмысленно и глупо — и самоубийственно.

Глядя на бетонную вышку, он неожиданно вспомнил своего деда, Джо Колдмуна, который во время Второй мировой войны сражался на Тихом океане в Двадцать четвертом корпусе Семьдесят седьмой пехотной дивизии. «Мы — народ воинов», — сказал он как-то Колдмуну, рассказывая, что именно его, Джо, дед по имени Дождь на Лице выпустил смертельную стрелу в Джорджа Армстронга Кастера в битве при Литл-Бигхорне [73] Битва при Литл-Бигхорне — сражение американской армии с индейцами-лакота в 1876 году. Дождь на Лице — историческая личность, и он действительно участвовал в битве при Литл-Бигхорне. . В то время это казалось Колдмуну безумным противоречием: патриотизм его деда и любовь к стране в сочетании с гордостью за убийство Кастера, — но так оно и было. Во многих домах резервации висели фотографии членов семьи, служивших в армии.