Анна Каролина - Защитник

– Ссадина. – Мартин Лунд качает головой. – Это не так. Я подозреваю, что это ожог, который он сам себе нанес свечой, зажигалкой или чем-то подобным. После этого он еще несколько раз травмировал себя. Это деструктивное поведение напрямую связано с его психологическим состоянием. Дугласу плохо, и я советовал его родителям обратиться к детскому психиатру, но они и слышать об этом не хотят.

Прежде чем Эбба задает вопрос, она бросает взгляд на Саймона:

– Они не объясняют почему?

– Нет, но у меня сложилось впечатление, что отец считает, будто психиатрия – это полная ерунда. Мать, напротив, более восприимчива. Она была бы не против получить помощь, но, если вы хотите узнать мое мнение, похоже, в этой семье все решения принимает отец.

– Вы когда-нибудь говорили с Дугласом наедине?

– Нет, один из родителей всегда был рядом. Но в любом случае подросток редко может раскрыться перед незнакомцем, для этого требуется профессиональный разговор с психологом или с кем-то, кому он действительно доверяет.

– У вас есть соображения по поводу того, что именно его тяготит?

Мартин Лунд включает экран компьютера и просматривает документ:

– Судя по карте, он обращался за помощью с похожей травмой два года назад, и если учесть то, что только что произошло в их семье, трудно не начать пристальнее к ним приглядываться. В целом же я не хочу заниматься спекуляциями, повлиять на подростка могло что угодно, детей сегодня легко выбить из колеи. – Он снова поворачивается лицом к Эббе и Саймону. – Но за его поведением определенно стоит какая-то психологическая травма.

– А что бы вы предположили?

– Я никогда не высказываю догадки. Вам решать. Наверное, поэтому вы и пришли сюда.

– Верно, – говорит Эбба, которая надеялась получить бронебойную версию, полностью согласовывающуюся с ее собственной.

Понятно, есть вещи, в которых не хочется обвинять человека, не имея на то веских причин, так же, кажется, думает и Мартин Лунд. И, как он сказал, деструктивное поведение Дугласа могло появиться из-за чего угодно.

Но в этом конкретном случае Эбба располагает большим объемом информации, чем врач Дугласа. Джорджио Моретти пошел на свидание вслепую с дочерью незадолго до ее убийства, девушка состояла в группе, помогающей жертвам сексуализированного насилия в семье, а Николас очень беспокоится за своего младшего брата. Эбба понимает, что ей нужно поговорить с кем-то, кто близко общается с Дугласом, с кем-то, кто встречается с ним каждый день и кто должен был заметить, как он себя чувствует.

– Его учитель, – говорит Эбба Саймону, когда они, поблагодарив Мартина Лунда за помощь, направляются к своим машинам. – Нам нужно поговорить с учителем Дугласа.

– В какую школу он ходит?

– Я не знаю, но это несложно выяснить. В крайнем случае спросим у Николаса.

Она достает мобильный из кармана, печатает имя Дугласа, слова «школа» и «Лидингё» в поле поиска. Ждет, пока загрузятся варианты.

– Кстати, ты хорошо провела Новый год? – спрашивает Саймон, надевая шапку, которую достает из кармана куртки.

Эбба мгновение медлит с ответом, гадая, знает ли он что-нибудь о ее ночном госте. Но как он мог о нем узнать? – Я была дома и отдыхала, – говорит она, снова нажимает на экран, ругаясь на плохой сигнал. – Итак, Джорджио Моретти, похоже, проявляет какое-то особенное упрямство в отношении своих детей. Он не отводит Дугласа на прием к детскому психиатру, а Николасу не хотел помогать нанять адвоката. Интересно, из-за чего это происходит.

– Гм… – говорит Саймон, подойдя к Эббе слишком уж близко. – Значит, в Новый год ты была совсем одна?

Эбба вдыхает холодный воздух. Что же он все никак не отстанет?

– Да, только я и Эйнштейн.

Она сосредоточивается на результатах поиска, которые наконец появляются на экране, ей совсем не хочется вспоминать, как она проснулась в постели с парнем, имени которого даже не знает. Эбба замечает, что Саймон пристально изучает ее, и она еще больше склоняет голову. Неужели по ней все видно?

– Вот она, – говорит Эбба. – Школа Торсвик.

– Кто классный руководитель?

– Такой информации здесь нет. Вижу какой-то репортаж о дне легкой атлетики, когда Дуглас занял второе место в забеге на двести метров, но я прочитаю больше, когда сяду в машину. Я скоро насмерть замерзну.

– Слушай. – Саймон хватает ее за куртку, заставляет остановиться и встретиться с ним взглядом. – Между нами все в порядке?

– А почему должно быть не в порядке?

Саймон отпускает ее, кладет руки на затылок:

– Ты должна знать, что Хелльберг все время меня контролирует и постоянно спрашивает, чем я занимаюсь. – Ты расследуешь убийство.

– И все?

– Разве этого не достаточно? Я думала, что полиция именно этим и занимается.

Саймон фыркает и опускает руки:

– Хорошо, я сдаюсь. Сейчас мы найдем этого классного руководителя, и мне нужно возвращаться в отделение.

Он поворачивается, отходит к «вольво», открывает водительскую дверь и смотрит на Эббу, прежде чем сесть в машину:

– Созвонимся, когда что-то найдем. А ты отдохни там с фляжкой, которая у тебя в бардачке. Помни, что я полицейский. – С этими словами он захлопывает дверцу, запускает двигатель и выезжает с парковки.

Что это было? Эбба идет к своей машине и залезает внутрь. Включает печку посильнее и дует на заледеневшие пальцы, глядя на бардачок, как будто это он так ее задел. Жажда ощущается всем телом. Во время разговора с Мартином Лундом Эбба представляла, что вот-вот поедет в винный магазин и сделает целебный глоток сразу, как только купит выпивку. Совсем маленький глоточек, чтобы это было незаметно, если она нарвется на полицию.

Но теперь Саймон все испортил, это из-за него она мучается угрызениями совести. Тиран проклятый!

Полчаса спустя в районе Хьортхаген их впускает в свою квартиру женщина лет шестидесяти. Ее зовут Моника Хаммаргрен, она классный руководитель Дугласа, и когда она говорит, то жестикулирует так, будто стоит у доски. Саймон связался с ней через директора школы, и даже хорошо, что они зашли, ведь она все равно была дома и прибиралась после Рождества. Они садятся за сосновый стол на кухне и, пока разговаривают о том ужасном происшествии со старшей сестрой Дугласа, Моника подает им кофе в чашках с синими краями и печенье на серебряном блюде. – Я звонила его матери несколько дней назад, чтобы узнать, как у него дела. Боже мой, как это должно быть ужасно для них всех.

Эбба согласно кивает.

– Много ли у Дугласа друзей? Хорошо ли он себя чувствует?

– Ну, он немного общается с одним мальчиком в классе. В остальном Дуглас довольно замкнутый, его трудно понять. Я обычно думаю, как ему очень повезло с футболом, потому что там ему приходится взаимодействовать в группе. Ведь его отец – тренер.