Такэси Сиота - Голос греха

— Ну, вот мы и добрались…

Радом стоял Тории. Наверное, в жизни этого человека бывало всякое, но для Акуцу он всё равно оставался «дьяволом» криминального репортажа.

— И почему только происходят такие преступления?

Всё это время Акуцу шёл по следу, и теперь, когда пришло время выпустить расследование из своих рук, он чувствовал лёгкую опустошённость. А ещё глубоко внутри чувствовал усталость при мысли о том, что ещё один отрезок жизни остался за спиной.

— Наша работа как математическая факторизация. [159] Факторизация — разложение натурального числа в произведение простых множителей. Как бы трудно это ни было, нужно уметь отвлечься от несчастий и печалей, находящихся на поверхности, и продолжать делить их на «почему». Делить, пока не получишь «простые числа». Не самое лёгкое дело, но нельзя, махнув рукой, бросать его на полпути. В «простых числах» — суть этого преступления; в них правда, которая нужна людям.

В этот момент Тории похлопал его по плечу.

— Ты хорошо поработал.

И тут же отошёл в сторону.

Акуцу подумал, удалось ли ему добраться до этих самых «простых чисел»? Надо продолжать задаваться вечным вопросом, возможно ли ещё деление… Глядя в спину идущему в сторону сцены Соитиро, он молился, чтобы и для этого человека наконец задул ветер времени.

«Похоже, вечером пойдёт снег».

Когда он снял туфли и переобулся в тапочки, то вспомнил эти слова Ами. На нём были толстые носки, но он почувствовал, что пальцы ног замёрзли. Обогреватель в прихожей не работал, и ему захотелось накинуть на плечи пальто, которое он только что снял.

— Пожалуйста, проходите сюда.

Приветливого вида женщина пошла вперёд. Акуцу последовал за ней; за ним рядом шли Тосия и Соитиро. Видимо, и вправду пойдёт снег. Он дотронулся до греющего пластыря на пояснице. На хорошо отполированном полу отражался свет ламп. Он не так представлял себе это: учреждение оказалось довольно новым. По мере движения в помещении становилось теплее. Количество обитателей дома, попадавшихся им по пути, тоже возросло. В общем зале сотрудники, видимо, готовились к новогоднему приготовлению моти. [160] Моти (или мочи ) — лепёшки, которые делаются из истолчённого в пасту клейкого риса. Популярное накануне Нового года традиционное блюдо. Издалека доносились радостные голоса пожилых женщин. В канун Нового года дом престарелых в городе Кобэ был переполнен радостью приближающегося праздника.

Подойдя к коридору-переходу, женщина в розовом фартуке остановилась.

— Там находятся жилые комнаты.

Показав куда-то вглубь коридора, она вошла в комнату, расположенную тут же, по левой стороне. Раздвижная дверь была открыта и закреплена дверным фиксатором. Над дверью висела табличка «Комната для отдыха».

Они вошли внутрь. Первое, что бросилось в глаза, — стеклянная дверь, сквозь которую виднелось море. Волны создавали мерцание на водной поверхности. Вдали, у горизонта, плавали белые кучевые облака. Хотя, похоже, было ветрено, но кое-где виднелись рыбаки.

В комнате было довольно светло. Справа находилась небольшая стойка; перед ней за круглым столом сидели трое мужчин и женщин и пили чай.

— Кобаяси-сан!

Женщина, сидящая в кресле-каталке за столом ближе к окну, отвела взгляд от моря и посмотрела на вошедших. Седые волосы, тревожная улыбка, на губах неяркая помада.

…Девять дней назад на пресс-конференции на Соитиро обрушился шквал вопросов. Он, хотя и запинаясь, искренне отвечал на них, и постепенно раскалённая атмосфера в зале поостыла. Из полиции префектуры Киото просочилась информация, что они будут допрашивать Соитиро о поджоге, и журналисты на этом основании сделали вывод, что Соитиро и есть «ребёнок с кассеты». Это вызвало большую шумиху, будто пчелиный улей разворошили. Средства массовой информации, включая интернет, несколько дней подряд публиковали новости о деле «Гин-Ман». Новость подхватили Корея, Тайвань, Гонконг и Англия. Все крупные издания и телекомпании широко тиражировали «правду, всплывшую через тридцать один год».

На Тосию тоже обрушились запросы от журналистов. Он сократил рабочий день в ателье и стал давать интервью то в кафе, то в ресторане недалеко от дома. Рассказывать об одном и том же по многу раз было изнурительно, но, как человек, который взял на себя ответственность за преступление своих родственников, Тосия старался, по мере возможности, быть искренним.

Всего в проекте было семь публикаций; заканчивались они рассказом о встрече в кофейне в Хатиодзи. Для сообщений была открыта многоканальная телефонная линия. Позавчера вечером позвонила сотрудница пансионата: «У нас живёт женщина, которая говорит, что является матерью господина Соитиро». Акуцу перезвонил по указанному номеру, дабы убедиться в этом, и пришёл к выводу, что информация заслуживает доверия. Вот так сегодня они оказались здесь.

Соитиро, стоявший позади, молча вышел вперёд. Замер на мгновение, а потом решительно направился в сторону женщины. Перед креслом-каталкой упал на колени и приблизил лицо к женщине.

— Мамочка…

Стоило женщине услышать его глухой голос, её лицо исказилось, и она, протянув руки вперёд, произнесла: «Со-тян…». Соитиро сжал её маленькие ладошки в своих руках, и они обнялись, то и дело обращаясь друг к другу. Внезапно переполняющие Соитиро чувства прорвались наружу, и он разрыдался в голос: «Мамочка, мамочка!..»

Тело седовласой женщины, Икусимы Тиёко, сидевшей, опустив голову, мелко дрожало, до них доносились всхлипывания.

— Мамочка, прости, прости…

— Со-тян, сыночек, ты плохо видишь? Что случилось? Болеешь?

Тиёко сжимала обеими руками лицо Соитиро и утирала ему слёзы большими пальцами рук. Наверное, сейчас, как никогда, он раскаивался в том, что бросил мать и сбежал. Соитиро всё извинялся и извинялся, уткнувшись лицом в материнские руки.

Тосия, не сдержавшись, поднёс к глазам носовой платок. У Акуцу глаза тоже покраснели, но нужно было исполнять свои журналистские обязанности. Он достал из сумки фотокамеру и тихонько, без вспышки, нажал на кнопку.

Три человека с понимающим видом встали из-за стола. Женщина-сотрудница шёпотом обратилась к Акуцу:

— Позовите, если что-то понадобится, — и вышла вместе со всеми.

В просторной комнате они остались вчетвером.

Соитиро снял очки и вытер слёзы рукавом пиджака, того самого, который был на нём во время пресс-конференции. Затем приподнялся и, повернувшись, произнёс:

— Это моя мама.

— Прекрасный вид из окна, — отреагировал держащий в руках камеру Акуцу.

Тиёко, засмеявшись, опустила голову.

Мать и сын сидели рядом друг с другом, Тосия и Акуцу разместились перед ними — началось интервью. Тосия осознавал, что сегодня его роль заключалась в том, чтобы просто слушать и кивать. Акуцу показал написанные им статьи, рассказал, как проходило его расследование. Затем перешёл к вопросам.