Наталия Кина - Черновик

– С чего ты взяла… – начала было Влада, а Лета усмехнулась себе под нос и пожала плечами:

– В классе Гариной не было, когда мы Каринку привели, я ее специально выглядывала, подумывала прибить где-нибудь под лестницей нечаянно, потому что надоела.

– Во, бля, говорун проснулся! – усмехнулась в свою очередь Влада, но согласилась, что думала о том же и Таньки действительно в классе не было.

– Так пойдемте сейчас проверим, – предложила Эва, резво меняя курс и только теперь замечая, что Карина сама бежит к ним.

– Вы видели?! – Подбегая, она запустила вперед слова. – То есть слышали? Про Таньку, про то, что с ней ночью было?

В рекреации было полно учеников, и кто-то оглянулся на громкий голос, а кто-то сам стал разговаривать громче.

– Сомов был с ней там вчера и, говорят, ночью такие видюхи выкладывал… – глядя огромными глазами то на Эву, то на сестер Ярошевич, зашептала Карина, оказавшись в эпицентре их внимания. – Я даже повторять не буду, а потом все видео пропали, только следы кое-где, что удалено…

– А Училка? – первой сообразила Эва.

Карина отрицательно покачала головой.

– Как ни в чем не бывало. Даже ни слова не сказала мне.

Карина зачем-то еще раз оглянулась по сторонам, а потом зашептала, глядя исключительно на сестру:

– Я Дашу видела утром. Она только пришла и вскользь так сказала, что все пучком. Значит, она нашла ее, а больше ничего не известно. Что за видео, откуда и куда делись?

– А что за видео-то? – действительно повторила Влада.

Карина посмотрела на подругу своими огромными глазами и покачала головой:

– Я не знаю, но говорят, такое… Сами еще услышите. Все только это и обсуждают сегодня, но только не говорите никому про нас и Дашу. Никто не в курсе.

Ярошевич удивленно переглянулись. Эва слегка сощурила на сестру глаза, а Карина закусила губу и пожала плечами.

– Вы и сами тогда об этом помалкивайте, – рассудила Лета. – Подождем, послушаем, а там видно будет, если что. – Она подмигнула Карине. – Будь на связи и молчи, как этот самый… – Она досадливо цыкнула на вечно забывающееся слово. – Ну, Училка еще повторять его любит…

– Партизан, кукуха! – усмехнулась ее сестра. Девчонки рассмеялись, но что-то нервное чувствовалось в их смехе. Где-то над головами в это время прозвенел звонок.

Казалось, что со звонком вся школа пришла в движение, а потом резко успокоилась и затихла.

Немного запыхавшись, Карина оказалась на своем месте. По соседству с ней за стол села такая же слегка растрепанная новостями одноклассница, расселся и весь остальной класс, напоминающий стайку дрессированных воробьев (хотя… разве этих птиц можно выдрессировать?).

Слухи о ночных Танькиных приключениях никак не укладывались в голове вместе с новой темой по алгебре. Объясняя ее, Училка то и дело бросала строгий взгляд на Карину, сидящую в третьем ряду за третьей партой, на первом варианте. Или это Карине так казалось, но факт оставался фактом – к концу урока ни слова не задержалось в ее голове от новой темы, лишь полная мешанина из вопросов и догадок по старому делу, тянущемуся из вчерашнего позднего вечера (или еще дольше?).

За остаток дня школа пополнилась новыми сплетнями, перегорела ими и уже к шестому уроку слегка успокоилась: ничего подтверждающего сплетни не произошло. Ни к директору, ни куда-то еще не являлись ни менты, ни родители, учеников никто ни о чем не спрашивал. Уроки с переменами шли своим чередом – возможно, никаких видюх и не было на самом деле. Вернее, был какой-нибудь фейк, который сам же Сомов запустил, а потом испугался, удалил и в школу потому не пошел, что побоялся.

«Подружки» Гариной тоже информацией не располагали, кроме общих сплетен, здорово приукрашенных фантазиями особо продвинутых в сфере фантазий.

Кто-то из «подруг», правда, запустил было слух о поздневечернем посещении ее матерью Гариной с Училкой и о том, что дальше они были переотправлены к Карине, но сама Карина очень честно от этого слуха открестилась: «Не знаю я ничего, никого у нас не было, звездят», и ей поверили. Да и как можно сомневаться в этом полном честности взгляде, в исключительно правдивом, уверенном тоне? Тем более что старшая подтвердила и откровенно издевательски переспросила: «Кто говорит? Покажи мне того несчастного», и, собственно, все вопросы очень быстро рассеялись, словно дым замученной сигаретки, которую несмело закурил за углом бестолковый младшеклассник.

Лишь после школы, когда Ярошевичи свернули к своей многоэтажке, а Эва с Кариной – к своей «коробке», сестры решились обсудить коллекцию слухов. В целом картина рисовалась такой: Гарина с Сомовым действительно отправились в сомнительное место, нажрались какой-то дряни, после чего Танька решила устроить стриптиз, а Сомов – снять его на видео. По слухам, в кадр попало еще и много активных зрителей, подразумевающих после танца совсем уже бр-р-р какое продолжение. Говорят, что позже Сомов написал: «Продолжения не будет, ее продали, и она едет веселиться в другое место», но и этот коммент тоже никто показать не мог. Да и сам Сомов куда-то пропал со всех горизонтов. Хотя, может, валяется в том же самом своем аду в отключке и к вечеру нарисуется…

– Я утром ее спросила, и она ответила, что нашла и все в порядке, – тихо в сотый раз повторила сестре Карина. Эва привычно слегка щурила глаза, будто пыталась разглядеть из сегодняшнего дня события вчерашней ночи.

– Остается вопрос – в какой именно момент она нашла ее и не она ли ее купила? – тоже почти шепотом озвучила она свою мысль. В том, что Даша способна и не на такие штуки, она ничуть не сомневалась, вот только спрашивать саму Дашу точно никто из сестер не решится. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.

– А может… зайдем к Таньке? – неожиданно предложила Карина. Гарины жили совсем неподалеку, в панельной девятиэтажке дальше по проспекту.

– Совсем поехала?! – обалдела Эва. – Даже если она не в дурке еще, то мы точно спалимся перед всей школой.

– Ты параноик, – хмыкнула в ответ Карина, но в целом согласилась, только уточнила: – Что делать-то будем?

Эва набрала код домофона и, пропустив сестру в подъезд, ответила:

– Ждать, фигли.

А Карина, войдя в тень подъезда, остановилась и почти пропела:

– Дождались уже.

На площадке первого этажа у лифта стояла сама Танька Гарина и в недвусмысленном жесте держала палец у губ.

– Только не кричите, пожалуйста, не говорите ничего и особенно ей! Никому! И не ей! Только не ей! – задушенным шепотом верещала Танька, хватая сестер за руки и по очереди заглядывая им в лица. Она была странной – бледной, трясущейся, страшной какой-то и, будто из ямы, пыталась сбежать из себя самой нервным взглядом красных, заплаканных глаз. Ее было как-то много в гулком эхе старого подъезда, будто едва различимые клоны окружили со всех сторон и плодились, плодились.