Джеймс Чейз - Репортер Кэйд (пер. Згерский)

Он бросился к лестнице и посмотрел вниз.

— Жинет! — закричал он сдавленным голосом.

— Сейчас! Подождите минутку! — отозвалась она.

Он торопливо спустился по лестнице и побежал по пустому коридору, который вел в гараж. Жинет стояла возле целого ряда лыж, расставленных на подставках. Глаза ее смотрели испуганно.

— Что случилось? — спросила она.

— Пленки пропали! Они были у меня в кармане еще там, в отеле. Пропали!

— Не может быть! — Она приблизилась к нему. — Вы уверены? Все карманы осмотрели?

Он сорвал перчатки и трясущимися руками обшарил все свои карманы. Жестом отчаяния стукнул кулаками — один о другой.

— Ну, все, все, за что бы я ни взялся, идет кувырком! — Голос его дрожал.

— Наверно, выронили их… когда лезли через стену.

— Не знаю… Они исчезли!

— Может быть, они еще там. Я пойду поищу. Они легкие и в снег не провалятся. Наверно, возле стены.

— А! Возможно. Да, да, я пойду с вами. Пойдемте…

Он повернулся и бросился бежать к лестнице.

— Вэл! Подождите! Пожалуйста!

Она торопливо бросилась за ним. Кэйд нетерпеливо обернулся. Они уже стояли в холле, и он держался за ручку двери.

— Ну в чем дело?

— Вы не должны выходить! Это опасно, там, может быть, ждет полиция. А я могу. Если остановят, скажу, что возвращаюсь в отель другой дорогой. Подождите здесь. Я вернусь минут через пять.

— Вам трудно будет их найти, они же маленькие. Нет, нет, я пойду с вами. Давайте. — Он приоткрыл было дверь, но она шагнула и захлопнула ее.

— Будьте благоразумны! Конечно же, я смогу их найти! И принесу обратно. Зачем рисковать? Хватит приключений.

Кэйд внимательно посмотрел ей в глаза, и вдруг тень улыбки набежала на его побледневшее лицо.

— Ну почему же? А? Может быть, я не такой пьяный болван, как привык о себе думать, а? Ну, конечно же! И я чуть было не клюнул! Значит, я тебя страшно интересую? Вроде бы ты так сказала, а? Моя поклонница! Пленки взяла ты. Так?

— Я? Я взяла их?. Как ты смеешь думать про меня такое? Я, кажется, сделала все, чтобы тебе помочь! — В ее глазах он увидел испуг, губы дрожали. — Если не веришь мне, пошли вместе искать. Я ведь только хотела…

— Давай пленки! — прорычал он. — Немедленно! Иначе изорву все твое барахло, голой тебя оставлю, пока не найду их. Давай сюда!

Она долго смотрела на него. В ее глазах нарастала ярость, которая заставила его невольно отшатнуться. Потом она вдруг развела руками и улыбнулась.

— А мне чуть было не удалось, правда? — сказала она. — Мне даже показалось, что я здорово все разыграла. Ладно, забирай их. — Она сунула руку в карман и вытащила пистолет "Смит и Вессон", направила ствол ему в грудь. — Не двигайтесь, господин Кэйд. Убивать вас не хочу, но если придется…

Кэйд посмотрел на пистолет. Потом внимательно в ее глаза.

— Ты кто? — спросил он.

— А ну, в комнату, и руки назад, пожалуйста.

Кэйд повернулся, подошел к выключателю и зажег свет. В холле был большой камин с приготовленными поленьями. Он прошел к камину и поднес горящую зажигалку к лучинам. Пламя быстро охватило поленья.

Жинет, пятясь, подошла к столику с телефоном и, не сводя с Кэйда пистолета, набрала номер.

— Позови Никки, — сказала она и прислушалась. — Через десять минут? Скажи, чтобы позвонил мне. Я у него на вилле. Скажи: очень срочно.

Она положила трубку.

— На русских работаешь? — спросил он, изобразив праздное любопытство.

— Неважно. Мы скоро расстанемся, и я не знаю, что станет с тобой. Здесь тебе безопасней. Если удерешь, наверняка тебя сцапают. Скорей всего они тебя пристрелят. Мой совет: сиди здесь и не рыпайся.

— А ты знаешь, меня растрогала твоя забота о моем благополучии, — сказал Кэйд. Он зажег сигарету и с приятным удивлением обнаружил, что руки его не трясутся. Он взял из бара бутылку и налил себе виски. — Но кроссворд получился занятным. Пытаюсь разгадать. Поскольку кассеты все равно у тебя, почему бы не объяснить мне хотя бы, как ты ввязалась в эту историю?

Она долго думала, глядя на него, потом пожала плечами.

— Почему бы и нет? Я уже достаточно давно работаю с Анитой Стрелик. Следили за Харденбургом. Анита, разумеется, старалась очаровать его и при этом внушала ему, что ненавидит Советы и мечтает о старом режиме. Ну, а Харденбург был в восторге от нее, и, узнав о ее русском происхождении, проболтался, что собирается использовать Дусловски, поставив его у власти в России. История совершенно идиотская, но нам понадобились существенные доказательства всего этого идиотизма. Разумеется, ничего не стоило подбросить идейку мистеру Брэддоку для его "Шепота". Он отправил тебя делать снимки… Вот так мы и получили нужные доказательства — твои фотографии. У Аниты давние личные счеты с Харденбургом, что-то связанное с войной… Я специально сняла комнату внизу под твоей в отеле и ждала: а вдруг повезет? Ты, как положено, сделал снимки, и теперь они у меня. Все просто, не так ли?

Кэйд задумался.

— Но как ты угадала, — сказал он через некоторое время, — что я влезу именно в твою комнату?

— Угадала? Ничего подобного. Это — чистое везение. Ха! Если хочешь знать, я сама провела целую ночь, наблюдая, как ты сидел на том дереве.

— А что это за Никки?

— Я вижу, ты любопытен. Он хозяин этой виллы. Он повезет одну твою пленку в своей машине, другую я повезу поездом. Тактика.

— А я останусь здесь поджаривать подошвы у камина, пока бандиты Харденбурга не найдут и не убьют меня.

Она посмотрела на него с безразличием.

— Весьма сожалею. Год назад я бы на такое не пошла, но сейчас тобой можно пожертвовать. Ты ведь и сам не считаешь себя больше стоящей личностью. Разве не так?

— Большинство людей, пожалуй, именно так меня и оценивают, — сказал Кэйд, глядя на пылающие поленья.

— Честно говоря, ты всегда меня интересовал. Я считаю тебя большим мастером, и твои снимки меня восхищают. А что, это правда, что ты сломал свою жизнь из-за какой-то потаскухи в Мексике?

Кэйд ответил, не отрывая взгляда от огня:

— В качестве шпионки ты выглядишь забавно. А уж с этим пистолетом… Не откажи в любезности, не суй свой нос в мои личные дела, в мое прошлое.

Неожиданно она покраснела.

— Извини… Серьезно, прошу прощения.

— Как любезно с вашей стороны, мадам, — Кэйд обернулся к ней с улыбкой. — Я понимаю этот нездоровый интерес, потому что стал чем-то вроде музейного экспоната, на который можно глазеть. Что меня действительно удивляет, так это твоя вера в то, что я могу фотографировать. С твоим интеллектом, впечатляющей смелостью можно было бы ожидать большей проницательности. Тебе не пришло в голову, что я был до такой степени пьян, что никаких снимков у меня просто не получилось?

Она застыла, сжимая пистолет, зрачки заметно расширились.