Рэймонд Чандлер - Окно в вышине

Последние слова он уже выкрикнул.

В ответ послышались рыдания.

— Ну хватит, довольно уверток, — злобно сказал Морни. — Как ты думаешь, зачем я притащил тебя сюда? Теперь ты никого уже не одурачишь! За тобой давно следят, вот уже несколько недель. И ты была здесь прошлой ночью. Я уже побывал тут сегодня и видел все своими глазами. Окурки с твоей губной помадой, стакан, из которого ты пила. Я даже могу себе представить, как ты сидишь на ручке его кресла, и, теребя его сальные волосы, подносишь ему к губам стакан виски, а он мурлычет, как кот от удовольствия. Что, разве не так?

— О, Алекс, дорогой, ну зачем ты говоришь такие ужасные вещи.

Лилиан Гиш, [16] Лилиан Гиш — американская киноактриса. Здесь имеется в виду ее роли в фильмах Д. Гриффита, например, в фильме «Сломанные побеги». — сказал Морни, — вылитая Лилиан Гиш. Кончай изображать агонию, милочка. Мне-то хорошо известно, как это делается. Как ты думаешь, кого черта я тут околачиваюсь? Думаешь, из-за тебя? Ну нет, теперь мне наплевать на тебя, теперь ты меня нисколько не интересуешь. Нисколечко, дорогуша, нисколечко, бесценный мой ангелочек, нисколечко, дорогая моя убийца. А забочусь я о себе, о своей репутации и бизнесе. Кстати, ты пистолет вытирала?

Молчание. Потом звук пощечины, рыдания. Ей было больно, ужасно больно. Она была оскорблена.

— Слушай, ангелочек, — рявкнул Морни, — хватит халтуры. Сам снимался, и в этом деле знаток. Так что кончай. Если не собираешься рассказать, как все это было, то я начну сейчас таскать тебя за волосы по всей комнате. Ну, так вытирала ты пистолет, или нет?

Она вдруг засмеялась. Смех был неестественный, но ясный и звонкий, как колокольчик, и так же внезапно оборвался.

Я услышал, как она сказала:

— Да.

— Пила ты из этого стакана?

— Да.

Ее голос теперь был тихий и спокойный.

— И ты оставила на пистолете отпечатки его пальцев?

— Да.

Он замолчал и задумался.

— Вероятно, одурачить их не удастся, — сказал он — Кажется, отпечатки пальцев убитого совсем не получаются. И все-таки. Ты вытирала что-нибудь еще?

— Н-нет, ничего. О, Алекс, зачем ты так жесток со мной?

— Ну хватит. Хватит? Покажи-ка мне, как ты все это проделала, где ты стояла, как держала пистолет.

Она не двигалась.

— Забудь про отпечатки, — сказал Морни, — я поставлю новые, получше старых.

Она прошла мимо занавеса, и я увидел ее. На ней были светло-зеленые габардиновые брюки, свободна светло-коричневая простроченная куртка и алый тюрбан на голове, приколотый золотой змейкой. Лицо в слезах.

— Подними пистолет, — заорал Морни, — и покажи мне, как это было!

Она нагнулась и распрямилась, держа пистолет в руке. Сквозь щель в занавесе мне было видно, как она, стиснув зубы, целилась из пистолета в том направлении, где была дверь.

Морни стоял неподвижно, не издав ни звука.

У нее затряслась рука, пистолет заплясал вверх-вниз в воздухе. Я видел, как у нее задрожали лицо и губы. Она опустила руку.

— Не могу, — сказала она, вздохнув, — мне надо убить тебя, но я не могу.

Разжав пальцы, она выронила пистолет. Он упал с глухим стуком на пол.

Морни рванулся к ней и потащил ее за собой, отбросив пистолет ногой на то место, где он лежал раньше.

— Ничего бы у тебя не вышло, — грубо сказал он, — ничего. Ну, а теперь смотри.

Выхватив носовой платок, он наклонился и поднял пистолет. Открыв затвор, он стал доставать из правого кармана патроны и, проводя по ним кончиками пальцев, вставлять их в барабан. Зарядив пистолет четырьмя патронами, он покрутил барабан, и закрыв затвор, положил пистолет на пол. Затем он выпрямился, держа в руке носовой платок.

— Как ты могла убить меня, — ухмыльнулся он, — если в пистолете была только пустая гильза. Теперь другое дело, теперь он заряжен. И барабан стоит, как надо. Из него сделан один выстрел, и на нем теперь отпечатки твоих пальцев.

Она молчала, глядя на него запавшими глазами.

— Я забыл тебе сказать, — в его голосе прозвучала нежность, — я ведь вытер пистолет. Мне казалось, так будет гораздо лучше. Теперь сомнений нет. Конечно, я и раньше не сомневался, что на нем есть твои отпечатки, но теперь я уверен. Все понятно?

Она тихо сказала:

— Ты хочешь меня выдать?

Он повернулся, и я увидел его. Темный костюм, низко надвинутая шляпа. Хотя я и не видел его лица, в его голосе звучала явная насмешка, значит, он опять ухмылялся.

— Да, мой ангел. Я хочу тебя выдать.

— Понятно, — сказала она, спокойно посмотрев на него. Какое-то печальное достоинство появилось вдруг в ее довольно заурядном лице статистки.

— Я хочу тебя выдать, мой ангел, — повторил он, расставляя слова, словно выговаривать их было для него большим удовольствием. — Конечно, кто-то посмеется надо мной, кто-то станет жалеть. Но самое главное, мой бизнес от этого не пострадает. Напротив, и это очень приятно, немножечко дурной славы совсем не повредят моему бизнесу.

— Итак, я только увеличу вашу известность, — сказала она. — Впрочем, вам, конечно, не следует забывать, что подозрение падет и на вас.

— Разумеется, — сказал он, — разумеется.

— Ну, а какие у меня были мотивы? — спросила она, гладя на него спокойно и прямо, с каким-то печальным презрением, на что он не обратил внимания.

— Не знаю, — сказал он, — и знать не хочу. Чем-то вы с ним занимались. Эдди выследил вас на какой-то улице в нижнем городе, в Банкер-хилле. Там вы встречались с одним блондинистым малым в коричневом костюме и что-то ему передали. Вас он упустил, но малого выследил. Тот жил в доме неподалеку. Эдди пытался следить за ним и дальше, но парень заметил его и Эдди пришлось отказаться. Я не знаю, в чем тут дело, но этот малый, по имени Филипс, был убит вчера у себя дома. Вам это известно, радость моя?

Блондинка сказала:

— Откуда мне это знать, не знаю я никакого Филипса. Даже для меня было бы более чем странно ехать куда-то в Банкер-хилл и застрелить там кого-то.

— Но ведь застрелили же вы Ваннье, моя дорогая, — сказал он мягко, почти вкрадчиво.

— О да, — протянула она, — конечно. Вот только интересно, какие у меня были мотивы. Вы их еще не придумали?

— Этим ты займешься с легавыми, — отрезал он. — Назовем это ссорой между любовниками, или как вам будет угодно?

— Ну что ж, допустим, — сказала она, — когда он напивался, он напоминал тебя. Вот, пожалуй, и мотив.

— О, — сказал он, затаив дыхание.

— Выглядел он получше, был помоложе и без живота. А ухмылялся он, черт возьми, так же самодовольно, как и ты.

— О, — сказал Морни, по-видимому, это его задело.

— Ну как, дошло? — спросила она нежно.

Он шагнул и выбросил вперед руку со сжатым кулаком. Удар пришелся ей по лицу, сбоку. Она рухнула на пол, потом села, вытянув перед собой красивые длинные, прямые ноги. Поднеся руку к подбородку, она смотрела на него ярко-синими глазами снизу вверх.