Надежда Лиманская - Бездна смотрит на тебя

Снова прошёлся, слегка помассировал шею. Внезапно предложил:

— А не желаете ли, дорогие дамы, провести сеанс…

— Желаем, желаем! — нетерпеливо перебила Лера. — Извини, Саломея! Я об этом мечтала с самого начала!

Они снова сели напротив друг друга.

Во время сеанса Саломея вновь увидела двух женщин. Одна из них была пожилая, вторая — совсем юная. А это кто, в тени? Знакомая молодая женщина «из Лиона» где-то, в стороне от этих двоих. Саломея и та, из тени идут навстречу. Протягивают друг другу руки. Незнакомка просит о помощи. Нет, предупреждает Саломею об опасности. Совсем лёгкое прикосновение кончиков пальцев.

Саломея открывает глаза. Валерия пристально смотрит ей в лицо.

— Я тебя видела! «Там»!

Саломея улыбаясь ей:

— Вот ты какая, женщина из Лиона, ученица мэтра Филиппа! Будем знакомы ещё раз! Что ж, добро пожаловать к нам!

— Не ожидал! — потёр руки Князев. — Быстро, как говорят в народе, управились! Умницы обе! Большущие умницы!

— «Ученица мэтра Филиппа»? Слишком громко сказано. Уверяю вас! — неожиданно смутилась Лера. — Но могу ли я звать себя и вашей ученицей, Александр?

И тут раздалась мелофония сотового Саломеи.

— Слушаю!

— Вы можете говорить? — интересуется Пашков. — Если есть время, не могли бы приехать? Я жду вас!

Недоумённо посмотрела на сотовый, словно перед ней — живое существо. «Ни «добрый день!», ни «извините». Да, ладно!», — мотнула головой.

— Пашков! Извините, ехать надо! — стала извиняться.

— Вот и мне — пора! Дела! — Развёл руками Князев и тоже поднялся. — О детях не беспокойся! Блэкки и Моня — тоже, в полном порядке!

— О, Господи! Ради бога, простите, Александр Васильевич! Ну, какая я мать? А? Даже не спросила! Как только они надоедят, отправляйте назад, домой!

— Лучше ты с Вадиком приезжай на выходные! — Затем поцеловал руку Лере. — И вас, Валерия, жду с Валерием! Шашлыки, костёр, песни под гитару! Не пожалеете, ей-богу!

— Саломея, — робко обратилась Валерия, когда они покинули школу, — о какой девочке идёт речь? Ну, расскажи! — она увидела почти детскую мольбу в синих глазах. Усмехнулась:

— Вижу, Лера, не отвяжешься! Ну, не знаю, с чего начать. Сама знаешь, — вздохнула, захлопывая дверцу автомобиля. — В наши дни, к великому сожалению, мир полон насилия, люди прибегают к насилию, и даже не задумываются. О'кей! — стала разворачиваться, глядя в зеркало заднего вида. — Расскажу первую половину этой истории, вторую — сама знаешь!

— Тяжеловато, — вздохнула в конце, — скажу я тебе прямо! Но не я объявила эту войну, и я сделаю всё, что должна сделать!

— Храбрая ты, Моля! Я бы не смогла, ни за что! — резко поправила короткие волосы. — Моля! А может, и я на что сгожусь, а?

Саломея усмехнулась снова:

— Кстати, милая! А давай-ка и, правда, — со мной! Посидишь в кафе, напротив, подождёшь!

— С превеликим удовольствием!

За столом — Крошеминников, Игорь Вольнов. Без улыбки, короткое приветствие в её адрес. Пашков, сутулясь, заложив руки назад, — совсем как недавно, Князев, — нервно меряет шагами кабинет, о чём-то размышляя. У всех мужчин, — напряжённые, озабоченные лица. Саломея терпеливо ждёт, хотя и так ясно…

— За последние сутки, Саломея, — обратился к ней генерал, не поворачивая лица, очень сурово, — три трупа. Женских. Серия? Эксперты установили: молодая женщина убита так же, как шестеро из тех, девяти. А вот две другие жертвы, старше, лет сорока, убиты…

Три фотографии легли на стол. «И всё же, — окончательно решила про себя Саломея, — есть он, этот, будь он неладен, алгоритм!». Вслух довольно оптимистично, — чем вызвала недоумённые взгляды «коллег», — произнесла:

— Подводим итог. Из серии, так называемой, семь из девяти убито одним человеком. Две других кем-то ещё! Правильно? Так! — Глядя на снимки, лежащие перед ней, рассуждала: — Ещё три жертвы. Итого, — двенадцать. Но мы знаем точно, — четыре жертвы… — Постучала пальцем по фотографии. — Нас уводят, пытаются сбить со следа! Ничего удивительного!

— Вы, Саломея, и теперь будете утверждать, — она снова, как в первый раз, уловила в голосе Крошеминникова, язвительные нотки, — что эту чудовищную работу проделала женщина? За одни сутки? Вернее, ночь?

— Буду! И настаиваю!

— Да мы уже поняли, — начал Пашков, примеряя стороны, — кто-то пытается увести следствие? Но кто он?

— Она! — тихо, но твёрдо поправила Саломея.

— Доказательства? — повернул к ней голову. — Я их что-то не нахожу!

Саломея легко сбежала по ступенькам. Вдохнула раскалённый воздух. Лера ждала её в кафе неподалёку.

— Что там новенького, Моля? — Лера подвинула ближе к ней высокий стакан. — Что-то не так? — глядя на уставшее, печальное лицо, участливо спросила.

— Спасибо! Холодного не пью. — Показав на горло. — Недавно лечилась.

— Кофе? Горячий! — задорно дёрнула головой. — Думаю, в самый раз! — Лера окликнула официанта. Энергичные жесты, ужимки. Даже причёска. Маленькая птичка. Стриж. И как сразу не обратила внимания на это поразительное сходство Леры с её близкой, ушедшей из жизни, подругой? Вот почему Валерий полюбил эту женщину. Одёрнула себя, прекратив разглядывать Леру.

— Снова трупы?! Да ты что?! Ну, как? Скажи? Ну, как такое вообще может быть?! Кто остановит этого зверя?

— Двух зверей! — поправила Саломея. — Один совершает преступления, другой, заметая следы первого, тоже совершает преступления! Покрывает, таким образом, и, как кажется этому другому, — спасает! Совершает, «своё» милосердие! — Саломея огляделась вокруг. — Как такое возможно? Феномен безнаказанности! Так, кажется, выражаются психологи? Или что-то в этом роде! — Ещё раз осмотрелась. — Слушай, стриж! Случайно, сигареты не носишь?

Лера удивлённо: — Ты разве куришь?

— Да не курю я! И не курила никогда! Даже в молодости, в университете, когда все вокруг дымили…

— Вот я смотрю на тебя, Моля! — беззастенчиво, как всегда, перебила Лера. — Какая ты, всё же умная! Добрая и красивая, ко всему…

Было не до веселья, но слова Леры позабавили. Она рассмеялась.

— Ну, ты и сказала! Извини, конечно! — Краешком салфетки осторожно промокнула кончики ресниц. Снова хохотнула.

— Что смешного такого я… Ты знаешь, дорогая, а ведь ты у нас могла бы стать миллиардершей! — Снова повторила, совсем как недавно в гостях у Саломее, Лера. — Да — а! С таким талантом, даром…

— Ой, не могу, Лерка! — закатилась в хохоте Саломея. — Прекрати! Я эту красоту наводила с раннего утра, а ты! Посмотри, в кого ты меня превратила? — достала пудреницу.

— Нет, правда, Моля! Хороший ты человек, как это по-русски? Не помню. Но ты людей понимаешь и чувствуешь. Серьёзно! Не смейся. Я тебе очень благодарна!

Саломея удивлённо вскинула брови: — За что?