Александр Костенко - Колье Барбары

— Товарищ генерал, Ростова беспокоит, — набрала я домашний номер телефона начальника, предварительно испросив разрешение на использование служебного телефонного аппарата в личных целях у дежурной медсестры.

— Ростова, у вас там в госпитале отбой в котором часу? — сонным голосом спросил генерал.

Я тут же взглянула на огромные круглые часы, висевшие как раз над сестринским постом, и ахнула. Половина второго ночи!

— Извините, что разбудила, товарищ генерал, я вам завтра перезвоню.

— Ростова, ты что, издеваешься? Завтра суббота. Говори, что случилось.

— Ничего не случилось. Вы не могли бы прислать мне в понедельник все материалы по Радзивиллам, которые мы так и не забрали у учительницы Рудовича.

— Ростова, если я сейчас не ослышался и всё понял правильно, то ты абсолютно здорова и лечиться, судя по всему, больше не собираешься? И прямо сейчас посреди ночи рвёшься в бой? А мы, твои боевые соратники, конечно же, вместо того чтобы тратить бесценные минуты своей жизни на бесполезный сон, должны не теряя ни минуты мчаться сломя голову за тридевять земель за какими-то документами, которые именно сейчас, во втором часу ночи, позарез необходимы подполковнику госбезопасности Ростовой? Ты сама-то поняла, что просишь? Если ты сама говоришь, что эти материалы сейчас в Белоруссии у твоего Рудовича, то как я их тебе могу передать?

— Ну, товарищ генерал, — заканючила я, — я вас очень прошу. Мне всё равно сейчас в госпитале делать совершенно нечего. А так я бы поработала с этими документами в спокойной обстановке. Когда такой случай ещё представится? Ну, пожалуйста.

— Ростова, это только тебе сейчас делать нечего. А нам работа всегда найдётся… Хорошо. — после минутной паузы ответил генерал, — Развлекайся, коль охота есть. Охота, она, знаешь, как говорят — пуще неволи. Ладно, уговорила. Суходольский завтра с утра займётся этим вопросом, я ему наберу. Пусть смотается к твоему Рудовичу за документами. Только ты в Несвиж сама тоже позвони, чтоб сюрприз какой не получился. А Суходольский подскочит, всё заберёт и не хуже фельдъегеря доставит. Думаю, за дня два он как раз обернётся. Всё равно в выходные, я так подозреваю, ему делать совершенно нечего. Кроме как водку пить. Но знай, Ростова, что я потакаю твоим женским капризам исключительно потому, как ты у нас только что из плена вражеского чудом спасённая. Да ещё большим начальством чинами высокими обласканная. Всё, отбой!

Я положила трубку и вопросительно посмотрела на медсестру. Та вздохнула и обречённо кивнула, разрешая мне сделать ещё один звонок.

— Рудович, привет, — начала я без особых церемоний, — просыпайся, это Ростова. У меня к тебе будет просьба. Утром позвони, будь так добр, своей учительнице и предупреди, что в эти выходные к ней подъедет наш сотрудник. Фамилия сотрудника — Суходольский. Пусть она передаст ему ту коробку с документами по Радзивиллам. Ты меня слышишь? — на всякий случай спросила я безмолвствующую трубку.

— Не ори! Слышу я тебя, Ростова, прекрасно. Хотя не буду лицемерить и скрывать, что именно в данный момент предпочёл бы как раз не слышать. Ничего и никого. Ну это я так, брюзжу по-стариковски. Не обращай внимания. Я бы с превеликим удовольствием, но есть небольшая проблема.

— Какая? — решила не сдаваться я и брать неприятеля измором.

— Дело в том, моя дорогая и неугомонная, что завтра, уж не знаю как у вас в России, а у нас в Белоруссии — суббота, и у твоего друга Рудовича законный выходной. И он, этот самый друг, собрался завтра с сыном поехать в Минский зоопарк. И он туда обязательно поедет, потому как обещает это своей любимой жене и единственному сыну уже второй год подряд.

— Рудович, ты что, ещё не проснулся? Я не прошу тебя самого ехать к Галине Николаевне, а всего навсего хочу, чтобы ты выкроил для меня завтра утром пару минут своего бесценного времени и предупредил её о приезде нашего сотрудника. Вот и всё! Тебе что, трудно помочь чудом выжившему в афганском пекле старому пограничному другу?

— Ладно. Шут с тобой. Всё равно ведь ты не отвяжешься. Обещаю, утром позвоню и предупрежу. Ну и время ты выбираешь для звонков. Я просто не перестаю тебе удивляться. Ладно. Целую. Передай своему Суходольскому, пусть спокойно едет, Галина Николаевна всё ему передаст. У тебя всё? Тогда отбой.

Весь следующий день я спала, как убитая, и проснулась только под вечер. Не торопясь сходила на ужин и, ожидая вестей от Суходольского, снова незаметно для себя задремала с книжкой в руке.

Стук в дверь раздался так неожиданно, что я вздрогнула во сне и мгновенно проснулась. В палате было уже темно. — Кого это еще нелёгкая принесла посреди ночи? — недовольно подумала я, потягиваясь и нехотя поднимаясь с кровати. В дверь продолжали настойчиво стучать. — Да, — крикнула я в сторону двери, окончательно убедившись, что в покое меня не оставят, и быстро натягивая халат. Дверь приоткрылась, и в проёме показалась вихрастая голова лейтенанта Хорошилова, я знала, что сегодня он заступил на смену по охране нашего корпуса.

— Наташа, можно к тебе?

— Что случилось? — строго спросила я. Не могу терпеть, когда меня будят, да ещё столь бесцеремонным способом. К тому же лейтенанты. Никакой субординации!

— Тебя к телефону. Там, внизу, на центральном посту.

— Ты уверен? — Многозначительно покосилась я на часы.

— Ну, если ты — майор Ростова, то, значит, уверен, — пожал плечами лейтенант.

— Во-первых, не «ты», а «вы», — рассердилась я. — А во-вторых, не майор, а уже подполковник.

— Извините, я не знал — к телефону попросили майора Ростову, — пожал плечами Хорошилов, — так что ответить? Сказать, что они опоздали и майора Ростовой больше не существует? — сострил лейтенант. — Там говорят, срочно.

— Типун тебе на язык, болтун. Ладно, — проворчала я, — скажи, я сейчас спущусь. Только оденусь. — Наверное, Суходольский с Белоруссии трезвонит.

Я быстро сбежала по лестнице на первый этаж и взяла трубку:

— Слушаю, Ростова у аппарата.

— Ты не просто слушай. А очень внимательно слушай и запоминай, — потребовал грубый с непонятным акцентом голос, — и не перебивай. Если хочешь увидеть свою подругу живой и невредимой, ты должна, — в трубке послышался непонятный треск, и на несколько секунд всё стихло, я же прижимала трубку всё сильнее и сильнее к уху и молила бога, чтобы с неподдельным интересом наблюдающий за моим разговором лейтенантик ни о чем не догадался. — Так вот, — вновь прорезался неизвестный собеседник. — Даю тебе неделю. И ровно через семь дней ты должна привезти в Несвиж колье. Какое, ты знаешь. Я предлагаю честный обмен: ты мне колье — я тебе твою живую и невредимую подругу.