Оскар Мюриэл - Темные искусства

— Это Джордж Пратт, сэр, — поведал мне Макнейр. — Он…

— Угу, знаю я его. Этот Джордж гад добивался, чтобы мою сестренку судили за убийство, — наконец исторг из себя Макгрей. — Этот ублюдок хотел притащить ее в суд и выставить всем на потеху, чтобы продемонстрировать, что она не потеряла ра… — Макгрей зарычал, лицо его горело огнем. — Доктору Клоустону даже пришлось дать показания. Пратт вился вокруг него, как чертов стервятник, пытаясь сломать старика. Хотел, чтобы тот признал, что Фиалка не сумасшедшая. Что она убила… — Он не смог закончить предложение, в глазах у него пылал такой гнев, что он едва сдерживался. — Бедный старик Клоустон едва не рыдал.

— Клоустон? — эхом откликнулся я. Представить, что кто-то сумел так обидеть главу Эдинбургской лечебницы для душевнобольных было решительно невозможно.

— Я слышал, как он говорил мистеру Фоксу и этой самой Гертруде, что цыганку, верное дело, повесят, — сказал Макнейр, кивнув в сторону галерки. — Он уже прознал, что расследование отдадут ему, если шериф направит дело в суд.

— Твою же мать, — выругался Макгрей настолько громко, что почти все вокруг его услышали.

Пратт заметил, что мы уставились на него через весь зал, и отвесил нам дерзкий кивок.

Похоже, он собирался к нам подойти, и я уже приготовился к кровавому побоищу. К счастью, в этот момент появились присяжные и шериф, и приставы потребовали тишины в зале суда. Когда люди начали подниматься, в зале снова поднялся шум, но он быстро утих.

Шериф был коренастым мужчиной, низкорослым и плечистым, и передвигался тяжело, словно тело его отлили из свинца. Лицо у него было очень бледным, но скулы и кончик носа рдели румянцем, который прямо-таки пылал на фоне густой белоснежной бороды и таких же бакенбардов. Когда все сели, он обвел зал скучающим взглядом. В глазах его безошибочно определялась усталость человека, который знает, что повышение ему уже не светит и ждать остается лишь выхода в отставку и скудной пенсии.

Он представился как главный шериф Блайт (глубоким хрипловатым голосом, в котором прозвучало куда больше силы, чем угадывалось в его внешнем виде) и приступил к слушаниям.

К разочарованию тех, кто жаждал услышать пикантные подробности убийств в Морнингсайде, перед делом Катерины заслушали еще три дела. Публике пришлось высидеть их в торжественной тишине, но, когда шериф Блайт вызвал «обвиняемую цыганку» (вероятно, не сумев выговорить ее имя), люди пришли в неистовство.

Мадам Катерина вышла из комнаты ожидания в сопровождении двоих приставов. Рядом с ними она казалась крошечной и, хоть и шла с гордо поднятой головой, все же вздрагивала при звуках оскорблений, которыми ее осыпали зрители.

Заглушив гомон толпы, шериф Блайт призвал всех к порядку.

— Напоминаю всем присутствующим, — прогремел он, указывая на ряды, — что вы находитесь в судебном учреждении. Я не потерплю пустословия, непристойных выражений и непотребного поведения в любом виде. — После этих слов он понизил голос до разумной громкости: — Приведите леди к присяге.

Клерк подошел к Катерине с Библией, и, пока она произносила клятву, какой-то мужчина из зала выкрикнул нечто, чего я толком не разобрал.

Катерина с возмущением развернулась в его сторону.

— Конечно, я знаю, что такое Библия, сраное ты чучело!

— Тишина! — заорал шериф, от чего многие дернулись. Прежде чем свериться с бумагами, он еще раз окинул зал убийственным взглядом. — Как вас зовут, мадам?

— Ана Катерина Драгня.

Шериф Блайт откровенно над ней глумился.

— Какой интересный акцент. Место рождения?

К моему изумлению, Катерина так залилась краской, словно ее спросили о размере нижнего белья.

— Дамфрис.

Громогласный хохот заполнил весь зал, но только в этот раз шериф, тоже не сумевший сдержать ухмылку, дождался, пока шум уляжется сам собой.

— Говор у вас явно не из тех мест.

Катерине смешно не было.

— Мои родные с шотландцами не якшались, когда я была мала.

— Понятно. Далее… — Шериф заглянул в документы, и улыбка его растянулась еще шире. — Род деятельности?

Катерина переплела пальцы и слегка задрала нос.

— Торговля.

Редкие смешки переросли в неодобрительные возгласы и свист, чего шериф Блайт терпеть не стал. Утихомирив люд, он слегка подался вперед.

— Поясните подробнее, мадам?

Катерина взглянула на меня, а затем снова на шерифа.

— По большей части пиво варю, ваша честь. И прочими делами занимаюсь.

Брови Блайта взлетели.

— Здесь написано «гадалка».

Катерина вздохнула, подавив порыв нахамить.

— Да… ваша честь.

Зал зашептался, кто-то приглушенно захихикал.

— То бишь мошенница, понятно, — утвердительно произнес Блайт. — Вы обвиняетесь в причинении смерти мистеру Гектору Шоу, его внуку Бертрану Шоу, мистеру Питеру Уилбергу, его племяннице мисс Леоноре Шоу, а также полковнику Артуру Гренвилю и его жене миссис Марте Гренвиль.

При одном только упоминании полковника половина присутствующих ахнула. Я посмотрел назад и увидел, что та дама по имени Гертруда чрезвычайно театральным жестом прижимает платочек к носу, а Уолтер Фокс качает головой, прикрыв рукой рот.

— Признаете ли вы вину?

Шепотки в зале стихли, люди перестали дышать и напрягли слух. Катерина набрала воздух, чтобы ее было слышно даже на самом дальнем ряду:

— Не признаю, ваша честь.

Зал взорвался протестами. Народ свистел, улюлюкал и выкрикивал оскорбления всех мастей — «брехня» и «сука» были самыми мягкими из них. На то, чтобы призвать толпу к тишине, у шерифа ушла целая минута, после чего он пригрозил выставить зрителей из зала суда и продолжить слушание в закрытом режиме, если снова поднимется шум. Я думал, что он попросит Катерину описать случившееся, но вместо этого шериф предложил ей сесть и перевел взгляд на нашу скамью.

— Кто доставил тела с места преступления? — требовательно спросил он, и Макнейр поднял руку. — Подойдите для дачи показаний.

Макнейр принес присягу, назвал свое имя и звание, а затем рассказал, что к нему и еще двум констеблям обратился мистер Александр Холт, камердинер полковника. Мистер Холт опознал тела, и позже его показания подтвердил в морге мистер Уолтер Фокс.

Я был поражен, что никто до сих пор ни словом не обмолвился о спиритическом сеансе.

Шериф Блайт полистал документы. Я заметил дубликат предварительного заключения Рида.

— Где этот парень-криминалист?

Я поднялся и взял слово, прежде чем Макгрей успел хоть мускулом двинуть.

— В настоящий момент доктор Рид проводит дополнительные исследования, ваша честь.

Когда я представился, кто-то выкрикнул нечто вроде: «В жопу английскую розу!» — и по залу прокатился смех, на что Блайт не обратил внимания, поскольку нетерпеливо листал заключение.