Оскар Мюриэл - Темные искусства

— Это я устроила их брак. Ни о чем в жизни я так не жалела. Гренвиль приходился моей матери внучатым племянником — по крайней мере мне так говорили, — видимо, степень родства там была мудреная. В то время он был весьма галантен и вскружил Марте голову. Моя мать узнала, что он приходил к нам с мужем и просил руки Марты. Она вновь и вновь твердила, что этого брака нельзя допустить. Говорила, что Марта будет несчастна. — Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сдержать слезы. — Она… она сказала, что об этом ей поведали «карты», так что, разумеется, мы не придали значения ее словам!

Макгрей явно хотел встрять, желая узнать побольше о «картах», но я поднял руку, умоляя его не перебивать ее. Он уступил.

— Мать также сообщила нам об их… бесплодии. Она сказала, что брак этот обречен. Как вы понимаете, тогда мы над ней посмеялись… Но спустя семь лет, когда на детей не было даже намека, смеяться нам уже не хотелось. Бедная Марта часто приходила ко мне, говорила, что Гренвиль винил в этом ее. Что он называл ее сухой… — Она резко сглотнула, словно очнувшись от наваждения. — Большего вам знать не нужно. Это никак не связано с… вашим расследованием.

— Ваша мать помогла им? — спросил Макгрей.

Миссис Кобболд удивилась.

— Кто-то рассказал вам об этом?

Макгрей сдержал свое слово и солгал.

— Я наслышан о способностях вашей матушки. Догадаться было нетрудно.

— Она… она действительно помогла Марте. Я не знаю, как именно; это было как-то связано с травяными чаями, которые она покупала на черном рынке, и с талисманами под кроватью. Я до сих пор не уверена, действительно ли все это сработало; знаю лишь, что Эдди родился вскоре после того. Мы были вне себя от счастья. Особенно Марта. Когда она забеременела, Гренвиль оставил ее в покое. Даже подобрел. — Она сухо улыбнулась. — Насколько способна на доброту свинья.

Я задал следующий вопрос со всей возможной деликатностью:

— Мэм, могла ли ваша дочь… может быть… могла ли она желать вреда полковнику?

Я приготовился к очередной вспышке ярости, но ее сардоническая улыбка, наоборот, стала только шире.

— Пока не было детей — да, возможно… Но не сейчас, — поспешила она с ответом, заметив наше изумление. — Марте хватало забот с детьми. — Она бросила на меня пронзительный взгляд. — Вы же не намекаете на то, что моя дочь что-то подстроила той ночью? Там же был ее дедушка. Я должна была быть там.

— Нет, разумеется, нет, — снова солгал я. Встречались мне поступки и менее логичные.

— Надеюсь, на этом все, — произнесла она и снова закрылась в себе. — Как я вам уже сказала, у меня много дел.

Я посмотрел в окно.

— Нам хотелось бы поговорить с детьми.

— Ни в коем случае. Об этом не может быть и речи. Дети в этом деле никак не замешаны.

— Мы знаем, но…

— И я не желаю, чтобы они узнали о случившемся от странных чужаков.

— Странных? — повторил я.

— Вы до сих пор им не сказали? — возопил Макгрей.

— Я действую в их интересах, — огрызнулась она. — Теперь я за них отвечаю. Бедные создания едва не остались на улице.

Она откинулась на спинку кресла — видимо, осознав, что сболтнула лишнего.

— На улице? — эхом откликнулся я. — А как же особняк в Морнингсайде?…

— За него так до конца и не расплатились. Придется его продать, чтобы закрыть долги их родителей.

Я вспомнил безупречно ухоженную кожу миссис Гренвиль и слова Рида о том, что на ней были весьма дорогие украшения. Я-то думал, что они были богачами, что не знали счета деньгам — и вот теперь их дети играли на лугу, не подозревая о смерти родителей и своих будущих лишениях.

— Кстати, об этом, — добавила миссис Кобболд, — у вас хранятся украшения, в которых моя дочь была в тот вечер, а также часы и обручальное кольцо моего отца. Я хочу, чтобы все это мне вернули. Мне известно, что у полиции есть обыкновение терять вещи в своих закромах .

— Я лично прослежу, чтобы вам вернули все эти вещи, — примирительно сказал я. — Но нам необходимо пообщаться с детьми. Уверяем вас, что не станем сообщать им о случившемся.

При этих словах миссис Кобболд скривилась. Я мог бы написать трактат о том, сколько времени заняли попытки переубедить ее, но в конце концов женщина сдалась — при условии, что они с экономкой все время будут рядом. У них было на это право, поэтому мы согласились и проследовали за ними на улицу.

Окружавшие дом ухоженные лужайки постепенно перетекали в дикорастущие луга, откуда виднелись лишь макушки мальчиков, когда те весело подскакивали среди травы.

Экономка издала командный клич, и мальчики тут же явились. Брюки на них были испачканы грязью, в складках курточек торчала солома, а лица разрумянились.

— А где Элис? — требовательно спросила экономка.

— Все время прячется вон там, — указал на заросли младший мальчик.

Словно рассерженный бычок, женщина затопала в ту сторону, но Макгрей ее опередил.

— Не беспокойтесь, дорогуша. Я сам. — Он зашел в высокую траву, которая вскоре дошла ему до пояса, и издалека казалось, что он блуждает в болоте. — Смотрите-ка, кто у нас тут! — С этими словами он погрузил руку в траву и вытянул оттуда юное создание, схватив существо за грязное платье с бантом. Ребенок брыкался и радостно заливался смехом.

— А-а-а-а ! Какой ты страшный!

— Ох, ты чего, с ума сошла? Я же просто красавчик. Пройдемте, мадам.

Малышка в восторге от того, что ее несли как мешок картошки, еще долго смеялась даже после того, как Макгрей опустил ее на землю рядом с братьями. Все трое смотрели на Макгрея похихикивая, а на меня так, словно я был сердитым директором школы.

От вида их — выстроившихся перед нами, разыгравшихся и улыбающихся до ушей, мне стало ужасно печально. Невинные, беспечные дни их вот-вот должны были закончиться, а превратности судьбы — ударить по ним со всей своей мощью. Неудивительно, что миссис Кобболд так долго откладывала новости.

— Эти джентльмены хотят кое-что у вас спросить, — сказала она, после чего добавила с некоторой угрозой в голосе: — Отвечайте честно.

— Вам не о чем волноваться, — заявил им Макгрей. Он прикоснулся краем ботинка к заляпанным грязью брюкам Даниэля, который стоял в середине. — Я не стану долго отвлекать вас от ваших занятий. Кто из вас последним разговаривал с бабушкой Элис?

Дети растерянно переглянулись, и миссис Кобболд надулась, как рассерженная индюшка.

— Зачем вам это знать?

Макгрей заткнул ее убийственным взглядом, но тут же улыбнулся детям.

— Ну так?

— Меня еще не было, когда она отправилась на небеса, — сказала девочка, а потом важно добавила: — Она была моей пра бабушкой.

— В то время тебя уже ждали, милая, — сказала миссис Кобболд, неловко изображая ласку в голосе.