Оскар Мюриэл - Темные искусства

Руки мои воткнулись во что-то влажное, и меня затошнило при мысли обо всей гниющей материи, которая, вероятно, лежала здесь годами.

Я неуклюже встал на ноги и выпрямился, чтобы посветить вокруг. У меня перехватило дыхание, когда я осознал, что же передо мной лежало.

Настоящий тракт.

То была подземная улица шириной с половину самой Королевской Мили, с крутым уклоном в сторону севера. Я увидел двери и окна, заколоченные много лет назад, каменные стены в пятнах селитры, ручейки воды, сочившиеся сверху, и некогда мощеную дорогу, ныне полностью засыпанную щебенкой, камнями и почти истлевшими балками.

Я повел лучом фонаря из стороны в сторону, а затем посветил на потолочные своды, напоминавшие пещеру. После чего повернулся к дыре, которую только что проделал, и увидел сравнительно свежую стену. Согласно карте, наш подвал когда-то был узким проходом между двумя зданиями, открывавшим путь в один из множества переулков, опутывавших тупик. Это место само по себе было маленьким городом!

— Тридцать один бэ, — пробормотал я, глядя на адрес, отмеченный на квитанции. Здание с таким номером нашлось на северо-западе — примерно в той стороне, где должны были располагаться Сады Принсес-стрит и Банк Шотландии. Крошечный участок стоял почти в самом конце одного из крупных переулков.

Я немедленно зашагал в том направлении, но переулка так и не нашел. Я вернулся обратно и осветил арочный проем над проулком, надеясь разглядеть цифру. Но там, разумеется, ничего не было. Любая краска, знак или табличка давным-давно выцвели. Некоторые из здешних помещений стояли заброшенными больше века, и, как и большая часть зданий на Королевской Миле, сами они были значительно старше. Пережив гнетущую минуту, я убедил себя, что нахожусь в правильном месте, просто переулок, который был мне нужен, заложили кирпичом. Возможно, еще в те годы, когда это место закрыли.

Я постарался успокоиться, что оказалось практически невыполнимой задачей с учетом того, что дышал я с трудом.

— У тебя все еще есть время, — прошептал я и пошел дальше, решив, что попробую быстренько обойти здешние места. Если через несколько минут я ничего не найду, то побегу обратно и попытаю удачи с теми уликами, которые у меня есть. — Надеюсь, что тем не обрекаю Катерину на печальный исход, — сказал я себе, прокладывая путь между камнями, кирпичами и грудами мусора.

В этот самый момент я заметил, как среди руин мелькнула стремительная фигурка. Белесое, призрачное видение, попавшее в луч света, исчезнувшее прежде, чем я успел даже моргнуть.

И я припустил за ним вслед.

Передвигался я быстро, освещая каждый порог и окно, что попадались мне на пути. Я дошел до наполовину просевшей двери — ее верхняя часть открывалась в густую тьму, и мне показалось, что я снова увидел тот призрачный силуэт. Я не был уверен, но времени на раздумья не имел. Я взобрался на груду обломков, пролез сквозь отверстие и неожиданно свалился вниз.

Поднявшись и ощутив боль в коленях, я попытался определить свое местоположение на карте. Но тут до меня донесся отчетливый стук. Удар камня о камень. А затем нежный, тонкий смех ребенка. Меня передернуло.

— Кто здесь? — крикнул я, и голос мой раскатился эхом.

Я стоял в узком проходе, едва ли шести футов в ширину, расчерченном одинаковыми каменными нишами. Я подумал о древних усыпальницах и испугался, что вокруг меня могут лежать разлагающиеся скелеты.

Воздух здесь был более затхлым, и, глотнув его, я снова увидел перед глазами всполохи огней. Я сразу же узнал это видение: факелы, которые преследовали меня со дня смерти дяди Мориса.

Я почувствовал, как меня захлестывает тревога, и опять ощутил тот безосновательный страх, который пробирал меня по ночам.

— Не сейчас, — сказал я, прикрыв рукой нос и рот. Я попытался сделать вдох, но от местного едкого запаха мне стало только хуже.

Слова Катерины отдавались у меня в голове. У твоего дяди было послание для тебя… Ты велел ему уходить…

— Не сейчас! — взвыл я, скрючившись. Я чуть не рухнул на колени и удержался, лишь упершись рукой в запачканный холодный камень. Прикосновение к мерзкой влажной поверхности привело меня в чувство.

Я дошел до другого конца прохода, засыпанного тоннами камней, развернулся и снова увидел тот самый белый клочок материи, быстро мелькнувший в одной из ниш.

— Что ты такое? — крикнул я.

Думать мне было некогда. Я вскарабкался в одну из ниш и пролез сквозь нее. Отверстие вело в другое помещение, чуть более просторное, выходившее в извилистый коридор. Я быстро зашагал вперед, сознавая, что все дальше и дальше углубляюсь в подземелье. Мне показалось, что я вошел в чей-то погреб, но тут я споткнулся о крупный камень и, перекатившись по полу, ударился плечом в твердыню стены.

Вонь здесь стояла просто невыносимая. Пахло свежей мочой и человеческими испражнениями.

А еще фонарь разбился и погас.

Я не видел ни зги. Я лишь знал, что лежу на спине в глухом закоулке глубоко под улицами Эдинбурга.

Внезапно земля вздрогнула.

Но несильно — и я решил было, что мне все почудилось, но затем ощущение повторилось. Я прижал ладонь к камню и почувствовал вибрацию. Она появлялась ритмично, каждые несколько секунд, словно бой часов. И каждое сотрясение сопровождалось отдаленным, глухим эхом. Я понял, что слышу колокола собора Святого Жиля, призывающие народ на мессу в семь часов утра. Катерину повесят ровно через час, а я пропадаю здесь, в подземном лабиринте — без прямых доказательств и с разбитым фонарем.

Внезапно, как шпагой в грудь, меня кольнуло осознание, что в руках у меня пусто. Я выронил карту ! Видимо, в тот самый момент, когда упал на колени.

Я лихорадочно ощупал карманы. Коробок спичек, которыми я разжег фонарь, все еще был на месте. Чиркнув спичкой, я вздохнул с облегчением, но, когда крошечный огонек рассеял тьму, мое сердце замерло.

В каких-то дюймах от моего лица что-то блеснуло.

Пара блестящих глаз.

Я завопил и тут же выронил спичку, которая погасла, едва коснувшись влажной земли.

Колокола умолкли, и тогда я отчетливо расслышал… хриплые вздохи…

Нечто стояло так близко ко мне, что до меня долетали волны влажного, зловонного дыхания. Я слышал, как это нечто движется, ползает рядом, словно выжидающая змея.

Страх проник в мое тело, будто заковав грудь во льды. Мне не хотелось на это смотреть. Мне даже не хотелось шевелиться, дабы не коснуться этого создания, сопящего в темноте.

Я закрыл глаза и застонал. Как же я устал от видений огней и лиц, от звуков в ночи и уговаривания себя вновь и вновь, что ничего из этого не существует.

Я стиснул в ладони спички, сжал губы и заставил себя достать из коробка еще одну. Я распахнул глаза настолько широко, насколько мог, набрал полные легкие спертого воздуха и зажег спичку, приготовившись встретиться с тем, что было уготовано мне этой берлогой.