Оскар Мюриэл - Темные искусства

И она пошла — сперва очень медленно, словно делая мне величайшее в мире одолжение, и только после того, как я ее как следует пришпорил, ускорилась до резвого галопа.

Когда я ворвался на Королевскую Милю, на часах уже пробило шесть утра, и улица была запружена рабочими и повозками. Я подумал, что кто-то из них может быть гробовщиком, везущим в Кэлтон-хилл гроб для Катерины.

Привязывая Филиппу, я думал о бедной цыганке. Сейчас она, должно быть, одевалась, вероятно, с помощью Мэри, пока греческий священник читал неразборчивые молитвы за дверью ее камеры. И Макгрей наверняка тоже уже там, удрученно пинает пыль.

Я побежал в кабинет, задыхаясь и производя невероятный шум. Когда я промчался мимо входа в морг, оттуда с ошалелым видом выглянул доктор Рид.

— Инспектор? Что вы здесь делаете? Я думал…

— О, так ты здесь! — ликующе вскричал я и, схватив юношу, звучно чмокнул его в лоб.

— Что? Вы пьяны или?…

— Иди за мной, — велел я, не оставив ему особого выбора. Я втолкнул его в подвальное помещение, и бедный доктор едва не растянулся, запнувшись о гадкого перуанского идола, который был выше его самого.

— Инспектор, я провожу кое-какие срочные пробы для…

— Заткнись и слушай ! У нас есть шанс спасти Катерину!

Рид гоготнул.

— Серьезно, сколько вы выпили? Ее казнят меньше чем через два часа.

— Я, черт тебя дери, и так знаю, что времени мало !

Я схватил ящик с уликами из дома мисс Леоноры и вывалил все его содержимое на пол. Два предмета, которые я искал, разлетелись в стороны, и я бросился за ними вдогонку. Одним из них был дневник Леоноры. Другим — маленький сверток в коричневой бумаге.

— Что там внутри? — спросил Рид, изрядно озадаченный тем, с какой осторожностью я его разворачивал.

Я вытащил одну из свечей.

— Мне нужно, чтобы ты проверил, есть ли здесь ртуть. Инструкцию найдешь вот здесь. — Я показал ему на справочник Баттершала по судебной химии, лежавший у меня на столе.

Рид замер, и на секунду я подумал, что он лишится чувств. И на всякий случай придержал его за руку.

— Све… — свечи… — заикаясь, произнес он. — Ну конечно ! Пары ртути убивают мгновенно! Еще до того, как возникнут странные проявления, по которым мы могли бы их засечь! Но как вы можете быть уверены…

— Возьми для пробы как можно меньше. Свечи понадобятся мне в качестве улик. И если у тебя останется время, образцы тел тоже проверь на следы ртути.

— Я… я…

— О, только не говори мне, что ты от них уже избавился!

— Нет, нет. Инспектор Макгрей велел мне…

— Тогда иди уже ! — Я всучил ему книгу и подтолкнул его в сторону лестницы.

Было бы глупо надеяться, что он успеет провести пробы до того, как придет пора мне ехать в Кэлтон-хилл. Даже если скакать во весь опор, у меня уйдет не меньше получаса, чтобы туда добраться, а потом еще нужно будет проделать путь сквозь толпу ротозеев.

Я прямо-таки видел, как орава невежественных, безграмотных зевак собирается у ворот тюрьмы, а некоторые даже разбивают пикник на высоких точках Кэлтонского холма, и всем им не терпится увидеть, как повесят нечестивую цыганку. Должно быть, весь этот люд уже там, ликует так, словно на дворе праздник солнцестояния.

Я бросил свечи и дневник на свой стол и сел, заставив себя сделать несколько глубоких вдохов. Мне нужно собрать всю историю воедино, предотвратить казнь и только потом предъявить судебно-медицинское заключение. Но для этого я должен был мыслить ясно. Надо было сосредоточиться.

Начнем с дневника.

Я перелистал его до записей, сделанных еще до сеанса, узнав абзацы, которые читал десятки раз. Макгрей сделал массу карандашных пометок, особенно в тех местах, где почерк девицы был не очень разборчив. Я подумал, что сейчас он, должно быть, держит Катерину за руку, пока та стоит на коленях, слушая, как священник молится за нее.

Его пометки меня порадовали, поскольку сэкономили мне ценное время. Я листал страницы, а пульс мой учащался, когда я добрался до того места, которое искал…

Мадам Катерина очень терпеливая наставница. Она рассказала, что дух бабушки Элис очень скрытен и зол. Чтобы призвать ее, понадобятся специальные обряды и подношение…

Нам нужно будет как-то очистить помещение …

Еще одна запись, сделанная пару дней спустя, заставила мое сердце и вовсе пуститься вскачь. Она гласила:

Я нашла в подвале старые бабушкины свечи. Квитанция была приложена к обертке. Она сообщила мне все, что я хотела знать. Бабушка Элис сама освятила эти свечи.

Я рассказала о них мадам Катерине и спросила, сможем ли мы использовать их для очищения комнаты.

Она сказала, что они подойдут.

Подумать только, все эти годы они лежали там, забытые всеми! Нет способа лучше, чтобы связаться с дорогой бабулей!

Я полистал страницы и внимательно их просмотрел, но больше ничего не нашел. « Нет способа лучше, чтобы связаться с дорогой бабулей! » Это было последнее упоминание свечей.

— Подозрительно, но не слишком убедительно, — проворчал я. — По крайней мере, без заключения медика…

Я вытащил свечи из обертки. Под ними нашлась пожелтевшая квитанция с почти выцветшими буквами. Я вспомнил, что уже видел ее несколько недель назад — казалось, будто прошли годы, — и крайне осторожно поднес ее к лампе: мне не хотелось спалить то, что могло оказаться решающей уликой.

Часть слов была написана чернилами, но большинство — карандашом, едва различимым, и выведены они были очень неверной рукой. Дело усугублялось тем, что почерк был очень мелкий.

Я подскочил к столу Макгрея и, покопавшись у него в ящиках, извлек оттуда его толстую лупу. Прищурившись, я снова взглянул на квитанцию и, спустя, кажется, бесконечный отрезок времени, сумел расшифровать всего несколько слов:

36 освященных свечей…

Миссис Элис Шоу

15.00 фунтов…

— Пятнадцать фунтов за свечи ! — вскричал я.

Я продолжил изучать листок. На самом краешке страницы еще более мелким почерком была выведена подпись, которой я разобрать не смог, а еще…

Тупик Мэри Кинг, 31б

Я поднял голову и ахнул.

— Тупик Мэри Кинг!

Все нахлынуло на меня разом. Я инстинктивно потянулся к нагрудному карману в поисках своей маленькой записной книжки, прежде чем понял, что я все еще в пижаме. Книжка осталась дома. Я почти видел ее, лежащую на ночном столике возле моей кровати. К счастью, я хорошо помнил те слова — слова, которые Катерина произнесла, когда дотронулась до жемчужного ожерелья Марты и шиллинга Бертрана.

« Здесь что-то слышно… Как будто она что-то шепчет. Одно и то же слово, снова и снова… Мэри…»

Затем я взглянул на семейное древо, на даты, когда на свет появились дети Гренвилей. Я вспомнил, что Марта Гренвиль, которая не могла зачать восемь лет, обратилась за помощью к бабушке. И что бабушка Элис давала ей снадобья… Травяные чаи «с черного рынка», как рассказала мне Элиза Шоу. Существовало ли место лучше для ведьмовской лавки, чем глухие закоулки тупика Мэри Кинг!