Иван Погонин - Хищники [сборник]

— Боже мой… Скажите, вы были офицер?

— Отставной корнет Степан Фёдорович Дунка, к Вашим услугам, мадмуазель!

— Что ж, Степан Фёдорович, провожайте.

Кунцевич сидел в своём любимом ресторане — «Толстый барин», что на Думской улице и наслаждался прекрасным пивом. Хаджи-Македони телефонировал в сыскную и назначил встречу в три часа дня, было уже половина четвёртого, но пристав не появлялся. Мечислав Николаевич защёлкнул крышку часов и потребовал ещё одну кружку. Румын явился только когда сыскной чиновник выпил больше половины:

— Прошу прощения, вынужден был убедиться в отсутствии слежки.

— Ого! Всё так серьёзно?

— Лучше переусердствовать, чем недоусердствовать. Барышня оказалась весьма кровожадной. Сначала она чуть не откусила мне язык, а потом мы условились, что я ограблю её папашу.

— Проводил я её с кладбища до дома, договорился о встрече на следующий день. Встретились Я хотел барышню в ресторан отвести, а она потребовала везти её в гостиницу. Велела заказать в номер вина и фруктов, выпила, ну и набросилась на меня. Целовала так, что у меня, человека женским вниманием не обделённого, голова кругом пошла. Но к самому сокровенному не допустила. Помиловались мы с ней с полчаса, после чего она меня оттолкнула, и велела уходить, пообещав встречу на следующий день. Вышел я из отеля, сам не свой, в ближайшей аптеке брому купил и там же выпил. На следующий день картина повторилась, а сегодня, когда я её практически добился, он меня по щеке ударила и заявляет: «Я буду вся ваша, но при одном условии». Признаться честно, я в тот момент на всё был готов. Тут-то она мне и предложила гранд замастырить [33].

— И вы согласились?

— Разумеется!

— Великолепно!

Богдан Васильевич Попеску банкам не доверял. «Что же, по-вашему, я своё имущество в чужие руки добровольно должен отдать? Нет, уж, увольте! Мало ли что с ним там случится — вдруг банк обанкротится, вдруг ограбление, вдруг кассир с моими денежками сбежит? Под своим присмотром оно как-то понадёжнее будет». Собственный дом, казался Богдану Васильевичу более надёжным хранилищем. Однако, для того, чтобы на душе было совсем спокойно, действительны статский советник приобрёл в фирме «Галь и Ко», что на Марсовом поле, неломающийся денежный шкаф, снабжённый тремя замками, два из которых запирались на ключ, а третий был кодовым.

Шкаф был установлен в кабинете, господин Попеску с помощью самого хозяина фирмы научился отпирать и запирать хранилище, туда были помещены наличные деньги, процентные бумаги и фамильные драгоценности.

Волноваться о сохранности семейного богатства теперь не приходилось: для того, чтобы его похитить, надо было сначала незаметно пробраться в полный прислуги дом, подняться на второй этаж, бесшумно отпереть кабинет хозяина, запираемый всякий раз, когда Богдан Васильевич выходил оттуда, затем бесшумно же открыть два замка сейфа и подобрать код к третьему. «Ведь это же совершенно невозможно!» — считал действительный статский советник, и был бы совершенно прав, если бы не одно обстоятельство, о котором он не подумал. Дело в том, что корыстное противоправное изъятие чужого имущества испокон веку существовало в нескольких формах. И если от тайного хищения имущества господин Попеску был безусловно застрахован, то от нападения с целью хищения такового, сейф стопроцентной защитой служить не мог. Тут нужно было оружие посерьёзней.

— Вот так, вот, растишь их растишь, всю душу свою в них вкладываешь, и вместо благодарности — эдакий фортель! — Филиппов, вызванный посыльным в «Толстого барина», покачал головой. — Неужели ей совершенно не жалко собственного папаши?

— Судя по тому, какими эпитетами Виолета награждала его превосходительство — нет, не жалко, — сообщил Хаджи-Македони.

— Да-с… — Филиппов опять покачал головой. — Я даже не знаю, какие слова подыскать, чтобы ему об этом рассказать.

— Если мы расскажем о предстоящем ограблении господину Попеску, то у нас, скорее всего, ничего не получится, — сказал Кунцевич. — Сдаётся мне, что он просто строго поговорить с дочерью, та вымолит у него прощения, и всё — все наши старания коту под хвост.

— Вы что же, предлагаете всё от него скрыть? — возмутился начальник.

— Да.

— Но это же чертовски рискованно! Вдруг…

— Да не будет никакого «вдруг», ваше высокородие! — перебил начальника Кунцевич. — Мы же не будем дожидаться налёта, мы возьмём Котова, как только он встретится с господином приставом. На бессрочную каторгу Гайдуку и прежних грехов хватит. Вы, Николай Михайлович, когда с ним условились встретиться? — коллежский секретарь обратился к приставу.

— Завтра между десятью и полуднем Виолета должна телефонировать мне в гостиницу и сообщить время и место встречи с Гайдуком.

— Как только она снесётся с вами, телефонируйте на квартиру Мечиславу Николаевичу — напрямую в сыскное звонить нельзя, наш номер хорошо известен широкой публике, — сказал Филиппов. — Завтра утром я пришлю к гостинице самых опытных филеров, а когда узнаю место вашей встречи с Котовым, отправлю туда дюжину надзирателей и агентов с господином Кунцевичем во главе. Вы это… — начальник сыскной, слегка запнувшись обратился к чиновнику для поручений, — особенно не церемоньтесь. Уж очень он ловок, этот Котов. Коли вы его пристрелите при аресте, греха большого не сделаете, и казне средства на процесс сэкономите, да и «вдруга» никакого не случится.

Но «вдруг» случился.

Горничная разбудила Кунцевича в половине шестого утра.

— Сумасшедший какой-то к вам рвётся, барин, я гнала, его гнала, но он ни в какую не уходит, сказал, коли барина не позовёшь по-хорошему, без спросу к нему в спальню зайду. А я разве с ним справлюсь!

Войдя в гостиную, коллежский секретарь увидел Хаджи-Македони. Бессарабский пристав стоял посредине комнаты. Взглянув на лицо бессарабца, Мечислав Николаевич тяжело опустился в кресло.

Хаджи-Македони, конспирации ради, за день до встречи с Виолетой перебрался из «Пале-Рояля» в меблированные комнаты «Версаль», что на Лиговской, и был прописан в новом жилище по паспорту Степана Фёдоровича Дунки. Фиалке Дунка объяснил, что после смерти дражайшей супруги покинул Петербург, бывает в столице наездами и потому постоянного жилья здесь не имеет.

Котов явился в его гостиничный номер около полуночи.

Открыв на осторожный стук дверь и увидев на пороге так хорошо ему знакомую по фотографическим карточкам физиономию, псевдо-корнет едва не вскрикнул.

— Добрый ночи, господин Дунка. — Гайдук снял шапку и склонил голову в поклоне. — Разрешите представиться, я — Григорий Иванович Котов, приятель Виолеты Богдановны. Предлагаю немедленно заняться тем делом, о котором вы с нею условились. Никаких отговорок не приму.