Иван Погонин - Хищники [сборник]

В левой руке ночного гостя поблёскивал револьвер.

— Ничего не имею против, — скрыть дрожь в голосе Хаджи-Македони удалось огромным усилием воли. — Позвольте одеться?

— Одевайтесь, — любезно согласился Котов, однако из комнаты не вышел, и даже не отвернулся. Пристав усмехнулся:

— Не доверяете?

— Прошу простить, но нет. Абсолютно не доверяю. Если бы не крайне стеснённые обстоятельства, в которых я оказался, я никогда не воспользовался бы помощью малознакомого человека в столь важном деле. Но обстоятельства лишили меня выбора. Потому одевайтесь, не стесняйтесь, представьте, что мы с вами в раздевалке пятикопеечной бани. Вы оружие имеете?

— Да, наган.

— Оставьте его, пожалуйста, в номере, нам достаточно будет одного.

Они вышли из «Версаля», сели на поджидавшего их извозчика и через двадцать минут оказались на Галерной — у чёрного хода особняка Попеску. Их там ждали — не успели налётчики подойти к двери, как она распахнулась и, стоявшая на пороге с керосиновой лампой в руке Фиалка, приложив палец к губам, кивком головы велела следовать за собой. Бандит и полицейский, пройдя через несколько комнат, оказались в будуаре молодой графини. Та, плотно прикрыв дверь сообщила шёпотом:

— ПапА дома нет — он в клубе, явится часам к трём. Когда вернётся, непременно пройдёт в кабинет и откроет сейф, он ревизует его каждый день, этот момент следует не упустить. Только, прошу вас, делайте всё как можно тише, в доме полно прислуги.

Сев в кресла, принялись ждать. В комнате было жарко натоплено, и налётчики сняли верхнюю одежду. Часы пробили один раз, потом отсчитали четверть часа, потом ещё одну. Время тянулось бесконечно медленно. Гайдук сидел в противоположным от Македони углу, не выпуская из рук револьвера. Нервное напряжение прошло и пристава стало тянуть в сон. Он несколько раз вскидывал голову и широко раскрывал глаза, но в конце концов был побеждён Морфеем.

Проснулся Хаджи-Македони от толчка в бок — Котов был уже на ногах:

— Берите пальто и — за мной, — скомандовал налётчик.

Они вошли в самый удачный момент — Попеску стоял у раскрытого сейфа. Услышав шаги, граф повернулся, и Гайдук со всей силы ударил его рукой с револьвером в голову. Богдан Васильевич упал, ударившись затылком о дверцу сейфа.

— Давай! — крикнул Котов и направил на «корнета» револьвер.

Хаджи-Македони подскочил к несгораемому шкафу и принялся лихорадочно сметать в принесённый с собой саквояж деньги, ценные бумаги и футляры с драгоценностями.

Внезапно дверь открылась и в комнату, держа в обеих руках серебряный поднос, вошёл лакей в ливрейном фраке:

— Ваш чай, ваше сиятельство…

— Ни с места! — Крикнул Гришка и направил на лакея револьвер. Тот от испуга уронил поднос. Кипяток из чайника попал на прикрытый лишь тонкой тканью рейтуз пах слуги. Раздался истошный крик. Гайдук выстрелил и кинулся к двери, пристав помчался вслед за ним. В доме поднялась суета — на первом этаже зажегся свет…

— Как я у вас очутился, даже не помню…

В это время зазвонил телефон. Мечислав Николаевич поднёс к уху трубку и услышал голос начальника.

— Жду вас немедленно на Офицерской — сказав только одну эту фразу, Филиппов разъединился.

— Мне с вами? — спросил пристав.

— Ждите меня здесь!

— Хорошо. Передайте его высокоблагородию, что всё похищенное у меня! — Хаджи-Македонии поднял с пола саквояж жёлтой кожи.

— У его сиятельства сотрясение головного мозга и обширная гематома в теменной области, слава Богу, кости черепа целы, угрозы для жизни нет. У слуги положение хуже — опасная рана в левой стороне груди. Похищено денег и других ценностей почти на двести пятьдесят тысяч. Один из нападавших оставил в кабинете своё пальто, в кармане которого найдена паспортная книжка на имя дворянина Бессарабской губернии, отставного корнета Дунки. Вид прописан в меблированных комнатах «Версаль», постоянное место жительства Дунки — Аккерманский уезд. В «Версале» чинами вверенной мне полиции устроена засада, аккерманскому исправнику направлена телеграмма об арестовании. У меня всё, ваше превосходительство.

— Уму непостижимо, просто уму непостижимо! — Клейгельс покачал головой, — Не столица, а Тифлис какой-то! Эдак они в дворец к кому-нибудь из великих князей заберутся! Да, господин Филиппов, до вашего назначение таких происшествий не случалось. Кто у вас заведует центральным районом?

— Коллежский секретарь Кунцевич исправляет должность.

— Кунцевич? Не справляется коллежский секретарь! Развёл бандитов! Переместите его для пользы службы куда-нибудь в менее ответственное место. А в центральный район подберите кого-нибудь поспособнее. Что намерены делать для раскрытия этого ужасного преступления?

— Румына чтобы вечером в городе не было. Но до этого придумайте, как вернуть ценности законному владельцу.

— Ваше высокородие…

— Кунцевич! Я в вас сейчас вот этим шандалом запущу, ей Богу! — Филиппов взял в руку массивный подсвечник.

— Запускайте, ваше высокородие, только позвольте сначала кончить…

— Я с вами службу свою скоро кончу! — начальник побагровел, но голоса не повысил, — выполняйте!

— Выполню, всё, что прикажете выполню, застрелюсь, если прикажете, только извольте выслушать!

На то, чтобы убедить начальника Кунцевичу понадобилось полтора часа. Наконец, Филиппов согласился, но поставил условие — если очередная авантюра, как он выразился, сорвётся, Кунцевич подаёт в отставку. Выйдя из кабинета начальника, Мечислав Николаевич помчался домой.

Он застал бессарабца беззаботно игравшим какой-то вальс в четыре руки с Елизаветой Павловной. Подивившись крепости нервов станового пристава, сыскной чиновник извинился перед сожительницей и пригласил Хаджи-Македони в кабинет.

Через полчаса пристав телефонировал Виолете Богдановне.

— Я уж думала, что больше вас никогда не услышу! — Фиалка и не пыталась скрыть радости в голосе. — Скажите, а… вещи при вас?

— Всё при мне, кроме шестидесяти рублей, которые я был вынужден потратить на новое пальто.

— Отлично, тогда жду вас сегодня в четыре на нашем месте.

В гостинице Фиалка первым делом отдала «отставному корнету» долг. Когда они насытились друг другом и лёжа в постели курили, Виолета Богдановна сказала:

— А судьба мне благоволит, Стёпа… Всё вышло так, как я задумывала, и даже лучше. Ценности остались у тебя, а тебе я, в отличии от Гриши, теперь доверяю полностью.

— Кстати, где он? — поинтересовался Хаджи-Македони.

— Он уехал.

— Куда уехал? — подскочил пристав.

— За границу, в Румынию.

— А я?

— А тебе надо было поаккуратнее относится к документам. Ты знаешь, что твой паспорт был в пальто, которые ты потерял в кабинете папа?