Иван Погонин - Хищники [сборник]

— А по мне — гадость.

— Чего же тогда пьёте?

— Нам — здешнему начальству, от щедрот его высочества полагается пансион в этом ресторане. А сей напиток входит в стоимость. Подают по полбутылки на завтрак и на обед. Отказаться нельзя.

— А что это за вино?

— Местное, производится в экономии принца. Двадцать копеек бутылка.

К ним подошёл метрдотель:

— Прошу прощения, господа. Вы в каком номере изволили остановиться? — спросил он у Кунцевича.

— В сорок седьмом.

— Отлично. Решили взять пансион?

— Позвольте мне немного подумать. Я решу завтра, а сегодня буду столоваться по карте.

— Как скажете. Сейчас я позову официанта.

Завтрак был неплох, но обошёлся в полтора рубля.

— Ого! Да тут цены как на Ривьере! — удивлённо вскинул брови титулярный советник, рассматривая счёт.

— Это вы ещё в местных магазинах да на рынке не были, — горько усмехнулся капитан. — За всё приходится платить в два — три раза дороже, чем в Сочи.

— Вот те раз! Я, признаться, на такую дороговизну не рассчитывал.

— Я тоже. Станцию к нашему округу только в конце прошлого года присоединили, а меня в этот участок в марте назначили. Польстился я на казённую квартиру да на добавочное жалование от принца. Но, чувствую, прогадал.

— Сочувствую. А вообще, как здесь с приятным времяпрепровождением, как здесь с развлечениями?

— Это, смотря, что вы предпочитаете.

— Ну не знаю, ну карты, например. Здесь играют?

— Вовсю!

— А где?

— Да здесь же, в этом ресторане, только во втором этаже, — капитан глазами указал на внутренний балкон, — в кабинете Горного клуба.

— Что за клуб такой?

— Общество любителей туризма. Организуют экскурсии по всем окрестностям.

— Какие игры предпочитают?

— Винтят конечно, но в основном в штосс режутся, и в баккару.

— Так это же запрещённые игры! — притворно удивился титулярный советник.

— Конечно запрещённые, только в них играют такие люди, которым что-либо запрещать себе дороже. Курорт-то у нас великосветский.

— Понятно. Во сколько обычно за столы садятся?

— Обычно часов в девять — десять вечера, и до утра дуются.

— Ну что ж, навещу я это местечко. А как мне день скоротать, не подскажете?

— Да тут масса развлечений. Читальня, биллиард, впрочем, он тоже вечером, окрестности можно осмотреть, впрочем, одному бы я не советовал. Охота. Хотя, какая теперь охота? На зебрах прокатиться, — капитан чуть не прыснул. Потом задумался. — Действительно, чем бы вам заняться? — Тут лицо участкового озарилось, — господи, конечно же! Вы же на море приехали! Идите в купальни.

От гостиницы до купальни было около двух вёрст. Преодолевать их пешком по полуденной жаре совершенно не хотелось, и Мечислав Николаевич уже было хотел отказаться от предложения капитана, но участковый сообщил, что пешком никуда идти не надо — вот уже два года до купален ходит трамвай, сначала был конный, а с этого сезона пустили электрический.

— Вот те раз! В столице электрического трамвая до сих пор нет, а здесь есть, — удивлению титулярного советника не было предела.

Неволин проводил Кунцевича до станции и через полчаса Мечислав Николаевич очутился около лёгкого, изящного двухэтажного здание с широкой террасой в нижнем этаже и двумя большими верандами — в верхнем.

Как только он поднялся на террасу, к нему подбежал услужающий:

— Доброго денёчка, — склонился он в полупоклоне, протягивая руку за саквояжем с купальными принадлежностями, — искупаться решили?

— Да.

— Очень верно, очень верно, в эдакую-то жару. Где будете водные процедуры принимать?

— То есть как где? В море, естественно, не в речке же!

— В речке действительно никак невозжно-с, водичка ледяная, хотя находятся любители… Я почему спрашиваю — кроме моря у нас во втором этаже ванные есть, на любой вкус — горячие и холодные, из морской воды и из горной. Те, кто недугом каким страдает, тем специальные ванные делаются — минеральные, сытяные, грязевые, электрические. Может быть ванночку изволите?

— А от ревматизма которые помогают?

— Не могу знать-с. Этим доктор заведует. Только сейчас проконсультироваться у него не получится — он до двенадцати дежурит, уже ушёл.

— Ну тогда ванными я завтра воспользуюсь, а сегодня в море буду купаться.

— Тогда извольте в раздевалочку.

В просторной раздевальне Мечислав Николаевич облачился в купальный костюм и по проложенным до самого моря доскам добежал до воды. Плавал он плохо, но вода была такой тёплой и приятной, что титулярный советник целый час из неё не вылезал. Наконец, накупавшись, он прошёл на террасу и устроился на шезлонге. Тут же, как из воздуха материализовался давешний служитель:

— Халатик, простыночку, чайку-с, квасу, газетку?

— Принеси простынь, и, пожалуй, квасу, только не очень холодного, ну и газету. Какая есть?

— Местный «Черноморский вестник» и столичный «Сельский хозяин»

— «Сельский хозяин»? Почему «Сельский хозяин»?!

— Не могу знать!

— Неси местную.

— Слушаюсь!

Служитель вернулся через несколько минут с махровой простыней, большим глиняным кувшином, стаканом и сложенной пополам газетой.

— Местной газеты нет — другие господа читают-с. Только эта, — он протянул Кунцевичу «Сельского хозяина».

— Положи на стол.

Лакей повиновался, укрыл титулярного советника простыней, налил полный стакан кваса и удалился с поклоном.

Мечислав Николаевич с удовольствием выпил стакан до дна, с полчаса полюбовался на море, потом протянул руку к газете.

«Августейшей Покровительнице российского общества Красного Креста Ея Величеству Государыне Императрице Марии Фёдоровне, по докладу Ея Величеству исправляющим обязанности председателя исполнительной комиссии главного управления общества Красного Креста о плодотворной деятельности березновского (Черниговской губернии) городского головы А. М. Бураго на пользу наших больных и раненых воинов, благоугодно было приказать»… Глаза у сыщика сами собой закрылись и газета выпала из рук.

Проснулся он от голосов. Разговаривали двое. Кунцевич не видел говоривших, впрочем, они его тоже — их разделяла двухаршинная ограда террасы.

— Послушайте, вы же мне обещали! — плакался кто-то фальцетом.

— Обстоятельства доктор, потерпите! — ответил ему сочный баритон с мягким южным акцентом.

— Какие обстоятельства, сколько можно терпеть? Вы говорили, что я получу участок в начале июня! На дворе сентябрь, а вы опять просите подождать. Вот, что я вам скажу голубчик — ждать я более не намерен. Даю вам неделю сроку. Или через неделю мы подписываем купчую, или вы возвращаете мне всё, что я вам уплатил. В противном случае я сообщу куда следует. Кстати, недавно я узнал, что я не одинок в своём несчастье. Так вот, знайте: мы все сообщим, — и я, и Доминик Игнатьевич, и господин Осадчий, все. И если одному могут и не поверить, то нескольким поверят точно.