Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

— Пиар-кампания? Суд? Вы издеваетесь, что ли? За дурака меня держите? Кто бы стал меня слушать? Вам прекрасно известно, что у людей по большей части превратное представление об Иисусе — христиане не знают, что Христос не был христианином! Вы полагаете, что были бы протесты, если бы я появился на публике с рассказом о том, что кое-кто намеревается клонировать Иисуса во имя мира на земле? Скорее на Западе это сообщение вызвало бы шквал аплодисментов! Никто не стал бы противиться этой идее. У публики ведь нет ни малейшего представления, каким на самом деле был Иисус. Еще меньше она склонна понимать, сколь опасен такой проект! Нет, — он решительно тряхнул головой, — нельзя было идти этим путем! Следовало вырывать сорняки с корнем. Надо было поступать так, как это делали сикарии две тысячи лет тому назад!

— Но разве это выход из данной ситуации?! Вы же стали убийцами! Неужели это лучше? — возмущенно возразил Томаш.

— Не разбив яиц, омлет не приготовишь, — бесстрастно парировал полицейский шеф. Получив информацию о начале работы над проектом, я поставил в известность об этом свое начальство и попытался убедить его в необходимости заблокировать эту безумную затею. Знаете, что они сделали? Стали смеяться надо мной! Смеялись в лицо, идиоты! А что сказал премьер-министр Израиля? Что это «положительная инициатива»! Они обезумели! — Гроссман покрутил пальцем у виска. — Никто не имеет малейшего понятия о том, что реально представляет собой идея клонировать Иисуса! Если бы она воплотилась в жизнь, ее последствия были бы катастрофическими! Нет, господа! — лицо его выражало отчаянную решимость. — Этого я допустить не мог! И не допустил! Подобно сикариям I века нашей эры, мы так же встали на защиту Израиля, раз больше никто не захотел взяться за эту работу! И мы выполнили свой долг!

— И кто же эти мы?

— Мы — это сикарии, восставшие из пепла.

Португалец показал на лежавшее на полу тело.

— И он тоже?

— Лев? — переспросил Гроссман. — Эх, бедолага! Пасынок судьбы… — он с грустью посмотрел на труп. — Мы познакомились в горах Ливана во время операции против отряда Хезболлы. Парень был асом рукопашного боя среди коммандос ЦАХАЛ [58] ЦАХАЛ — Армия обороны Израиля, созданная в 1948 году сразу после провозглашения еврейского государства. . Однажды он проник в пещеру и, орудуя всего лишь охотничьим ножом, ликвидировал целый взвод моджахедов. Война не пощадила беднягу. Я взял его под свою опеку, дал ему соответствующее религиозное воспитание и сделал из него настоящего сикария, — он поднял глаза на Томаша. — Не представляю, как вам удалось его убить, но это, в общем-то, и не важно! Такова воля Божия! Что ж, — израильтянин оглядел сложнейшее оборудование зала, — придется мне одному положить конец этому злополучному прожекту…

— И что же вы собираетесь делать?

— А это уже вас не касается. Хотя нет, касается: давайте-ка мне ее сюда! Я о пробирке говорю!

— А кто мне гарантирует, что, получив сосуд с ДНК Иисуса, вы все равно не убьете Валентину, а потом и меня не прикончите?

Полицейский посмотрел на итальянку, а потом опять повернулся к Томашу.

— Сделаем так. Я позволю нашей красотке удалиться, но вы останетесь на месте. Когда она станет недосягаемой для меня, вы передадите мне пробирку? Устроит вас такой вариант?

— И все-таки я хотел бы получить гарантии того, что вы не убьете меня, а потом не станете преследовать Валентину?

— Не беспокойтесь обо мне, Томаш, — сказала его спутница абсолютно спокойным голосом, прервав долгий период немоты, спровоцированный пистолетом у виска. — Не забывайте, что я служу в полиции, и с боевой подготовкой у меня все в порядке. Если мне будет позволено уйти, этому человеку больше не удастся застичь меня врасплох и угрожать мне снова. Второго шанса, обещаю вам, у него не будет.

Историк не мог не прийти в восхищение от смелости и выдержки этой на первый взгляд такой хрупкой женщины. Он был буквально потрясен тем, что Валентина сумела сохранить такую степень самообладания под дулом пистолета — на ее лице не было и намека на страх! Может быть, это и притворство. Возможно, там, внутри, она дрожит, как заячий хвостик, но снаружи — это высочайший образец хладнокровия! Потрясающе!

— Вы уверены?

— Абсолютно! — подтвердила, не мешкая, итальянка. — В этом помещении полно легковоспламеняющихся веществ, видите? И я уже отметила, где находится субстанция, с помощью которой я смогу приготовить смертоносное оружие всего за тридцать секунд. Дайте мне полминуты, и вы убедитесь, что этому безумцу больше не удастся взять меня на мушку.

Слушая Валентину, Томаш лихорадочно прикидывал, что можно было предпринять в этой ситуации. Важно было понять, в чем состоит главный интерес Гроссмана и действительно ли он мог бы их отпустить?

— Пусть будет так, — сказал со вздохом португалец, обращаясь к шефу израильской полиции. — Я отдам вам пробирку с ДНК Иисуса, но сначала позвольте уйти Валентине. Договорились?

Учитывая только что сказанное Валентиной, Томаш был внутренне готов к длительному препирательству и уговорам, но, к его вящему удивлению, Гроссман принял предложение, что называется, с листа.

— Согласен. Можете идти, — израильтянин чуть приподнял вверх дуло, чтобы оно больше не было направлено в голову итальянской коллеге.

Сделав несколько осторожных шагов назад, Валентина пропала с поля зрения.

— Вы в порядке? — громко спросил Томаш, обращаясь, разумеется, к итальянке. — Вы в безопасности?

— Да, — послышался неведомо откуда ее голос. — И через пару секунд уже будет готов «коктейль». Встречаемся у выхода.

Историк взглянул на «доброго знакомого», который все это время не спускал с него глаз, твердо сжимая пистолет. Пришел момент истины. Израильтянин выполнил свою часть соглашения. Дело было за Томашем, которому оставалось вручить пробирку, но так, чтобы не получить пулю в лоб вместо благодарственных слов.

— Где пробирка? — сказал раздраженно господин инспектор — терпение явно не являлось одной из его добродетелей. — Сколько можно ждать?!

Томаш пробежался глазами по полке, где была металлическая конструкция с подвешенными на нее пробирками. Впрочем, две из них «пали» жертвами боя с Сикариусом, но сосуд с замороженным генетическим материалом Иисуса, отличавшийся желтовато-белесым цветом, остался нетронутым водоворотом неожиданных событий и находился на прежнем месте. Португалец протянул руку в перчатке и вытащил драгоценную емкость, показав ее Гроссману.

— Вот она. Я оставляю ее здесь.

Положил бережно пробирку на полку и отступил на несколько шагов. Инспектор с пистолетом наготове проворно преодолел дистанцию, разделявшую его с вожделенным сосудом. Взяв его в руки, он внимательно рассматривал содержимое, которое по всем внешним признакам — цвету и замороженному состоянию — совпадало с тем, что он видел прежде в руках Арпада Аркана. Пробирка, похоже, была настоящей.