Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Пусть так! Будь что будет! Главное — спасти Валентину!

— Отдайте мне пробирку, — приказала итальянка, протянув руку португальцу. — Сейчас же!

«Об этом и речи быть не может», — подумал Томаш. Отдав сосуд Валентине, он мгновенно уже ее превратит в главную мишень для бандита, а этого никак нельзя было допускать. У итальянки не будет никаких шансов, если отморозок напрямую займется ею.

Собственно говоря, и у него этих шансов с гулькин нос — ни врожденной физической силы, ни тебе спецфизподготовки, чтобы дать достойный отпор боевому трансформеру, уже сделавшему второй шаг. Португалец молниеносно развернулся и бросился бежать, крепко сжимая пробирку в левой руке. Сзади послышался какой-то шум-гам, но главное, слышались шаги и учащенное дыхание бегущего человека. Нетрудно было догадаться, кто бы это мог бежать за ним вслед.

— Стой!

Гортанный крик напугал Томаша еще больше, и он даже обнаружил в себе скрытые резервы для увеличения скорости. Историк помчался вдоль рядов различных технических устройств и холодильников, несомненно, хранивших не менее ценный генетический материал, чем тот, что держал в своей руке. Бежать, однако, было непросто: как-никак, на теле — нечто вроде скафандра, а за спиной — два баллона с воздухом, ну и шлем с визором — это уж пустяк. Но адреналин придал господину профессору немало дополнительных сил. Достигнув конца прохода, он бросился налево, затем резко направо и вперед по параллельному коридору.

Повернул голову набок, пытаясь разглядеть своего преследователя, — благо у визора была функция периферического обзора. Погони не было. Какое счастье, что появилась незапланированная возможность перевести дух. Грех ее упускать и для другого, гораздо более важного дела: притормозив у одной из полок, где находилось множество сосудов и прочего лабораторного инвентаря, он пристроил сокровище с ДНК Иисуса в ряд других пробирок — «найдите десять отличий»! Вот повезло, так повезло! Идеальное место для тайника. Наконец-то он избавился от злополучного образца, принесшего столько несчастий…

Не теряя больше ни секунды, он побежал дальше по коридору. А куда, собственно? Томашу срочно нужно было выработать план действий. Беготня все равно закончится тем, что преследователь чуть раньше или чуть позже его настигнет, и что тогда? Идеальный вариант, конечно, — выбраться отсюда, но как? Он помнил, как захлопнулась за ними бронированная дверь. Следовательно, прежде всего надо было знать код замка. Из их группы только Арпаду Аркану он был известен, хотя и португалец был уверен, что уже знает вещее слово…

Значит, его задача — добежать до выхода и иметь хоть чуть-чуть времени, чтобы ввести пароль и открыть «брешь» в этом лабиринте. Но закрывать дверь он не станет — пусть отморозок побежит за ним вслед, тогда его несчастные спутники точно будут спасены! Разумеется, вовсе не Гроссман с Арканом заботили Томаша — прежде всего он думал о Валентине. Добежав до конца этого отрезка, метнулся направо. Теперь он не суетился, а действовал по плану. Выполнить его будет непросто, но стремиться надо. Главное — добраться до двери, и она, похоже, где-то впереди. Успеет ли?

Кстати, куда же запропастился этот отморозок? Хорошо, конечно, если бы с ним случилась какая-нибудь беда по дороге, но Томашу слабо верилось в такое чудо. Какой бы замечательной реакцией и стартовой скоростью он сам ни обладал, но его бег в скафандре был не таким уж стремительным. Что-то здесь неладно! — подумал Томаш. И не ошибся.

— Ты не меня ищешь? — спросил возникший из ниоткуда субъект в черном, встав у него на пути.

Голос с какой-то царапающей хрипотцой был точь-в-точь, как тот незабываемый, услышанный португальцем в номере иерусалимского отеля «American Colony». Зловещий шепот исходил тогда от человека, сбившего Томаша с ног и мигом его сковавшего мертвой хваткой на полу. Сейчас он не шептал прямо в ухо, а угрожающе спрашивал надменным тоном палача.

Попытавшись притормозить, чтобы развернуться и побежать назад, Томаш поскользнулся на кафельной плитке коридора и растянулся на ледяном полу. В то же мгновение он ощутил, как сверху на него запрыгнул «старый знакомый», и понял, что дело швах…

Первое, что сделал отморозок, оседлав португальца, — нанес ему болезненный удар по печени. Если бы не скафандр, который все-таки смягчил убойную силу железного кулака, Томаш, безусловно, отключился бы сразу, а так он задергался от жуткой боли, суча ногами, как младенец, но даже крикнуть не мог — дыхание перехватило.

— Это тебе, чтоб не бегал! — прохрипел разбойник. — А вот сдача за тот пинок! — Историк почувствовал, как мощный удар потряс его скафандр — да так, что визор шлема открылся, и лицо обдало холоднющим воздухом, а вслед за этим от еще одного толчка его тело отлетело в сторону. Затылком он сильно ударился о подставку конструкции, на которой хранились пластмассовые бидоны.

— Ай-ай! — острая боль пронзила левую скулу совсем близко к глазу. Томаш понял, что целью бандита стало его лицо, и инстинктивно прикрыл голову руками, свернувшись калачиком в ожидании нового удара. Но болевой шок случился в другом месте: казалось, кто-то снимает с него скальп. Открыв глаза, он увидел практически перед собой физиономию супостата, которому удалось вытащить его голову из разбитого шлема.

— Хорошо я вернул должок, а? Или добавить? — на окровавленном лице Сикариуса со сбитым набок носом появилось некое подобие улыбки. — Как говорится в Священном Писании: «Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать», — и, сменив тон на угрожающий, спросил:

— Где пробирка?

Томаш покачал гудящей головой.

— Не знаю.

Отморозок двинул Томаша кулаком в скулу — почти в то же самое место, где осталась отметина от его «ноги отмщения».

— Говори, сволочь!

Вот так португалец узнал значение оборота «посыпались искры из глаз». Он громко закричал от нестерпимой боли. Ему показалось, что и на его лице теперь не было живого места, а скула точно треснула.

— Пробирка, ну? — снова спросил Сикариус, отводя кулак в сторону, чтобы нанести следующий удар в ту же болевую точку. — Где она?

Томашу казалось, что все его тело — сплошная рана. Молчать, чтобы получить очередную зуботычину? Нет уж! Он легонько кивнул головой в сторону коридора, откуда только что прибежал.

— Там, сзади, — произнес он, преодолевая боль. — Я ее спрятал там.

Бандит посмотрел в глубь коридора.

— Макака ушлой оказалась, — выдавил он сквозь зубы, дернув португальца за скафандр. — Вставай! Пойдем, покажешь, куда ты ее спрятал!

Придерживая историка за скафандр, чтобы не сбежал, Сикариус подтолкнул его в сторону прохода, из которого тот недавно выбежал. Пошатываясь и постанывая от непроходившей боли, Томаш поковылял по коридору.