Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

— Арни, не торопитесь, подождите!

Ну и дела!.. Томаш поразился не столько тому, что итальянка вдруг обратилась к предателю, сколько тон этого обращения. Похоже, он, Томаш, сильно ее разочаровал, но это «Арни, не торопитесь» выглядело так нелепо в сложившихся обстоятельствах… Она что — собиралась их спасти этими невинными словами? Где, черт возьми, обещанный смертоносный «коктейль» для нейтрализации господина главного инспектора?! Зачем она медлит?!

— Зачем ждать? — поинтересовался Гроссман, продолжая держать цель на мушке. — Разве что-то случилось?

Еще один сюрприз для Томаша: наивный призыв «подождать», оказывается, все-таки сработал! Итальянка явно хотела выиграть время, чтобы потом использовать свою «самоделку».

— Генетический материал у вас? — спросила Валентина.

— Конечно, — ответил израильтянин, вытаскивая пробирку из внутреннего кармана скафандра как вещественное доказательство. — А вы думали, я ее потерял?

— Нет, я лишь хотела убедиться, что все под контролем, — заметила итальянка. — Не убивайте его пока! — кивнула она в сторону португальца.

Гроссман поднял удивленно брови, явно заинтригованный.

— Ну, вот еще! Это почему же?

— Вы знаете код, чтобы нам отсюда выбраться? — Валентина показала на бронированную дверь.

Инспектор посмотрел на нее, как на новые ворота: сразу стало ясно, что над этой проблемой он даже не задумывался.

— Черт возьми! И что теперь? — воскликнул израильтянин.

Представитель Следственного комитета Италии показала рукой на португальского профессора.

— А вот он знает.

Гроссман взглянул на историка, словно впервые в жизни увидел столь просвещенного и высокоэрудированного человека. Почесал задумчиво голову, оценивая только что полученную информацию, хотя думать, по правде говоря, было некогда, да и выбор альтернативных решений был куц, как никогда.

Вождь возрожденных сикариев сделал пару шагов к своей недавней цели и приставил пистолет к голове Томаша.

— Говори пароль!

Португалец посмотрел ему прямо в лицо, не скрывая презрения.

— А если я не скажу, пристрелишь меня? — спросил он вызывающе.

Израильтянин задумался: а действительно, какой стимул может быть у человека, заранее обреченного на смерть? Зачем ему делиться с кем-то своей тайной, если наградой будет пуля?

Надо было предпринимать нечто чрезвычайное, необычное. Причем действовать срочно, так как пожар ждать не будет — языки пламени все ближе и ближе. Гроссман подошел к итальянке и протянул ей пистолет.

— Подержите-ка! Придется учинить ему допрос с пристрастием.

Сердце Томаша подпрыгнуло от счастья, когда он увидел, что его враг отдал свое оружие Валентине. «Она абсолютно гениальна! — подумал он, едва сдерживаясь, чтобы и самому не запрыгать от радости в связи с таким развитием событий. О, как ему не терпелось прямо сейчас обнять эту несравненную женщину и целовать, целовать! Как же умело она обвела вокруг пальца этого волка следствия в овечьей шкуре! Как правдоподобна была в своем притворстве, раз он ей отдал пистолет! Никогда не поверил бы в такое, если бы не видел своими глазами! Это просто невероятно! Это — настоящий шедевр искусства манипулирования людьми!

Валентина взяла оружие и пару секунд изучала, как оно стреляет: все-таки пистолет был израильского производства, и для нее он был в диковинку. Однако опыт работы у нее уже был немалый, и она быстро сообразила, что и как. В конце концов, принцип работы оказался достаточно универсальным. Спустя еще каких-то пару десятков секунд она навела оружие на цель. Томаш, едва справившийся с бурной радостью от столь удачных перемен в своей судьбе, никак не ожидал, что мишенью окажется именно он, а вовсе не Гроссман. Пока он обескураженно смотрел на итальянку, та его предупредила, целясь куда-то в ноги:

— Только не дергаться, иначе прострелю колени! — по всему было видно, что девушка не шутит.

Шок!

Большего потрясения в своей жизни он наверняка не испытывал: красавица Валентина оказалась оборотнем! Не жизнь, а сплошные американские горки: сначала безбрежное отчаяние, следом почти безудержная радость, а теперь полнейшее разочарование! Как привыкнуть к этой кошмарной и невероятной мысли, что Валентина…

Валентина — враг.

В голове не укладывается, как такое стало возможным?! Перед ним красавица-итальянка с пистолетом, направленным на него. Картина немыслимая, но такова реальность. Историк не сводил с нее свой правый глаз, вроде видел, но отказывался верить. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда! Ну не могла Валентина быть в одном строю с сикариями! Это же нонсенс! Абсурд! Бред!

Однако такова была грубая действительность, она же — объективная реальность: Арни Гроссман отдал итальянке свой пистоль, а она взяла на мушку совсем не вождя новых сикариев, а его, Томаша! Можно думать и домысливать все, что угодно, включая самое невероятное, пытаться найти объяснения необъяснимому, но факты — упрямая вещь. Валентина держала его под прицелом…

— Что с вами происходит? — историк пытался найти хоть какую-то мотивировку тому, что увидел и услышал в последние минуты. — Почему вы вместе с этим субъектом? Что вы делаете?

Итальянка, прищурив глаза, изобразила ехидную улыбку и вызывающе сказала:

— Вы не знали, что мы, женщины, обожаем притворяться, играть?

— Играть?

Валентина цокнула языком, покачав головой.

— Какой же глупец! — голос ее звучал снисходительно. — Вы думали, я уже попалась на крючок, и вот-вот будет вам радость? А то как же — зеленые глаза, шарм латинского мачо? У барышни наверняка уже должна была бы вскружиться голова, правда? — она снова покачала головой, и пистолет, нацеленный на Томаша, был с ней согласен, колеблясь в такт. — Ох, бедный дурачок! Какие же идиоты — мужчины!

Арни Гроссман искал что-то в карманах брюк, но португалец не обращал на него никакого внимания — до такой степени он был выбит из седла ходом событий — одного невероятнее другого.

Томаш был, как говорится, зациклен на инспекторе Следственного комитета Италии. Он смотрел на нее с таким видом, словно ни одно словечко, только что ею произнесенное, не имело ни малейшего смысла. Ему казалось, что она — это не она. Нет-нет, он был практически уверен, что перед ним совершенно другой человек. Облик тот же, а личность другая, ему неведомая.

— Но… но как же так? Что за… бредни? С каких же это пор?

— С самого начала.

— Как так?

Валентина бросила взгляд на израильского коллегу, который разбирал в это время нечто похожее на складной ножик.

— Мы с Арни познакомились раньше, — принялась объяснять итальянка. — Так как мы оба из полиции, то в курсе определенной ограниченности легальных возможностей применения закона. Поэтому-то мы и примкнули к разным секретным обществам, созданным для разрешения таких проблем, которые невозможно решить, прибегая только к законным методам. Он воссоздал в Иерусалиме секту сикариев, а я принадлежу к службе безопасности масонской ложи, известной по аббревиатуре «П-2». Не уверена, что вы слышали о ней…