Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Итальянка ошалело смотрела то на Томаша, то на Аркана.

— Что вы хотите сказать этим? Я же думала, вы знаете код?!..

— «Думала, думала», — передразнил он, пылая от гнева и ярости. — Я тоже думаю, что знаю! По-ла-га-ю! А если окажется, что я ошибаюсь? Только он, — португалец показал на тело президента фонда, — точно, повторяю, точно знал пароль! А вы его застрелили! Браво! Настоящий снайпер! — он потряс головой от возмущения. — Ах, какая умница! Лучший следователь Италии и окрестностей!..

Валентине некогда было отвечать на все эти колкости. Она теперь понимала, что поторопилась и совершила ошибку, возможно, самую дорогую в своей жизни, но сделанного назад не воротить, а огонь подступает все ближе. Он уже перекинулся на последний перед дверью ряд стеллажей. У нее в распоряжении была одна минута, от силы — две, чтобы выбраться из пекла. Не больше. После чего пламя охватит и ту часть «Кодеш Ха-Кодашим», где она сейчас стояла.

— Открывайте же дверь! — заорала итальянка, теряя самообладание. — Немедленно откройте! Эту дверь!

Историк тоже бросил взгляд на приближавшееся пламя. Времени действительно было — кот наплакал.

— Я открою, но только если вы выбросите пистолет в огонь.

— Открывайте дверь!

— Вы слышали, что я сказал? — и показал рукой на подбирающийся огонь. — Бросьте пистолет туда, и я открою дверь! Без этого на мою помощь не рассчитывайте. Еще не хватало получить пулю в спину, когда дверь будет открыта!..

Валентина заглянула ему в лицо, пытаясь понять, серьезно ли он говорит, хотя после всего произошедшего за последние час-другой могла бы догадаться, что никакого доверия к ней у Томаша не осталось. Эх, из-за этого придурочного Аркана Арни Гроссман не смог выпытать у португальца пароль! В результате она теперь в полной зависимости от этого олуха!

— Va bene! [60] Va bene! — Ладно! ( итал. ). — сдалась итальянка. Взяв пистолет за дуло, швырнула оружие в пекло. — Готово!

— Послушная девочка!

После этого инспектор взяла пробирку с генетическим материалом Иисуса, поцеловала ее и отправила сосуд в том же направлении.

— Adio, Signore! [61] Adio, Signore! — Прощай, Господи! ( итал. ).

— Что вы делаете, черт побери! Вы уничтожили ДНК Иисуса?! — воскликнул Томаш, оторопев от увиденного и, как говорится, не веря глазам своим. Впрочем, в его случае — глазу.

Валентина вздохнула.

— Если помните, в этом-то и состояла моя миссия. А теперь открывайте же эту проклятую дверь! И побыстрее!

Сознавая, что времени было в обрез — жар уже становился удушливым, через минуту же, а то и меньше огонь сожрет их всех: и правых, и виноватых — Томаш повернулся к двери и снял крышку с клавиатуры. Пробежал глазами по строкам стихотворения Гете на стекле иллюминатора двери:

— Аркан говорил, что кодовое слово для этого замка связано со стихом, выбранным им как девиз фонда, — бубнил он, скорее чтобы поддержать себя самого, чем поделиться своим знанием с итальянкой. — Он попросил приклеить этот отрывок к стеклу, чтобы он всегда напоминал ему о пароле. Когда он вводил его, чтобы открыть дверь с той стороны, я посчитал количество кликов. Их было шесть, — тут он посмотрел на Валентину. — Какое же слово из шести букв имеет отношение к этому четверостишию?

Инспектор с таким ужасом в глазах смотрела на лавину огня в каких-то двух метрах от них, что было непонятно, способна ли была она сейчас слышать хоть что-то, тем более литературоведческие экзерсисы.

— Скорее же, скорей!

— Goethe — автор этого стихотворения, шесть букв по-немецки, — ответил самому себе профессор, и нажал их одну за одной:

Подождал, пока не раздастся щелчок.

— Быстрее! — закричала запаниковавшая итальянка. — Откройте же дверь! Умоляю вас, ради Бога!

Чуда не произошло.

Дверь не открылась. Тогда португалец сделал еще одну попытку. Результат был тот же. Теперь отчаяние охватило уже и Томаша: чутье его подвело. Он ошибся, а точнее — не угадал. Гете здесь ни при чем.

Жара стала нестерпимой. Валентина разрыдалась. Если бы у него было хоть десять минут на раздумья, он бы точно смог «додумать» кодовое слово, а так — нет. Форс-мажор слишком давил, времени было считанные секунды. Пламя уже пожирало тело Гроссмана. Еще чуть-чуть и примется за них…

— Откройте же!

Думай, Томаш, думай!

Какое такое слово из шести букв могло бы иметь отношение к этим строкам? Профессор закрыл глаза в попытке максимально сконцентрироваться: «Итак, вернемся к началу, постараемся мыслить логически, а главное — спокойно. Какова тема этого стиха?»

— Горные вершины спят во тьме ночной, — декламировал он себе под нос. — Тихие долины полны свежей мглой. Не пылит дорога, не дрожат листы… Подожди немного, отдохнешь и ты…

Дословно: «над горными вершинами царит покой»… Покой, мир.

Возможно, мир, по-английски — peace! Точно, peace! Теме соответствует! Сколько букв? Раз, два, три, четыре, пять.

Пять…

— Черт тебя подери!

Только пять букв! Всего пять! Нет, ни мира, ни покоя!..

Валентина заливалась слезами. Ощущение безысходности переполняло ее, а тут еще и языки пламени подступили настолько близко, что обжигали кожу уже в прямом, а не переносном смысле.

— Открой же! — умоляла она сквозь рыданья, сложив руки как при молитве. — Per favore, открой! Dio mio!

«Но если не мир — peace, то какое же еще слово могло тут быть? Думай, Томаш, думай! Где твое логическое мышление? — подстегивал себя профессор. — Фонд Аркана — израильская организация; ее штаб-квартира в Иерусалиме, научно-исследовательский центр — в Назарете. Следовательно, рабочий язык — прежде всего иврит, а не английский! Конечно же, иврит и только иврит!! — сердце Томаша забилось учащенно. — А как будет мир на иврите?»

Это была самая последняя попытка — больше времени пожар не оставил. Историк стал дрожащей от волнения и страданий рукой набирать на клавиатуре заветное слово из шести букв: S-H-A-L-O-M.

— Б-и-п…

И дверь сдвинулась с места.

Солнечные лучи брызнули в окно палаты, радостно заиграв по стенам, когда в нее вошла женщина в белом халате и с хорошо поставленной профессиональной улыбкой приблизилась к постели пациента. На груди, рядом со стетофонендоскопом, виднелись вышитые темно-синими нитками ее имя и фамилия: Lesley Koshet, М. D.

— День добрый! — поздоровалась она приветливо. — Итак, как наш герой чувствует себя сегодня?

— Бывали деньки и получше… — проворчал Томаш. И это не был голос совсем здорового человека.

Израильский врач улыбнулась.