Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Открылась дверь.

— Полиция!

Карточка, предъявленная стоявшей на пороге девушке, не оставляла в том сомнений. Черноволосая барышня хлопала ресницами, явно напуганная таким количеством представителей власти, да еще прибывшим на машинах с сиренами.

— Чем могу быть вам полезной? — спросила она, отступая внутрь дома.

— Мы бы хотели поговорить с Арпадом Арканом. Он на месте? — строго спросил Арни Гроссман, входя по-хозяйски в помещение.

— Минуточку, пожалуйста.

Девушка отошла к телефону и набрала номер. Абонент откликнулся, потому что она быстро залопотала что-то тревожное. После секундной паузы кивнула и положила трубку. Вернулась к визитерам и пригласила их следовать за собой.

На втором этаже их уже ожидал импозантный глава фонда, державшийся за поручень лестницы с выражением «Враг не пройдет!». Глаза из-под невероятно густых бровей смотрели с глубочайшим недоверием. Поздоровались холодно. Аркан ограничился рукопожатием с Гроссманом, удостоив остальных небрежным кивком головы. При виде Валентины он издал угрожающий рык. Итальянка, очевидно, считалась здесь «персоной нон грата», но она, судя по всему, совершенно этим не тяготилась.

Хозяин привел гостей в свой кабинет. Там оказалось всего два стула на шестерых, и девушка-секретарь отправилась искать недостающие. Среди всей этой суеты и разборок, кто где сядет, Томаш оглядывал с восхищением папирусы и пергаменты в рамках, в изобилии представленные на стенах кабинета, пытаясь угадать их возраст; он читал строчки на древнееврейском и древнегреческом — похоже было на отрывки из Нового и Ветхого Заветов. Строгий лапидарный стиль одной из рукописей напомнил ему профессиональную школу мастеров Александрии, а это говорило о непреходящей ценности манускрипта. Рядом же был другой, вроде бы византийский, следовательно, более поздний и менее интересный и значимый.

Между тем все наконец-то разместились, и португальцу пришлось последовать их примеру, усевшись на последний свободный стул.

— Итак, чем же я обязан вашему новому визиту? — спросил господин Аркан, заняв главенствующее место за массивным столом. — Наверняка, это как-то связано с гибелью трех ученых…

— Предчувствия вас не обманули, — согласился, кашлянув, Гроссман. — Недавно мы получили запросы итальянской, ирландской и болгарской полиций оказать им содействие в международном расследовании под руководством, — он показал на Валентину, — инспектора Фэрро из Следственного комитета Италии и при содействии профессора Нороньи из Нового университета Лиссабона.

— Мы уже знакомы, — выдавил из себя раздраженным шепотом президент фонда. — Они заходили сюда на днях…

— Да, да, я уже в курсе, — отметил израильский следователь, — как и в курсе того, что именно у вас жертвы и познакомились, так уж получилось. Совпало. — Гроссман замолчал, но продолжал разглядывать господина президента.

— Да, именно так и было.

— А три месяца спустя все трое были убиты, — добавил полицейский бесстрастно и протер глаза, — по странному совпадению…

Аркан заерзал на кресле, очевидно, недовольный последней репликой.

— Опять вы со своими мерзкими инсинуациями, — заворчал он, пытаясь, тем не менее, не терять контроля над собой. — Я ни в чем не виноват. Очень сожалею об их гибели и, если бы можно было повернуть время вспять, даже не стал бы их приглашать.

— Может быть, и так, — принял объяснение Гроссман. — Но на этом совпадения не заканчиваются. Мои коллеги — он показал на Валентину и Томаша, — приходили сюда. Ваш разговор закончился тем, что вы их выставили за дверь, а уже через несколько часов на профессора Норонью было совершено нападение прямо в номере гостиницы.

— Да вы что? — хозяин вытаращил глаза и смотрел, не моргая, на Томаша. Если это была игра, то блестящая.

Томаш поднял перебинтованную правую руку и показал шею с пластырем.

— Вот доказательства, — пытался он пошутить.

Главный инспектор полиции Израиля не сводил глаз с президента, фиксируя малейшие изменения.

— Еще одно совпадение, правда ведь? Они вывели вас из себя, вы их прогнали, а затем кто-то на них напал, — его голос звучал с таким нарочитым спокойствием, что терпеть это дальше не было сил.

Аркан подпрыгнул, вскочил на ноги, лицо пошло пятнами и даже уникальные брови дрожали от возмущения.

— Как вы смеете?! — завопил он. — Вы хотите сказать, что я… что я к этому имею отношение? — он показывал рукой на Томаша. — Да, что же это такое?! Все сошли с ума?! Как вы можете даже думать такое? По какому праву? Я виноват уже во всех несчастьях, что случаются в мире?!

Президент фонда шумел и дергался, но Гроссман был спокоен, как скала, сидел неподвижно на стуле, скрестив ноги, и ждал, когда буря утихнет. Наконец, не выдержал.

— Успокойтесь! Никто вас не обвиняет ни в чем, — он подобрал ноги и чуть наклонился в сторону Аркана. — Пока не обвиняет, — инспектор откинулся на спинку стула и снова скрестил ноги, очень собой довольный. — Видите ли, тут случилось еще одно совпадение. — Гроссман повернулся к сидевшему рядом с ним агенту, и тот дал ему пакет. Вскрыв его, инспектор вытащил лист бумаги. — Узнаете?

Это был листок с головоломкой, которую накануне в больнице разгадывал Томаш.

Аркан привстал из-за письменного стола, чтобы лучше рассмотреть рисунок, и тут же отодвинулся, пожав плечами.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Это шарада, которую напавший на профессора Норонью преступник оставил на месте преступления, — объяснил шеф полиции. — Кстати, это послание очень похоже на те, что были обнаружены в ногах у жертв в Риме, Дублине и Пловдиве.

— И что же?

— А то, что я распорядился сделать анализ бумаги — она, как видите, необычная. Мы нашли ее производителя в Тель-Авиве и узнали, что он направляет ее всего пятнадцати клиентам, включая ваш фонд.

— Что?! — Аркан так и остался сидеть с этим «о» на губах.

Гроссман же помахал листком с накорябанной там головоломкой.

— Вполне вероятно, этот листок уже был здесь раньше меня, — эту фразу он как будто диктовал, выговаривая звуки медленно и четко. — Как вы могли бы это объяснить?

Глаза хозяина кабинета от ужаса никак не могли выбрать, на ком остановиться: то ли на листке, то ли на инспекторе полиции.

— Я… Я не знаю… — бормотал он беспомощно. — Но это же… это же невозможно! — он даже головой тряхнул для пущей убедительности. — Этого не может быть!

— Увы, на предприятии знают своих клиентов. А теперь оцените ход событий. — Гроссман внимательно смотрел на собеседника. — У вас случилась ссора с инспектором Фэрро и профессором Нороньей, который несколько часов спустя подвергся нападению. Преступник оставил шараду, накорябанную на бумаге, которую специально заказывает ваш фонд. Что все это может значить, объясните же?!