Сигизмунд Миронин - Последнее дело Лаврентия Берии

Как Берия предварительно выяснил из личного дела Рюмина, после ареста Абакумова, в июле 1951 года, Рюмин был назначен и. о. руководителя следственного отдела. В октябре 1951 года Рюмин написал второе письмо, где обвинил своих коллег в плохой работе. По настоянию Рюмина был арестован заместитель министра госбезопасности Питовранов. В ноябре 1951 года, когда Сталин был на юге, Рюмин стал заместителем министра госбезопасности Рекомендовал его Булганин, как ответственный за силовиков со стороны Совета Министров. Рюмин добился разрешения взять следствие над Абакумовым в свои руки. Весной 1952 года министр госбезопасности Игнатьев и его заместитель Рюмин отрапортовали Сталину про свои ударные достижения: 1) возобновлено следствие по делу членов ЕАК, 2) закончен суд по делу молодежной организации евреев-националистов, 3) получены новые факты относительно врачей-вредителей.

Однако уже 14 ноября Рюмин был уволен из МГБ и переведен инспектором в Министерство госконтроля. Рюмин был обвинен в подделке документов, посылаемых в ЦК, в нелегальном использовании пыток, в фальсификации дела врачей и обмане правительства.

Скоро привели Рюмина. Это был небольшого росточка тщедушный человек с кучей комплексов неполноценности. У человека были карие бегающие глаза, густые дугообразные брови, высокий лоб, прямой нос, тонкие поджатые дрожащие губы. Округлое лицо, зачесанные назад коротко стриженные темные спутанные и вызывающе грязные волосы (впоследствии Берия приказал приводить к нему арестованных после мытья в бане). На висках уже вылезла седина. Берия хорошо помнил этого бывшего замминистра МГБ. Чувствовалось, что, будучи ранее вполне упитанным человеком, в тюрьме он заметно похудел. Его можно было бы назвать даже красивым, если бы не какое-то отторжение, что сквозило в каждом его взгляде и в каждой фразе. Он был одет в потрепанный офицерский мундир.

Лаврентий Павлович подошел к арестованному и внимательно посмотрел прямо ему в глаза. Рюмин не выдержал взгляда и отвел взор. После некоторой паузы Берия вздохнул и спросил:

— Ви знаете, кто я?

— Да, вы — товарищ маршал госбезопасности, сейчас служите министром внутренних дел.

— Я вам не товарищ.

— Виноват.

— Откуда знаете?

— Ну, мы газеты читаем.

— Та-а-ак. Гражданин Рюмин, первый вопрос к вам (Берия всегда обращался к арестованным на «вы» и очень не любил широко распространившуюся в годы игнатьевщины практику тыканья арестованным). Кто дал вам указание написать донос на Абакумова?

— Суханов, который намекал на приказ Маленкова. Он и редактировал письмо.

— Помощник товарища Маленкова Суханов, но он сослался на товарища Игнатьев и самого товарища Сталина. Мне позвонил товарищ Суханов и от имени маршала Булганина попросил это сделать. Он добавил, что делается это по просьбе товарища Сталина, так как Абакумов покрывал евреев, следствие по делу ЕАК тянулось медленно, а следователи Шварцман и Броверман всячески затягивали дело ЕАК.

— Мне товарищ Суханов сказал, что так нужно вождю и государству, что Абакумов зарвался и готовит переворот, подвергая смертельной опасности вождя. Я ему поверил. Все-таки он секретарь нашего вице-вождя, товарища Маленкова.

— Что еще сказал вам товарищ Суханов?

— Он утверждал, что Абакумов зарвался, сошел с колес и начал слежку за членами Политбюро и их близкими, что было категорически запрещено.

— Так знал товарищ Маленков о вашем письме или нет?

— Я не знаю.

— Идиоты, — вырвалось у Лаврентия. — Рюмин, почему вы решили написать письмо против Абакумова?

— Он требовал физических воздействий на арестованных.

— Не врите. Кто дал вам указание сделать это?

— Я уже сказал. Суханов. Он же мне и помог написать это письмо.

— Это мелкая сошка. Кто стоял за Сухановым?

— Он сказал, что Маленков.

— Не врите. Говорите правду.

— Суханов еще намекал на товарища Булганина. Но я с товарищем Булганиным не встречался.

— Еще бы…Кто заставил вас начать аресты врачей?

— Было указание от товарища Игнатьева и Гоглидзе.

— Гражданин Рюмин, кто дал приказ задержать профессора Виноградова?

— Гоглидзе и Игнатьев.

— Почему вы арестовали врачей, которые оказались невиновными?

— Я думал, что они враги народа и умертвили товарищей Жданова и Щербакова. Более того, документы, которые собрал Абакумов, указывали на самый верх. Я доложил товарищу Сталину, а потом меня вдруг выгнали из министерства.

— Что произошло с профессором Этингером?

— Мы пытались получить от него показания на членов Политбюро Кузнецова и Вознесенского. После жесткого допроса…

— Так вы его били?

— Да, было указание полковника Стрельца со ссылкой на Абакумова. Ну и как же без этого?

— Почему вы обвинили в смерти Этингера бывшего министра Абакумова?

— Так вот, он все отрицал, и после такого допроса мы поместили Этингера в холодный изолятор, и он там скончался от остановки сердца. Мы выясняли обстоятельства смерти товарища Жданова.

— Зачем вы интересовались, как часто Жемчужина была в кабинете Кагановича?

— Мне казалось, что вожди и их окружение должны быть кристально честными, и я был бдителен.

— Почему вы арестовали профессора Преображенского?

— На него поступил сигнал.

— Что за сигнал?

— Что он входит в состав группы врачей-вредителей.

— Кто проверял сигнал?

— Подполковник…

— Почему нет никаких следов проверки? Что он установил в результате проверки?

— Почти ничего.

— Тогда почему не отпустили профессора Этингера, почему продержали в СИЗО?

— Товарищ Игнатьев приказал. Думали, что сознается.

— Кому вы еще рассказывали о воровстве и грабеже трофеев?

— Игнатьеву.

— Что вам удалось выяснить по трофейному делу?

— Перевозкой трофеев занимался Павлов с его железнодорожной бандой. Я вышел на след его банды, но мне не дали довести дело до конца.

— Кто не дал?

— Игнатьев.

Два с половиной часа он допрашивал Рюмина, следователя, который вел это дело, и потом Рюмин пять дней откровенно описывал всю историю его фабрикации. Наконец Рюмина отправили в камеру, предварительно получив подписку о неразглашении.

В свое время, узнав от Колова, что корейский перебежчик скончался и что с ним перед смертью долго говорил Квеон, Берия принял решение немедленно вызвать того корейца, который беседовал с перебежчиком сразу после его доставки в северокорейские войска, в Москву. Берия приказал доставить его сюда.

Из Кореи сообщили, что Квеон уже вылетел в Москву на самолете Ту-4. Его сопровождал Миров. В 1952 году Миров выезжал на Дальний Восток в авиаполк и осмотрел антирадары. Там он познакомился с Квеоном. Квеон тщательно проверялся органами СССР, претензий к нему не было, поэтому ему разрешили лететь в Москву.