Антонио Гарридо - Скриба

– Замолчи! – прорычал Алкуин.

– Если это не так, скажите, почему в документе Византия названа провинцией, хотя в четвертом веке она была всего лишь городом? Почему в нем упоминается Иудея, хотя в то время она уже прекратила свое существование? И это не считая использования слова synclitus вместо senatus, banda вместо vexillum, censura вместо diploma , constitutum вместо decretum , largitas вместо possessio , consul вместо patricius 68 68 … «синклит» вместо «сенат», «перевязь» вместо «штандарт», «список» вместо «письмо», «постановление» вместо «решение», «одаривание» вместо «обладание», «консул» вместо «патриций» ( лат. ). …

– Прекрати, несчастная! Что доказывают эти мелочи?

– Я еще не закончила, – предупредила Тереза. – Во вступлении и заключении, правда, делаются неуклюжие попытки написать текст так, как это делали в период империи, с использованием словесных формул тех времен. Но как вы объясните, почему в документе четвертого века рассказ об обращении Константина основывается на Деяниях, или Подвигах святого Сильвестра? Почему в нем упоминаются решения иконоборческого константинопольского синода, который, как известно, собирался несколько веков спустя?

– Если в документе есть ошибки, это еще не означает, что он не обладает законной силой, – произнес Алкуин и хлопнул ладонью по столу. – Разница между настоящим и подлинным столь же неопределенна, как между фальшивым и ложным. Как смеешь ты, дочь прародительницы Евы, осуждать тех, кто прибег к pia fraus cum pietate 69 69 Ложь во спасение из благочестивых побуждений ( лат. ). , кто совершил это instinctu Spiritus Sancti 70 70 По внушению Святого Духа ( лат. ). ?

– Думаете, в Византии рассуждают подобным же образом?

– Ты играешь с огнем… – пригрозил Алкуин. – Я никогда не причиню тебе вреда, но многие настроены иначе. Вспомни хотя бы Корне.

Тревожный звон колоколов прервал их разговор.

– Освободите моего отца, и я закончу документ. Придумайте, что хотите, например еще одно чудо, вы ведь на выдумки мастер.

Больше Тереза ничего не желала слушать. Она собрала таблички, сказала, что будет ждать ответа на судне Исама, и вышла, не дав Алкуину возможности ни возразить, ни согласиться.

По дороге к причалу ее окружила целая толпа местных жителей, которые кричали «еда, еда», скакали и плясали от радости. Удивленная, она последовала за ними и вскоре поняла, что ликование объяснялось присутствием четырех судов, которые как раз швартовались. Один из них – красного цвета, обитый для защиты металлическими пластинами, – был такой большой, что рядом с ним все остальные казались шлюпками. Тереза поискала глазами Исама и обнаружила его на последнем из судов, но подняться на борт ей не разрешили. Однако, увидев ее, он сам сразу спустился.

Пока он подходил, девушка заметила, что он хромает.

– В чем дело? – с беспокойством спросила она и неожиданно бросилась в его объятия.

Исам погладил ее по волосам и попытался успокоить.

Они отошли подальше, к одиноко торчащей скале, и Исам объяснил, что ему сообщили о прибытии missus dominicus 71 71 Королевский посланник ( лат. ). и он отправился навстречу.

– К сожалению, об этом сообщили также хозяину этой стрелы, – пошутил он, указывая на ногу.

Тереза увидела торчащий там кусочек стрелы, большую часть которой уже отломали. Она спросила, серьезна ли рана, и Исам ответил, что вряд ли.

– Если стрела не убивает тебя с первого раза, больше стрел можно не бояться, а вот с мечом всё наоборот, странно, правда? Кстати, откуда ты идешь? Я ведь наказал Грацу до моего прихода никуда тебя не отпускать.

Тереза коротко рассказала ему о встрече с Алкуином, но Исам слушал не очень внимательно, поскольку как раз в это время щипцами вытаскивал окровавленную стрелу и затыкал рану какими-то травами.

– Я всегда вожу их с собой, лучше всякой повязки.

Приминая траву пальцами, он спросил, почему она не послушалась его и ушла. Боялась, что он не вернется, призналась девушка.

– Твои опасения оказались не напрасны, – рассмеялся Исам и бросил обломок стрелы в воду. Однако, узнав подробности разговора с Алкуином, он сразу стал серьезным и встревожился. Ведь английский монах в большой чести у Карла Великого, и враждовать с ним равносильно самоубийству.

Когда возбужденная толпа немного рассеялась, они вернулись на судно, чтобы Исаму прижгли рану. Он слегка хромал, и Тереза помогла ему подняться на борт, подставив плечо. Пока калили железо, молодой человек сообщил, что разговаривал о ней с королевским посланником.

– Вернее, не о тебе, а о твоем отце и его состоянии. Он ничего не обещал, кроме того, что поговорит с Алкуином и узнает, в чем обвиняют Горгиаса.

Исам объяснил, что missi dominici – своего рода судьи, которых Карл Великий посылает в разные земли вершить правосудие. Обычно они путешествуют по двое, но сюда прибыл лишь один, по имени Дрого, похоже, достойный и порядочный человек.

– Он наверняка нам поможет.

Тот, кто раскаливал прут, предупредил, что готов. Исам зажал в зубах твердую, как камень, палку, и конец прута засунули в рану, а когда вытащили, наложили какую-то темную мазь и новую повязку.

Пока Исам с Терезой закусывали свежей рыбой и свиными сосисками, члены команды разгружали трюм, откуда извлекли четырех волов, несколько коз и кур, десятки убитых диких зверей, рыбу, мешки с пшеницей, рожью, горохом и чечевицей. Все это погрузили на повозки и повезли в крепость. После этого туда же по извилистым улочкам отправился Дрого со своими людьми в сопровождении целой толпы любопытных.

Исам остался на борту, поскольку у него болела нога; к тому же ему было спокойнее, когда Тереза находилась здесь, а не где-то на берегу в окружении чужеземцев. Он размышлял, как ей помочь, когда на пристани появился присланный Алкуином слуга. Оказывается, он долго искал ее, прежде чем добрался до судна Исама, однако сходни были убраны, и он попросил Терезу спуститься. Молодой человек посоветовал не делать этого, однако она пропустила его слова мимо ушей, чмокнула в щеку и ушла. Уже на земле слуга сообщил, что Алкуин согласен на ее условия и просит прийти в крепость. Девушка подумала, не обсудить ли это с Исамом, но не стала, боясь, что он ее не отпустит.

Слуга провел девушку через кухню, где все бурлило – готовился пир по случаю прибытия missus dominicus . Терезе показалось, она очутилась в каком-то неизвестном месте, так как мимо нее сновали совершенно незнакомые люди. Они миновали кладовые и направились к подземной темнице, где слуга шепнул что-то стражнику, тот со знанием дела кивнул и поставил лестницу, по которой Тереза осторожно спустилась в камеру. Горгиаса, лежащего на протертом шерстяном одеяле, бил жестокий озноб. Девушка заметила, что стражник убрал лестницу, но не придала этому значения. Она склонилась над отцом и нежно поцеловала. Его изможденное лицо пылало.