Александр Трапезников - Язык его пропавшей жены

— Феномен происхождения языка как такового до сих пор остается в области догадок, — начал нейролингвист. — Очевидно, что на любой язык, как органичную развивающуюся систему, влияют многие естественные и искусственные факторы. Однако на человеческие языки, как и на судьбы народов, сильнее всего действует именно духовный мир, в первую очередь, — Божественный промысл. И этот промысл наделяет языки высшими смыслами и единством. Важно также соотношение языка и мышления, несомненно, имеющего не только вербальный, словесный характер. Об этом свидетельствуют, например, поэтическое творчество и интуиция. Кроме того, мышление контролируется нашим сокровенным внутренним «я» — душой. Язык связан с иррациональными метапроцессами относительно сознания. Через них в человеке возникают высшие типы молитв. Поэтому несомненно, что существуют православное мышление и метапроцессы, основанные, прежде всего, на Законе Божием.

— Верно! — похлопал ему священник. — А я-то вначале подумал, что вы просто турист какой-то заезжий.

— Я заезжий, но не турист. Речь конкретного человека возникает и формируется в социальной среде. Однако обнаружены также наследственные и генетические механизмы языка. Люди обладают ответственными за речь физиологическими и анатомическими структурами, отсутствующими у животных. Эти образования, из-за порога сложности, не могли самопроизвольно возникнуть в ходе «эволюции» по Дарвину. Звуковая речь формируется с помощью сложного произносительного аппарата, в который входят гортань, горло, язык, соответствующие разделы мозга и многое другое. Само создание звуков, согласно нейромоторной теории, происходит не под влиянием механических резонансов голосовых связок, подобных колебанию струны, а управляется мозгом.

Тут в горницу вошла Марфа Посадница с подносом, на котором стояли заварной чайник, чашки и бублики с маком. Выставив все это на стол, она так же безмолвно удалилась. А Велемир продолжил:

— Эти биологические особенности свидетельствуют о целенаправленном предназначении органов человека для речи и мышления, и промыслительной стержневой роли языка как средства общения с земным и горним. Вспомним, например, как исторически появился церковно-славянский язык. На основе научной лингвистической и духовной переработки византийского уставного письма святыми Кириллом и Мефодием. Из этого письма заимствуются 24 буквы. Оба святых прекрасно знали греческий, иудейский и ряд иных языков, а также все соответствующие разнополярные духовные традиции и учения, понимали роль языка для самоосознания народов, формирования их духовности и воли к жизни. Святые Кирилл и Мефодий, будучи гениальными богословами, лингвистами и философами, гармонично и молитвенно соединили в церковно-славянском языке достоинства древнегреческого, древнеиудейского и древнеславянского языков на основе новозаветной, а также, как ее прообраза, ветхозаветной духовности.

— Вот когда камрад Тожэ говорит коротко и резко, я все понимаю. А когда длинно и заумно — вполовину, — огорченно пожаловался Черемисинов.

— Ты и в школе всегда двоечником был, сын мой, — усмехнулся священник.

— Какой я тебе «сын», за одной партой сидели!

— И не Тожэ он, а Толбуев, — заметила Катерина. — Я в регистрационную карточку заглядывала.

— А Толбуев тоже Тожэ, — упрямо огрызнулся Черемисинов.

— Да угомонитесь вы! — шикнул на них старый учитель. — Дайте человеку выговориться.

— Спасибо, — поблагодарил его Велемир. — Константин, взяв за основу греческое уставное письмо, унициал, изобрел простую и удобную форму для начертания славянских букв. Он дополнил азбуку знаками, передающими звуки, свойственные славянской речи и отсутствующие в греческой. Недостающие знаки Константин заимствовал из коптского письма и какого-то более древнего славянского.

— Азбука, конечно, создавалась не на пустом месте, — подхватил Ферапонтов. — Славяне уже владели достаточно высокой письменной культурой.

— Да, — согласился Велемир. — Глаголица, например, состоит из сорока знаков с такими замысловатыми, причудливыми и своеобразными формами, что при поверхностном взгляде очень трудно найти какое-либо сходство с другими алфавитами.

Тут Ферапонтов решил сам продолжить:

— Глаголица является письмом буквенным, а не слоговым или иероглифическим, поэтому можно сказать, что она изобретена кем-то на основе славянских рун, но вовсе не представляет собой сами эти руны. Что же касается Кирилла, то вряд ли он был изобретателем глаголицы, хотя бы потому, что она принадлежит и совсем другой культуре, и совсем другой эпохе. А как возникли названия славянских букв? Ведь они вовсе не похожи на греческие названия, а появились вместе с глаголицей! Более того, как объяснить продуманность отражения в алфавите славянской фонетики? Ведь если составлял человек, берущий за основу обыденный уровень греческого языка и письма, то вряд ли бы он смог справиться с решением проблемы создания букв для особых славянских звуков. Как объяснить происхождение букв чисто славянских, для которых, как известно, в греческом алфавите не было и нет соответствующих аналогов? В качестве примера можно привести Библию четырнадцатого века на языках народов, исповедующих монофизитство: армянском, арабском, коптском, сирийском и эфиопском. Каждая из этих письменностей содержит знаки, напоминающие буквы глаголицы, только в одном алфавите это будут одни, а в другом — другие. Что же из этого следует? А ровным счетом ничего. Сказать, что глаголица возникла из армянского, грузинского или эфиопского алфавита невозможно.

Сделав короткую передышку, Матвей Яковлевич дополнил свою мысль:

— Нордические руны, известные, по крайней мере, со второго века нашей эры, вполне могли стать основой для создания славянами их собственной буквенной письменности. Наиболее древняя и правдоподобная версия об авторстве связана со святым Иеронимом. Это был один из величайших учителей ранней Западной Церкви. Он родился около 347 года в Стридоне, на Словенском побережье. Перевел всю Библию — Вульгату — на латинский язык, а также написал ряд аскетических, монашеских и теологических работ. Хотя, скорее всего, подобно тому, как святой Кирилл не был изобретателем кириллицы, но предложил ее устроение, так и святой Иероним имел дело с уже готовой глаголицей, «протоглаголицей», которую, очевидно, тоже отредактировал, чтобы приспособить ёе для передачи славянских звуков при переводе христианских книг. Разница между святыми Иеронимом и Кириллом состояла не столько в том, что один жил примерно на 400 лет раньше другого, а в том, что глаголица поначалу обслуживала западных славян, тогда как кириллица — восточных. Тем самым получается как в русских народных сказках: чтобы понять, как возникла кириллица, надо исследовать глаголицу, а чтобы понять глаголицу, надо заняться нордическими рунами. Но славянская письменность хранит еще много тайн.