Александр Трапезников - Язык его пропавшей жены

И на этих словах они подошли к гостинице, возле которой столичных пришельцев-инопланетян встречали Катерина и Черемисинов.

Неподалеку в коляске сидел инвалид, а рядом покачивался брат-эпилептик. Да еще транзитные чебоксарцы на лавочке, конечно же, с бутылью и закусью. А Люся-администраторша выглядывала из дверей. Не хватало только духового оркестра и хора мальчиков. Но цветы-незабудки в руках Катерины имелись.

— Я же сказал: без помпы, — недовольно поморщился Велемир Радомирович. Он чувствовал, как конверт жжет ему карман. — Время позднее, пора заселяться да спать.

— А мы по чуть-чуть, — ухмыльнулся Черемисинов. — Как же дорогих гостей не ублажить? Не по-русски это. Не пошумерски даже.

— Ладно, докладывайте, что тут без меня случилось?

— Мир еще не перевернулся. Но готов.

— Ну, здравствуй, кузина! — сказал родственнице Вадим. — Давненько не виделись.

— Привет, братик, — ответила Катерина, сама обняла его и поцеловала в щеку.

— Номера ждут, — объявила Люся. — Самые лучшие. Проходите, а потом все вместе и поужинаем.

— И то дело, — согласился Гаршин.

Пока все знакомились друг с другом, Велемир Радомирович поинтересовался у Кати:

— А что же твой эпилептик в сторонке жмется? Он ведь тоже Вадиму родственник.

— Нет, он мне сводный брат, — пояснила она. — У нас с ним отцы разные. Мой — Рябцев, а его — Починок.

— Как? — переспросил Толбуев и многозначительно взглянул на своего друга. Тот отреагировал без дальнейших разъяснений:

— Да, любопытно. Потомок еще одного фигуранта дела о краже Иерусалимской иконы. Но я так и предполагал, что все они обитают в Юрьевце. Куда же еще деваться? От иконы-то.

— А о чем вы говорите? Какая кража? — спросила Катерина. — Она же затонула вместе с Кривоезерским монастырем.

— Потом объясню, — ответил Велемир Радомирович. — Дай хоть умыться с дороги.

И он направился в свой знакомый номер на втором этаже, прихватив врученные ему незабудки. А заодно и Альму. Не на улице же ей оставаться, коли хозяин нашелся? В комнате он бросился на кровать и некоторое время просто лежал, успокаивая сердце. Потом встал, плеснул в лицо воды, — она на этот раз ради дорогих гостей из крана текла — и начал нервно ходить по номеру. Альма настороженно следила за ним. Чего это с хозяином? Уж не заболел ли?

— Заболел, — сказал ей Толбуев. — Тут не только заболеешь, Кондратий хватит. Кегли протянешь.

Затем он вытащил конверт и вскрыл. Внутри лежал листок бумаги, на котором корявыми буквами было написано: «Куда ты убежал? Жду снова, и всегда буду ждать. Приходи. Твоя жена Лена».

Смяв в злости конверт, не разрешая себе расслабиться, Велемир Радомирович пошел в соседний номер, к Гаршиным. Следователь был один.

— А где Иван? — спросил Толбуев.

— Отправился с Мариной на Волгу полюбоваться.

— Не поздно ли? А Вадим что же?

— Да он со своей кузиной заболтался. Ладно, не тяни. Что там, в конверте?

Велемир Радомирович молча протянул ему листок бумаги.

— Почерк не ее, — сразу определил Гаршин, прочитав текст. — Тут и без экспертизы ясно.

— А может, она нарочно его изменила?

— Ты сам-то хоть понял, что говоришь? — постучал по лбу сыщик. — Нет, тебе действительно нужен психиатр. От кого послание? Что сказал этот банщик?

— От белой вдовы.

— Займусь ею завтра утром. Пробью по нашей базе данных, соберу все сведения, опрошу местных. Кончик найдется. А ты не нервируй. Пошли лучше поужинаем. Нас ждут.

И они, прихватив с собой свои сумки с продуктами, отправились на банкет. Он состоялся на открытом воздухе — Люся с Черемисиновым вынесли на лужайку пару складных столиков, а освещением служили фонари возле гостиницы. Стульев не полагалось — так больше внутрь влезет. Стоять, не сидеть. Но Толбуеву ничего в рот не лезло, очередное послание не давало ему покоя. Это уже не мистификация и не розыгрыш, поскольку имеется конкретный отправитель. Белая вдова, которая почему-то ассоциирует себя с его женой. Но этого же не может быть. Или может?

Закуски на столиках было много, но Велемир Радомирович на всякие котлеты и жареную картошку даже не глядел, просто приналег на водку. Карпенисионское вино тут не поможет, слишком нежное. А дело требует жестких размышлений. Вот он и постарался поскорее довести себя до состояний протрезвления от сумбурных мыслей. Иногда водка очень помогает в подобных случаях. Не пьянит, а сосредотачивает. Выводит на иной уровень реальности.

Толбуев пил и мрачнел все больше. Погружался в себя, в свои думы. Уходил на дно, как утопленник. И на окружающих уже не обращал никакого внимания. Даже не понимал, о чем они говорят и над чем смеются. Не различал лиц. К нему обращались с какими-то вопросами, хлопали по плечу, но он лишь сурово хмурил брови и молчал.

Потом подумал: «А почему бы мне прямо сейчас и не отправиться к белой вдове? Чтобы все разъяснить. Поставить точки над «i». Уже полночь, самое время. Надо только от Марка как-то улизнуть, а то все мероприятие испортит». И он решился. Стал незаметно отступать от столика, выходить из освещенного пространства в темноту ночи.

— Ты куда? — тотчас же насторожился Гаршин. Следователя по особо важным делам не проведешь.

— Да в туалет! — огрызнулся Толбуев. — Придержи Альму, чтобы не бегала за мной.

Войдя в гостиницу, Велемир Радомирович пересек холл и вышел через запасной вход. Потом обогнул здание и быстрым шагом направился в сторону оврага. Даже порадовался, что все так удачно сложилось. От всех ушел, словно Колобок. Но не знал и не мог видеть, что за ним незримо и неслышно двинулась еще какая-то тень…

А полная луна уже третьи сутки как пошла на убыль. Ночь стояла теплая, безветренная. В кустах трещали сверчки. Прохожих на улице не было. В домах все уже давно спали, а кто не спал, тот пил, как банкетщики. Но тоже не мешал двигаться и сосредотачиваться. Перед встречей… с женой?

Толбуев начал спускаться по деревянной лестнице к роднику. Там, как он и ожидал, привычно сидели старик со старухой. Два застывших странника, занесенных из прошлого в наш век. Кого же он все-таки ему напоминает? Где его видел? В какой пожелтевшей книге? Да, именно в книге, там был портрет этого старика. В профиль. Но вспомнить никак не мог.

Велемир Радомирович присел рядышком, на скамейку. Помолчав некоторое время, он спросил:

— Как водица?

— Славная, — ответил старик. — Редкая водица.

— А почему вы все ночное время тут проводите?

— А где же еще-то? Тут славно. Тут думается.

— Все Праязык ищете?

— Ищу.

— И как?

Старик не ответил. Видно, вопрос показался ему глупым. Да Толбуев и сам знал, что ответа на него нет. На себе испытал. Можно только приблизиться к пониманию Праязыка, а все тайны до конца никогда не раскроются. Это ведь как Апокалипсис — точного времени не знает никто. Кроме Господа.