Александр Трапезников - Язык его пропавшей жены

— Можно подумать, что здесь у вас свои квадраты имеются, — произнес Вадим.

— Почему нет? Я уже как-то сроднился с этим городом. А квартиры тут не слишком дорогие. Вот еще подумаю немного — и куплю.

— Здесь его все любят, я заметила, — сказала Марина. — По крайней мере, ждут и скучают без него.

— Флаг в руки, — добавил Гаршин. — Ну, и что же вам наш нейролингвист на сей раз вкручивал?

— Лампочки в мозг, — ответила Марина.

— Тогда еще пару светильников вверну, до кучи, — усмехнулся Велемир Радомирович. — Мы рассуждали только что об агрессивной антиславянской идеологии. И это имеет место в отношении всей истории русско-венетской цивилизации, где мифы радикальным образом искажают реальную картину. В системе человеческого знания, видите ли, наряду с истинным, собственно научным, существует большой пласт ложного знания, псевдонаучного. Особенно велик объём этой псевдоинформации в социальной сфере, где ложное знание появляется не только в результате неизбежных ошибок учёных, но и создается преднамеренно. Особенно тут потрудились прикупленные нейролингвисты, зомбируя мозг. Вкручивая свои «лампочки», как выразилась Марина. Но которые не светят и не греют, а вносят одну лишь смуту и хаос в сознание населения. Правда, приятный и комфортный для него хаос, которым легко управлять, сидя на головах.

Они шли по улочкам Юрьевца, направляясь в сторону гостиницы. — А начало антивенетскому мифотворчеству положили римляне. Восхищаясь псевдодостижениями римлян, мы забываем о том, что у них было и второе лицо — хищника. Да им, по сути, только «хлеба и зрелищ» и надо было. А германцам так же, как и римлянам, антиславянское мифотворчество было необходима для оправдания своей агрессивной политики в отношении соседей. Этим немцы занимались профессионально, с размахом. Агрессию против славян поддерживало и духовенство Римско-католической церкви, вдохновлявшее крестовые походы во все времена. Жестокость оккупантов в отношении славян всегда была необыкновенной. И в то же время, чтобы оправдать свою бесчеловечность, римляне и германцы первыми начали создавать миф о славянской жестокости. Кто громче всех кричит в толпе: «Держи вора!»? То-то и оно…

— Славяне по своей природе менее агрессивны, более этно- и веротерпимы, — продолжал Толбуев. — И это оформилось в широко распространенную легенду о загадочности «русской души». В военном смысле их довольно трудно расшевелить. Трудно, но можно, если очень сильно разозлить.

— Тогда мало не покажется, — добавил Иван. — Скорее бы уж разозлили до предела. Сил больше терпеть весь этот бардак нету. Кулаки чешутся.

— Спокойнее, Ваня, спокойнее, я скажу, когда можно начинать, — пообещал Велемир Радомирович. — Так вот. Когда славяне, не выдержав, наносили ответный удар, их объявляли агрессорами. Даже специальное слово придумали. После одного из ответных ударов по Риму их стали называть варварами. Кричали на весь мир, что они, дескать, сжигали книги. Но вот что интересно. Книги эти были написаны на человеческой коже — на пергаменте. Следовательно, «варвары-вандалы» попросту «похоронили» эти «произведения», то есть сожгли прах сотен тысяч убиенных людей. Об этом почему-то молчат…

— Уже в те времена были заложены основы теории и практики двойных стандартов, а также информационной политики «перевертышей», — добавил он после небольшой паузы. — В сущности, речь идет о том, что оккупировать исконно венетские территории, истреблять и вытеснять автохтонное славянское население, проявляя неимоверную жестокость, — можно и правомерно. А наносить ответные удары по агрессорам — варварство.

Навстречу им шел сам Ферапонтов с посохом.

— Здравия желаю, дорогой Матвей Яковлевич! — поприветствовал его Толбуев.

— Оставь меня, зрелый отрок, я в печали, — ответил вздорный старик, мимоходом взглянув на него.

— А что так?

— Думы горькие думаю. Опосля потолкуем.

— Ну-ну. Вот это тот самый знаменитый язычник и есть, — пояснил Велемир Радомирович, глядя Ферапонтову вслед. — Языкастый, то есть, очень. Но шибко умный, аж страшно.

— Даже поязыкастее вас? — улыбнулась Марина.

— Куда мне до него! Этот всем нейролингвистам нейролингвист. Понейролингвисясьтие других будет. Матерый человечище, прямо Лев Толстой с картины тушью «Иду на грозу!»

Глядя и ему вслед, Толбуев с горечью добавил:

— Удивительно, но всякого рода байки на тему отсталости славян писали и пишут и наши отечественные авторы, в том числе и именитые, вроде академика Лихачева. Ведь это он вкрадчиво утверждал, что 988 год — изначальная дата для всей русской и восточнославянской культуры. А это принципиально неверно. Лихачев закрывал глаза на реальные исторические факты. Возьмем, к примеру, теорию и практику политического устройства на основе разделения властей, созданную и реализованную еще русско-венетскими народами, переданную ими этрускам, от которых она перекочевала в так называемое «римское право»…

Вытащив из кармана и отдав Альме припасенную специально для нее куриную косточку, он дополнил:

— И вообще, вклад русско-венетской цивилизации в мировую культуру настолько велик, что всего не перечислишь. Как филолог-лингвист назову лишь приоритетное создание системы буквенно-звукового письма, используемого во всем мире. А уж о первом полете человека в космос и говорить нечего. Как и о многом другом, подобном. Вы не хуже меня знаете.

— Знаем, — вздохнул Гаршин. — Все — в прошлом.

— Таким образом, — подвел итог Велемир Радомирович, — антиславянская доктрина, создававшаяся столетиями, пустила корни и бурно проросла. И сейчас наступило затмение общественной памяти, своего рода социальная амнезия. И как следствие всего этого — амнезия Праязыка. А ведь русский язык, о чем я уже неоднократно говорил, имеет своим предком праславянский как первооснову всех языков. Хотя его сложный путь от Праязыка требует, конечно же, еще тщательного изучения и неопровержимой доказательной базы. Но приведу напоследок такой пример.

Толбуев вдруг заулыбался, словно вспомнив нечто забавное.

— Однажды мне попалась очень древняя карта Египта, на которой значился город… Самолет. Я настолько опешил, что не сразу поверил своим глазам. Надпись была выполнена арабскими знаками с соблюдением всех правил. В подлинности карты сомнений не было. Работавшие со мной арабы, в том числе и ученые, смысла слова, его семантики, не понимали, а говорили, что это уж очень древнее какое-то, разумеется, родное арабское клише. Но в арабских словарях этого слова не было. Наши же толковые словари ничего, кроме тривиального «летательного аппарата тяжелее воздуха», не давали. То есть определяли смысл слова уже после начала эпохи самолетостроения.