Ольга Погодина-Кузмина - Уран. Роман-реконструкция

Подбегая к хутору, Эльзе еще раз ощупала деньги под платьем. На тропинке она увидела Вайдо, который возвращался с Комбината.

Брат спросил про Эйнара, и девочка пересказала сцену, которую наблюдала в землянке.

— Хорошо, я принесу им водки, — нехотя согласился брат.

— Еще я видела костер и мертвую собаку. Я испугалась, что это ребенок. Но у нее был хвост.

— Ты зря пошла в ту сторону. Там есть дыра в заборе, рабочие выходят с Комбината.

— Неужто русские едят собак?

— Это, верно, лагерники, воры, — проговорил брат, пожав плечами.

Эльзе замечала, что в последнее время Вайдо стал вялым и каким-то пришибленным. Безропотно выполнял поручения матушки. Придя с Комбината, несмотря на усталость, носил воду, колол дрова и делал все домашнюю работу за себя и за Осе. Казалось, этой покорностью он пытается удержать установившийся порядок вещей, тогда как Эйнар хотел скорейших перемен.

Они вошли в дом. Матушки не было — она ушла в поселок за покупками и, видно, еще не вернулась. Только сейчас сердце Эльзе перестало колотиться от страха. Ей хотелось слышать голос брата, такой знакомый и успокаивающий.

— Вайдо, ты знаешь, что такое «лагерь Клоога»? — спросила она, собирая ужин.

Брат отвел глаза.

— Думаю, это как-то связано с войной. Кажется, Эйнар и Юрген служили в тех местах. Да, я вспомнил, они эвакуировали этот лагерь вместе с немцами.

Вайдо подошел к окну, обнял сестру, лицо его на время прояснилось, сделавшись мечтательным.

— Эльзе, ты бы хотела уехать отсюда? Далеко-далеко, к теплому морю. Говорят, есть море, которое не замерзает зимой.

— Да, я хочу уехать, Вайдо, — кивнула девочка. — Мне страшно. Мне кажется, с нами всеми должно случиться что-то ужасное.

Брат застыл, продолжая поглаживать ее плечо.

— Да, ты права. Это всё Худой. Он служит Дьяволу и нас заставляет участвовать в этих делах.

— В каких делах? — тихо выдохнула Эльзе.

— Черные мессы. Мы собирались в ателье фотографа, там была голая женщина, мы называли ее царицей. Он заставлял нас стоять перед ней на коленях и целовать ее ноги. Я не могу тебе рассказать, что мы еще там делали… Но потом… Худой заставил Осе убить ее. И фотографа тоже. Ты знаешь, ведь Худой, он — колдун. Он влезает в нутро человека и приказывает делать грязные вещи. Он и сейчас сидит в моей голове и требует, чтобы я…

Вайдо медленно повернул к ней лицо. Через его глаза на Эльзе смотрел не человек — оборотень, присутствие которого она ощущала в лесу. Девочка застыла, чувствуя, как рука брата поднимается к ее шее. Нет, это была рука Дьявола.

Стукнула дверь, мать крикнула из сеней:

— Что ж вы не заперлись на щеколду? Сколько вам повторять!

Эльзе бросилась к матушке, помогла ей снять ботинки. Та принесла из поселка мешок крупы, рыбные консервы, сахар.

— Скоро Успение Пресвятой Богородицы, день моих именин. В субботу, как стемнеет, вы приведете в дом Эйнара. Я хочу, чтобы мы вместе встретили праздник.

Вайдо так и стоял у окна, повернувшись спиной, но Эльзе видела, чувствовала — Дьявол отступил.

Скоро явился Осе, от него пахло вином. Неужто и правда он убил ту женщину на Комбинате? Да нет, верно, братец Вайдо пошутил. Хотел напугать сестру страшной сказкой, а потом развеселить, как часто делал в детстве. Вот глупая, она чуть было не поверила этой выдумке!

Чтоб поскорей выкинуть из головы всё, что рассказывал Вайдо, Эльзе вынула деньги и рассказала о просьбе старшего брата.

— Что ж, так тому и быть, — проговорила мать, пересчитывая бумажки с изображением Ленина. — Завтра мы с Эльзе поедем в Таллин, нужно будет встать к пятичасовому автобусу. Мы разменяем деньги на разных рынках, купим вашей сестре сапожки и пальто.

— А мне купите бензиновую зажигалку, — попросил Осе.

Мать покачала головой — ей не нравилось, что младший сын начал курить.

— Ладно, если будут продавать. А тебе, Вайдо? Тебе что-нибудь привезти из города?

— Привезите мне мыло, — ответил брат невнятным, тусклым голосом. — И веревку.

Эльзе первая рассмеялась.

— Вайдо, у тебя очень глупые шутки! Хватит разыгрывать нас.

Поужинали наскоро, чтобы лечь пораньше. Осе сразу захрапел. Вайдо собрался и ушел, сказал, что переночует в бункере. Эльзе забралась в постель. Ей хотелось поскорее забыть этот суматошный и тягостный день.

Матушка уснула. В свете луны, который сочился из окошка, девочка достала и принялась рассматривать открытки Москвы. Едва ли не впервые она задумалась о том, что будет, если Павел вдруг узнает о братьях-партизанах. Нет, он не должен узнать.

Полная луна излучала бледное сияние. Наверное, так же светилась кожа обнаженной женщины, которой целовали ноги братья-близнецы. Что еще они делали с ней? Неужели такой бывает любовь? Волнующий стыд охватывал Эльзе при этих мыслях.

Нет, всё это сказки. Когда-нибудь она сама узнает, что происходит между влюбленными. Это должно быть что-то прекрасное, невыразимое словами.

Засыпая, девочка думала о Павле, и сердце сжималось нежной тоской. Непременно надо увидеть его до отъезда. Они снова сядут на велосипед, поедут к морю. Она будет чувствовать его дыхание на своей шее, будет смотреть на его сильные руки, покрытые золотистыми волосками. Он снова поцелует ее на берегу — осторожно, неловко. Но в этот раз она не будет стыдиться и убегать. Она продлит поцелуй.

«Клоога», — произнес над ней бесплотный голос.

2 октября 1944 г. Сов. секретно

Народному комиссару внутренних дел Союза ССР

Генеральному комиссару государственной безопасности товарищу Берия Л.П.

Спецсообщение

В районе Клоога уезда Харьюма Эстонской ССР, в 30 километрах южнее города Таллин, обнаружен организованный немцами специальный лагерь, в котором содержалось около 2000 евреев, пригнанных на принудительные работы из Гродно и Каунаса.

Лагерь расположен вдоль линии железной дороги Таллин — Пальдиски в 3–4 км к западу от станции Клоога; с юга лагерь граничит с озером Клоога-Ярв.

На территории лагеря находились казармы и служебные помещения 20-го гренадерского полка «СС», немецкой военно-строительной организации «ТОДТ», бараки для евреев и военнопленных красноармейцев.

В результате осмотра лагеря и опроса сохранившихся на его территории людей установлено, что утром 19 сентября с. г. в лагерь прибыла специальная команда «СС» или гестапо, в числе 60 человек немцев, и в течение дня расстреляла более 1600 человек мужчин, женщин и детей еврейской национальности. От смерти случайно спаслись не более 80 человек.

Расстрелы производились в нескольких местах, из коих достоверно установлены три:

1. Сарай, расположенный в 500 м от лагеря, непосредственно у линии железной дороги, куда евреев специально загоняли.