Ольга Погодина-Кузмина - Уран. Роман-реконструкция

По окончании расправы сарай, заполненный трупами, был облит бензином и сожжен. Точно установить количество людей не представляется возможным.

2. Лесная поляна в 500 м в стороне от сарая, куда евреи из лагерного барака доставлялись под конвоем полицейских эстонцев. На месте евреи принудительно укладывались плотными рядами, лицом вниз, на сложенный из дров квадрат площадью в 4–5 метров и в таком виде расстреливались.

На трупы накладывался второй слой дров, на который аналогичным образом укладывалась и расстреливалась вторая группа доставленных из барака евреев.

Созданные таким образом две пирамиды из расстрелянных людей и дров были облиты керосином и подожжены.

3. Множество трупов расстрелянных евреев обнаружено в самом двухэтажном бараке, где содержались евреи.

В числе расстрелянных много врачей, артистов, научных деятелей и т. д.

Находившиеся в лагере 250 человек военнопленных красноармейцев, по рассказам допрошенных свидетелей, расстреляны также немцами.

Расследование на месте производит Республиканская правительственная комиссия.

27 сентября нами арестован и заключен под стражу один из активных членов военно-фашистской организации «Омакайтсе» Синипалу Август Фрицевич, рождения 1898 г., уроженец г. Таллин, эстонец, женатый, беспартийный, из рабочих, по специальности маляр, проживающий в г. Таллине. ‹…›

Синипалу в 1943 г. перешел на официальную службу в 3-ю роту 287-го полицейского батальона и в составе своего подразделения с августа 1943 г. принимал участие в охране заключенных в лагере Клоога евреев и в конвоировании их к месту массового расстрела 19 сентября с. г.

Синипалу на первичном допросе виновным себя признал и назвал ряд своих сообщников по активной полицейской службе, к розыску которых нами приняты меры.

Резолюция: Разослать тт. Ст<���алину>, М<���олотову>, М<���аленкову>, Щер<���бакову> и Швернику. Л. Берия 10.10.44.

Он видел Ленинград. Пространство серых вод, и золотые шпили, и поднятые крылья двух мостов. И женщин с мягкими руками, с грубым смехом, в кудряшках, с папиросками в зубах. Они вечно сидели на постелях и пили, ели сладкое. Его кормили сладким, смахивая крошки. И устрицу однажды принесли в шершавом, толстом панцире — защитой служил моллюску раковины храм.

Он пил вино, и бусы надевали ему на шею женщины. И смех. Мужчины проходили чередой, наутро исчезая. Этот мир был теплым, праздничным и сладко-сонным. Мать винными губами целовала и говорила: «Скоро я умру».

Мать скончалась от внезапной болезни, а может — он догадался позже, — покончила с собой. Обстановка жизни переменилась так внезапно, что маленький Алёша не успел запомнить ни прощания с другими женщинами, ни переезда. Шести лет по решению Деткомиссии он был отправлен в северный город Петрозаводск, в образцовый Интернат № 4.

Из первых школьных лет он запомнил гидроаэропланы, которые приземлялись на воду Онежского озера. Детдомовцы в белых рубашках, в красных галстуках под веселый звук барабанов маршировали по берегу, приветствуя авиаторов.

Запомнил экскурсию в газовую камеру, рассказ о видах отравляющих веществ, душный противогаз, демонстрацию ядовитого дыма. В летнем лагере он занимался химией, учился стрелять, преодолевать полосу препятствий.

Августа Францевна, немолодая, бездетная учительница немецкого языка, обнаружила у Алёши Воронцова способности. Стала брать мальчика к себе на квартиру, подкармливать, внушать идеи о необходимости простого честного труда.

Впрочем, горны, барабаны, пионерские костры не истребили в некоторых детях памяти об улице. Неосторожно Алексей проговорился товарищу о детстве среди полураздетых женщин и постелей. Старшие, развращенные плодами древа познания, тут же его окрестили «сын шалавы», и прозвище приклеилось сокращенным «Шалава». Так Воронцов узнал одиночество среди толпы и полюбил свое положение изгоя, избранника, отличного от прочих.

Директор Интерната, инвалид Гражданской войны с обожженным лицом, провел с ребенком воспитательную беседу. Пионер Воронцов должен был понять и запомнить, что мать его, падшая женщина, осталась пережитком прошлого, а теперь его мать — Советская Родина, которой он должен быть благодарен до скончания дней.

К тринадцати годам Алёша Воронцов уже отлично говорил, читал и писал по-немецки, имел детский значок «Готов к труду и обороне», делал сложные химические опыты и, как многие сверстники, мечтал стать авиатором. Злая кличка стала забываться — теперь на обиду мальчик мог ответить кулаками. Двадцать второго июня их отряд собирался ехать на экскурсию в Ленинград. Поездку отменили — началась война.

По радио выступал Молотов. На главной площади Петрозаводска у памятника Ленину собрался митинг. Тысячи рабочих, школьников, студентов слушали партийных руководителей. «Мы будем работать только так, чтобы полностью обеспечить нужды нашей Красной армии. Мы удвоим, утроим свои силы и разгромим, уничтожим немецких фашистов».

Многие тут же записывались добровольцами в армию и в истребительные отряды. Алексей со всем классом отправился строить линию обороны.

Рыли траншеи, рубили землянки, ставили противотанковые заграждения. Сводки с фронтов и слухи, разносимые беженцами, опрокидывали картину мира, сложившуюся в голове подростка. Германия, родина Гёте и Карла Маркса, а с ней вся Европа, которую Алексей знал и любил из книг, вдруг поднялась походом на его родную землю. Затем, чтоб выжечь, уничтожить, растоптать. Чтоб рабски подчинить себе его народ.

Алёшу потрясло известие, что немцы, заходя в поселок или город, первым делом расстреливают коммунистов, комсомольцев и даже детей-пионеров вешают на столбах. По ночам в палатках ребята пересказывали друг другу услышанные от взрослых ужасы: о комсомолке, которой отрезали груди и вспороли живот за то, что она ночью подняла над сельсоветом красный флаг. О мальчике, который хотел взорвать немецкий поезд и был за это брошен в угольную топку. Девчонки плакали от страха, в юношах закипал гнев.

В сентябре, когда начались школьные занятия, интернат стали готовить к эвакуации. За день до отправки в Ташкент вместе с приятелем Славкой Данченко и с двумя восьмиклассниками Воронцов убежал на фронт.

Недели две они блуждали по лесам, ночевали в брошенной деревне. Питались картошкой и капустой с колхозных полей, за которыми никто уже не присматривал. Прибились к артиллерийской части, попали в окружение. В ноябре сорок первого года после жестокого боя, во время которого погибли все его товарищи, контуженный Алексей попал в немецкий плен.