Светозар Чернов - Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка

Осмотр всех фотографий, которыми была увешана каюта капитана, занял почти полчаса. Когда чай был выпит, а фотографии почтительно изучены, Парселл сказал, что пора вернуться к пассажирам, и они покинули каюту. Капитан проследовал вниз прямо в зал, а Фаберовский заглянул в гостиную. Здесь было пусто, только в дальнем углу на диване, положив ноги на стол, сидел Ашуэлл и что-то увлеченно рассказывал доктору Мэю. Увидев поляка, он призывно помахал ему рукой, приглашая составить им с доктором компанию.

— Что интересного было на концерте, пока я отсутствовал? — спросил Фаберовский.

— Годовой баланс в стихах так и не был до конца подведен, — сказал Ашуэлл. — Мистеру Стирингу стало дурно, и мне пришлось отвести его в каюту. А как обстоят дела на палубе?

— Видал морского змея.

— В самом деле!? — изумился доктор Мэй.

— Вылез с траурной ленточкой в зубах и спрашивает: «Скоро там Крапперс-то выйдет? У меня к нему наиважнейшее дело».

— Мистер Крапперс очень обиделся, когда мистер Ашуэлл предложил ему поехать на открывшиеся этим летом в Трансваале золотые россыпи по реке Комати и пообещал дать ему несколько полезных советов, — сказал доктор. — Он не стал больше ни с кем разговаривать и ушел.

— Так и не захотел слушать мои советы, — хмыкнул банкир. — А мог бы тоже стать миллионером. Я как раз рассказываю доктору Мэю, как были открыты алмазные копи в Кимберли. Мы с братцем Томасом тогда искали алмазы недалеко от Колесбергского холма, когда прошел слух, что повар «Партии красноколпачников», этих балбесов с сынком колесбергского магистрата Ростоуна во главе, нашел на ферме братьев Де-Бирс здоровый алмаз чуть не с грецкий орех. Я слышал много историй о том, чего этого повара понесло ночью из ростоунского лагеря на холм — и все они чушь. В действительности при них состояло несколько бурских девиц, и с одной из них он решил уединится там в кустах, повздорив с остальными. Эта девица так скребла ногами, что нарыла большой алмаз, в котором было восемьдесят карат. Ростоун пытался это дело скрыть от остальных старателей в окрестностях, но разве девицы могут держать язык за зубами! Мы с братом на волах рванули туда и успели сделать заявки на самые лакомые участки.

— А я вот вроде и преуспел там на копях, так мой несчастный брат Томас серьезно заболел, и мне пришлось срочно вывозить его в Америку. У меня осталось в Кимберли много опционов, мне нужно было всего шесть миллионов долларов, чтобы выкупить их, и я обратился к своему дальнему родственнику, бывшему нью-йоркскому губернатору Моргану. Но тот струсил, и я утратил свои права. Хорошо хоть, я кое-что сумел продать Родсу за миллион. Не струсь тогда Морган — я стоил бы сейчас миллионов двадцать пять — тридцать.

— А я вот уже три года жалею, что не купил в Квебеке у доктора Рэтклифа практику за пятьсот фунтов, — грустно сказал доктор Мэй, подавленный всеми этими миллионами и каратами. — Она приносила бы мне сейчас восемьсот фунтов в год.

Рассказать дальше про практику в Квебеке доктор не успел, потому что за ним явилась стюардесса от его жены и сказала, что миссис Мэй худо.

— Должен признаться, мистер Фаберовский, — сказал банкир, когда доктор удалился, — что со вчерашнего вечера я пытался отгадать, за кем же вы тут на пароходе следите. Сперва я терялся в догадках, поскольку никто из общества за капитанским столом не стоит тех денег, которые надо платить вам за то, чтобы вы за ними следили. За столом эконома тоже не было подходящих кандидатов, так как вы ни разу не посмотрели туда. А сегодня после Куинстауна я остановил свой выбор на двух кандидатурах: на мисс Молли Дуайер и на мисс Алисе Мур. Сейчас я как-то больше склоняюсь к второй, потому что вы наблюдаете за ней значительно пристальней: за все время обеда и ужина вы почти не разу не спустили с нее глаз. Даже когда вы вроде бы смотрели себе в тарелку, вы краем глаза косились на нее. Да и с ее дядей у вас явно какие-то отношения: я интересовался у старшего стюарда, и он подтвердил, что это мистер Мактарк настоял на том, чтобы вас посадили на место рядом с креслом, которое в Куинстауне должна была занять его племянница.

— Ваши выводы логичны, но неправильны, мистер Ашуэлл. Здесь на пароходе я совершенно свободен от каких-либо профессиональных обязанностей, потому что дела меня ожидают только в Нью-Йорке.

— Тогда все понятно. Кстати, мне кажется, что мисс Дуайер решила застолбить ваш участок.

— Да, она уже поведала мне, когда я провожал ее в каюту переодеваться, что она круглая сирота, а отец ее был известным скотопромышленником.

— Это Дуайер-то скотопромышленник? Он просто скот, а никакой не промышленник. Оба ее родителя прекрасно себе поживают. Мамаша держит салун на Пятой авеню, а папаша уже третий раз безуспешно пытается пролезть в Тамани-Холл и якшается с бешеной собакой Донованом О'Россой. А оба его сына в банде этих ублюдков Дрисколла и Лайонса. Только в Тамани-холле прохиндеи почище Дуайера, его все равно туда не пустят. Впрочем, какие-то деньги у них водятся.

— А во мне-то ей какой интерес?

— Похоже, тем, что я пригласил вас к себе в каюту после завтрака, я создал преувеличенное представление о вашей значимости. Это явно ввело в заблуждение мисс Дуайер. По-моему, она считает вас очень выгодной партией. которую нельзя упускать. А все-таки, почему вы не женились на дочери Поллаки? Мне он говорил, что надеется вместе со своей дочерью передать вам и свое дело.

— Надо же, а я ничего не знал об этом. Но в любом случае Минна Поллаки сочла меня неподходящей для себя парой.

— И правильно! Но считайте, что вам повезло. Вы должны жениться на чистокровной англичанке. Или на американке со связями. Кстати, вы не собираетесь задержаться в Нью-Йорке? А то я могу порекомендовать вас Роберту Пинкертону из нью-йоркского отделения Национального детективного агентства. Думаю, ему пригодятся толковые партнеры в Англии и Европе.

— Надеюсь управиться недели за две.

— Если решитесь насчет Пинкертона, заезжайте, — сказал Ашуэлл, когда Фаберовский встал и направился к лестнице.

«Хватит на сегодня концертов и разговоров, — решил поляк про себя. — И все-то норовят тыкнуть меня носом в дерьмо. Почитаю книжку или вообще лягу спать».

Но не успел он сделать нескольких шагов по ступенькам, как услышал голос Крапперса, стоявшего с Алисой внизу у лестницы перед входом в обеденный зал.

— Вот вы, мисс Мур, привечаете этого мошенника, а я помню те времена, когда вы еще не родились, и когда нашу страну заполонили поляки, которые вместо того чтобы защищать свою честь и отчизну от русских, предпочли сбежать к нам в Лондон и пользоваться доверчивостью и состраданием британской публики, чтобы нагло обманывать и жестоко обворовывать ее. Жалко, что Бисмарку не удался его план захватить Польшу, воспользовавшись их восстанием против русских, и навести там порядок. Вы знаете, какой в Германии сейчас порядок! И в Польше был бы порядок, и не пшекали бы они невнятно, как ваш знакомец, а говорили бы красиво, четко и по-немецки.