Светозар Чернов - Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка

— Это Куолупайкинен, — сказал Артемий Иванович решительно. — Он за Фанни с самого начала пытался ухлестывать, пока я его не пообещал в скорлупу от грецкого ореха засунуть да под паровичок на рельсы положить.

— Окстись, совсем ты одурел! Никто бывшего воздыхателя на такое дело не возьмет, если от него толку практического не будет. Этого маленького взяли явно для того, чтобы он мог куда-нибудь пролезть.

— Да Куолупайкинен, хоть и из террористической фракции, к Фанни даже в комнату боялся заходить, с тех пор как я ей Якобинца подарил.

— На Посудкине мир клином не сошелся. Значит, кого-то другого нашла. Может из цюрихской общины, откуда Шульц. А, вот и коробка из-под патронов.

Продеус вытащил из очага скомканный картон и расправил его на коленке.

— А самих патронов нету. И револьвера нету. Зато у нас есть адрес оружейного магазина, где они покупали патроны.

— А шмотки фаннины этой одноглазой достанутся? — спросил вдруг Артемий Иванович.

— А кому они еще нужны? Бинт своим кралям такого дерьма не дарит, мы с Рианом просто в бордель ходим, ну, не Петру же Ивановичу в презент их везти.

Артемий Иванович вскочил с кровати, бросился обратно к шкафу и изодрал в клочья все, что там было.

— Хозяйке, говоришь? — сказал он, переводя дыхание. — Нет уж. А чего Фанни с Посудкиным-то и этим третьим удрали?

— Бинту заметили утром и испугались, — сказал Продеус. — С чего бы им иного удирать? Не видать Бинте ста франков. Надо же так по-дурному сунуться. Где их теперь искать… Они теперь будут по домам свиданий ночевать. Посудкин на коврике, а этот карлик на одной постеле с твоей Фанни. Ладно, делать здесь больше нечего. Чемодан надо по начальству, пожалуй, доставить, может не так лаяться будет, что мы их проворонили. А вот хозяйка-то сейчас осерчает, что жильцы у нее из-под носа сбежали.

— Так ей и надо, ведьме одноглазой!

— Не кипятись, Гурин, а то опять по мармызе куркою схлопочешь. Возьми лучше чемодан да ступай к Бинте. А я с хозяйкой потолкую, да насчет третьего поспрошаю.

Он вышел из комнаты, а Артемий Иванович открыл окно и выбросил чемодан, который шлепнулся прямо посреди улицы точно в сточную канаву. Вокруг него тут же забурлила вода.

— Эй, Риан! — крикнул Артемий Иванович. — Возьми чемодан и отнеси к Бинту. Скажи этому чучелу, что он их спугнул утром и они сдристнули. Так что награды он не получит, а денег за кофе я ему не отдам.

— Гей, Гурин, а чемодан-то где?! — спросил Продеус, когда Артемий Иванович спустился вниз.

— Риан понес. А то там задрог под дождем на перекрестке караулить.

— Ты что — его в окно скинул?!

— Мне своя рожа дороже. Так эта ведьма меня с чемоданом и выпустила, как же! Кстати, как она: сильно разозлилась?

— А ей все равно оказалось. Они ей по девятнадцатое число вперед заплатили.

— Что за число такое странное: девятнадцатое…

— А тебе, Гурин, сколько лет?

— Тридцать первый пошел.

— Тоже странное число. Думаю, на девятнадцатое они покушение наметили. Так что единственный шанс у нас их поймать — это во все очи за великим князем девятнадцатого числа досматривать. Раньше нам их не словить. А про третьего хозяйка даже и не слышала. Видимо, он все это время в окно лазил. Ушлый тип.

Рачковский был в ярости, узнав, что Березовская с Посудкиным сбежали, имея при себе еще и третьего загадочного карлика, и спустил на Бинта всех собак. Напрасно тот оправдывался, тем, что они смогли найти магазин, где Березовская с Посудкиным купили два револьвера по восемнадцать франков каждый, предъявив для оплаты стофранковую бумажку, и что известно, что парочка долго пристреливала оружие в тире при этом магазине. Рачковский не только не дал ему обещанного вознаграждения, но даже пригрозил вычесть такую же сумму из его будущего жалования.

— На вашем месте, Петр Иванович, я бы его вообще на месяц жалования лишил, — вставил Артемий Иванович, дождавшись паузы. — Дураков учить надо, я так думаю.

— Ну вот что, умник, — зло сказал Рачковский. — Как ты там за обедом предлагал? Посадить тебя за прилавок в том магазине, куда Березовская наверняка должна за шмотками заглянуть? Я принимаю твое предложение. Сейчас шансы их там дождаться значительно возросли, раз они побросали все свои вещи.

— А еще Гурин говорит, что они оставили почти все свое исподнее, — сказал Продеус.

Рачковский вопросительно посмотрел на Артемия Ивановича.

— Да, — подтвердил тот. — У Посудкина отродясь была только одна пара исподнего, и когда он стирал и сушил ее, то на улицу сутки не выходил. Видать, в честь замужества Фанни ему еще пару купила. Да и ее барахло в шкафу — как раз все наперечет, что у нее было в Женеве, но без одного положенного набору-с. Должно быть, то, что на ней.

Уже утром следующего дня Артемий Иванович заступил на вахту в галантерейном магазине у ворот Сен-Дени. Место ему определили в подсобном помещении позади прилавка, за которым молодой приказчик по имени Гастон предлагал покупателям белье — предполагалось, что это будет первый отдел, который посетят Посудкин с Березовской.

В кафе напротив поместились Продеус с Рианом. В случае прихода Березовской или Посудкина Артемий Иванович должен был отправить туда мальчика, чтобы они переняли Фанни или Льва при выходе из магазина и установили за ними внешнее наблюдение.

Полдня Артемий Иванович на зависть остальным работникам пил чай, изредка отвлекаясь на подавание Гастону нужных коробок с корсетами или нижними юбками. После полудня, когда он выставил на столике взятый из дома обед, состоявший из булки с ветчиной и стакана молока, замученный и взмокший Гастон просунул голову за портьеру, которую Артемий Иванович на время обеда задернул, чтобы укрыться от любопытных глаз, и сказал:

— Пенсажюп «Гонтле» номер три, латунный, со шнуром. Да побыстрее, мсье.

Артемий Иванович достал из нужной коробки устрашающего вида зажимное устройство с черными резиновыми жгутами, призванное помогать дамам приподнимать на улице подол платья.

— Мсье Гурин, нельзя ли побыстрее? Там вас еще спрашивает какая-то русская супружеская пара.

Артемий Иванович словно бы случайно выронил хитрое устройство и, не теряя ни мгновения, скользнул за ним под стол. Взведя револьвер, он на карачках прополз в кабинку для примерки и задернул шторку. Сидя там на корточках, он громким шопотом позвал приказчика.

— Гастон, принеси мне зеркало. Нет, это не годится, оно же на стене. Мне не на себя любоваться, мне на них надо незаметно посмотреть. Выставь в проходе и держи наискосяк, а я в щелку между шторками на них гляну. Постой, Гастон, это же не они!

— Им нужны вы, мсье. И куда вы дели пенсажюп?

— Это же Дергуновы! — Артемий Иванович с облегчением встал в полный рост и вышел из кабинки. — До смерти напугали! Да здесь, здесь твой пенсажюп.