Андрей Воробьев - Гадюка Баскервилей [litres]

– Забудьте, Холмс, – заупрямился Мориарти, – Тауэр не для меня. Присяжные в жизни не согласятся с этой версией. Кстати, положа руку на сердце, скажу, что это частная инициатива Степлтона. Эксцесс исполнителя, так сказать. Что же касается Петербурга… Да, признаю, что убил там человека, причем практически на глазах вашего бобби. Но это был мой человек. Он, подлец, хотел сбежать от девонширских конкретных джентльменов. Только у нас длинные руки. А попробуй-ка кто-нибудь из вас здесь заявить, откуда появился, – сразу окажется в дурдоме. Причем вместе милейшим Шерлоком… Ну да ладно, забудем. Я не зверь. Пишите письма мелким почерком: я готов подождать несколько минут, перед тем, как убить вас обоих. А вы, джентльмены, не станете же стрелять в безоружного?..

«Он прав, – прошептал Холмс, – я успею написать несколько строк доктору» – и достал свой блокнот. Андрей, продолжая держать револьвер направленным на противника, усмехнулся.

– Нет, Мориарти! Вы слишком часто ошибаетесь. Это не я буду убеждать местных врачей, что я – нормальный. Это вы будете пытаться доказать нашим медицинским светилам, что не косите под дурака. И, ради бога, не думайте, что окажетесь в Тауэре. Я-то имел в виду панораму из «Крестов» на Неву. Так что вставайте-ка в позу, приличествующую случаю: руки – в гору, ноги – шире плеч. И вообще с чего это вы взяли, что после предупредительного выстрела в воздух я не смогу вести стрельбу на поражение при задержании преступника?..

– Нет у вас методов против Мориарти! – не очень уверенно, но также зло возразил лидер девонширских. – А у меня есть право на адвоката.

– Чего-чего? Ай дон’т андестенд. Ай дон’т спиик инглиш, – парировал Ларин. – Это типа «Стой, стрелять буду!» – «Стою». – «Стреляю». – На случай, если кому-то вздумается махать руками. А что касается методов…

Андрей еще раз улыбнулся и извлек из кармана портативный диктофон, позаимствованный на днях у знакомого журналиста, приходившего в «убойный» отдел получить информацию. Правда, информация оказалась тогда для акулы пера неподъемной, в результате чего пришлось договариваться с дежурным вытрезвителя и отправлять спецтранспортом слабочувственное тело домой. Диктофон же ожидал в кармане оперативника возвращения настойчивого корреспондента.

– Так вы знаете, что это такое?.. – Ларин с удовлетворением заметил, как глаза Мориарти округлились, а длинные узловатые пальцы непроизвольно потянулись к чуду техники. – Будешь сидеть. Я сказал!

– Я все расскажу, только отпустите меня! – заканючил «профессор». – Это все Степлтон. Это он хотел, чтобы вас посадили!.. Я помогу вам вернуться… Честное благородное сло…

Но закончить свою мысль лидер девонширских не успел: почти неслышно из-за шума водопада хлопнул одинокий выстрел. Пуля, попав в глаз, снесла на выходе задержанному полголовы и толкнула тело со скалы в бездну.

Ларин не стал ждать очередного выстрела, а кинулся к каменной стене, дабы не повторить последний полет Мориарти. Не менее расторопным оказался и сыщик, живо бросивший блокнот на землю и последовавший примеру оперативника.

– Все, Шерлок, уходим!..

Но очередной выстрел, грохнувший откуда-то сверху, заставил обоих вжаться в холодный камень…

Когда Уотсон, сумевший освободиться от своей пациентки, добрался до водопада, то обнаружил лишь записку великого сыщика: «Дорогой мой Уотсон! Я пишу эти строки только благодаря любезности Мориарти»…

Что же касается обитателей Девоншира, то они ничего не знали об альпийских событиях, а потому продолжали мирно заниматься своими делами.

Дукалис, отрабатывая версию о киллере, скрывающемся в трясине, снова отправился к наблюдательному мистеру Френкленду, чтобы воспользоваться его подзорной трубой и воспользоваться ценными наблюдениями прошлых дней. Дабы не оставлять без присмотра Генри и Лерсона, он взял обоих сэров с собой к их явному удовольствию.

В этот раз владелец трубы был гораздо более приветлив, чем во время первой встречи. Он радостно сообщил, что видел на болоте каторжника.

– Нет-нет, посмотрите-ка сами! – потребовал мистер Френкленд, подталкивая плохо понимающего быструю английскую речь Дукалиса к трубе. – Во-он там, у гранитных столбов!

Оперативник взглянул в указанном направлении. Сквозь клочья тумана, окутывавшего окрестности, в кустах неподалеку от груды каменей, невесть откуда появившихся в здешних местах, можно было увидеть странную фигуру скрывающегося там человека.

Решив, что с одним-то злодеем при помощи бульдога и пистолета справиться можно всяко, Дукалис, поблагодарив радушного хозяина, потрусил вниз по лестнице. По дороге к нему присоединился и Генри, уже окончательно соскучившийся в девонширской глуши. Сэр Лерсон не разделял намерений бегать по трясине, а предпочел бы довольствоваться куском мяса поближе к камину. Тем не менее он мужественно поковылял следом, лишь ворча и обиженно похрюкивая.

Вдруг со стороны, куда направлялись оперативник в сопровождении обоих сэров, раздался жуткий вой, заставляющий похолодеть всех добропорядочных христиан, услышавших этот звук.

Дукалис и Генри, услышав завывание, на какое-то время, похолодев, остановились. Сэр Лерсон, наоборот, пришел в благодушное настроение и живо припустил в нужном направлении, отчего бульдожьи брыли развевались по ветру, словно белье, вывешенное для просушки на свежий воздух, обнажая капкан влажно-белых клыков.

– Генри! Заходи слева! – крикнул Дукалис длинноногому Баскервилю, в глубине души надеясь, что этот сэр в результате окажется подальше от незнакомца, к которому стремительно несся Лерсон.

Добровольный помощник не заставил себя упрашивать и живо сменил направление под аккомпанемент ужасающего воя с болота, а оперативник последовал за собакой. Каково же было расстройство Дукалиса, когда, домчавшись до заветных камней, он обнаружил там только бульдога! Сэр Лерсон, напрочь забыв о необходимости погони, обхватил передними лапами здоровенную мостолыжку, невесть каким образом очутившуюся в этих безлюдных местах, и старательно сдирал с нее остатки мяса. Анатолий хотел высказать бессовестной животине все, что думает о ее деловых качествах, но не успел: со стороны, откуда должен был появиться молодой Баскервиль, раздались крики. Мысленно плюнув на безответственного пожирателя мяса, Дукалис бросился в нужном направлении и, пробежав пару десятков метров меж гранитных обломков, наткнулся на клубок из двух тел, нижним из которых оказался сэр Генри.

Верхнее тело, обряженное в лохмотья, вцепившись в несчастного англо-канадца, истошно вопило о необходимости вора сидеть в тюрьме и одновременно нещадно трясло противника за шиворот. Самым ужасным было, что крики раздавались на русском языке и перемежались выражениями, которых нет ни в школьных, ни в институтских словарях.