Валентин Лавров - Русская сила графа Соколова

— Как, сударь, величать изволите? — спросила Дуняшка, ставя на стол очередную смену еды и питья.

Вопрос был неожиданным. Даже бесстрастное лицо матроса потеряло на мгновение обычное свое спокойствие, и он едва не поперхнулся груздем.

— Ты зови, милая, его по фамилии, — проговорил старик Гиляровский.

— А какая ему фумилия? — продолжала с бойкостью Дуняшка.

— А фамилия ему Китаев, — нашелся старик.

— Матрос Китаев, — наставительно сказал только что перекрещенный гость.

— Ой, — чуть не присела с подносом Дуняшка. — Какая-то нерусская. Вроде китайского чая.

— Чего с него взять? — Старик махнул рукой. — Он и сам из Китая.

За столом все так и прыснули со смеху, но гость обрел имя, и теперь до конца его бурной жизни все называли его — матрос Китаев. Будем и мы теперь называть его так.

Сельский народец скоро привык к Китаеву и полюбил за незлобность характера, за удивительное трудолюбие, за необыкновенную силищу. Обычной его хозяйственной заботой стала помощь Дуняшке. Он таскал ей ведрами из колодца воду, рубил дрова.

Привязался к Китаеву и юный Гиляровский — малолетний Вовка. Он норовил помочь матросу во всех его делах, даже напарником за пилу становился, укладывал в поленницу дрова, таскал из ледника крынками молоко, до которого Китаев был большой любитель.

За это матрос учил Вовку разводить под дождем костерок, определять по звездам стороны света, рассказывал перед сном о чужедальних странах, о дивных землях и людях.

Вовкин отец заметил эту дружбу. Сидя как-то на закате теплого сентябрьского дня на крылечке дома и безмятежно раскуривая трубочку, Алексей Николаевич обратился к Китаеву с неожиданной речью:

— Как мать умерла, на Вовку никакого удержу нет…

Подошедший дед добавил:

— Разболтался совсем малец. С восьми лет без матери…

— Баловник! — подтвердил Алексей Николаевич. — То на крышу заберется, то драку затеет.

— Вчера один ушел в лес, только к вечеру домой вернулся, — огорченно вздохнул дед. — Ведь медведь в два счета задерет, нынче прорва их развелась. Ты, Лексей, глядел бы за Вовкой…

— Углядишь за ним!

Помолчали. Вздохнув, Алексей Николаевич решительно принялся за дело:

— Воспитывай Вовку, будь дядькой, что ль, при нем. Учи тому, чего сам знаешь.

Дед решил побалагурить:

— Кроме дел с Дуняшкой! Подрастет — сам научится.

— Ну, что молчишь?

Китаев спокойно проговорил:

— Можно!

Никто толком не знал, чему и как Китаев будет учить Вовку (который, кстати, уже умел бойко читать и знал письмо, это была дедова наука). Но решение состоялось и было объявлено Вовке, явившемуся с фингалом на скуле после очередной потасовки с соседскими ребятами.

Вовка вытаращил в восторге глаза, запрыгал, заскакал и заорал на всю округу:

— Ура-а! Китаев, давай учи меня, учиться хочу у Китаев а!

Не смеем утверждать, что новоиспеченный воспитатель в совершенстве изучил педагогические сочинения светочей науки Яна Амоса Коменского или Константина Ушинского. Но досконально известно: в сердцах этих двух не испорченных цивилизацией существ давно возникла взаимная симпатия, которую они были рады укрепить деловым сотрудничеством.

— Приготовь ружье, завтра на зорьке разбужу, — дал первое, вполне домашнее задание Китаев.

Давным-давно, когда Вовка был совсем маленьким и когда его мама, Надежда Петровна, была еще жива, один столетний старик по фамилии Неелов из Вологды подарил ему ружье.

Охота и рыбная ловля в угодьях Светелок были просто сказочные, зверья и рыбы водилось пропасть, а для мальчишки — и говорить нечего.

И вот ранним росистым утром, когда солнце еще не успело выглянуть на горизонте и весь воздух был пропитан ночной свежестью и запахом преющих трав и листьев, Китаев и Вовка отправились в чащобу.

Туман и сырость все еще были густы, но вот на востоке чуть проглянуло солнце, окружающие деревья постепенно выходили из мрака. По толстому скользкому бревну перебрались через узкий и быстрый ручей, весело журчавший по белым обточенным камушкам. Загомонили птицы.

Зверья в лесу было и впрямь много. Несколько раз вдали пробегали рыжие, со сбитой шерстью лисы, стремительными прыжками уносились пожиревшие за лето зайцы. Но Китаев строго предупредил:

— Пока не уйдем в дальний лес — не стреляй. Охотиться будем на птицу.

Замысел его был нехитрым: Китаев нарочно хотел поводить Вовку по охотничьим местам, потаскать за собою.

Вдруг движением руки Китаев остановил мальчика. Вовка проследил за его взглядом, и сразу сердце его отчаянно забилось: впереди, шагах в сорока, на лесной проплешине спокойно стоял похожий на овчарку сибирской породы волк.

Серый тоже увидал людей, поджав хвост, затрусил в кусты боярышника.

— Эх, жалко — мелкой дробью заряжено! — покачал головой Китаев. — Перезарядить не успел. — Он держал в руках патрон с красной отметиной — заряжен, значит, пулей.

Но охота все же была удачной. Ягдташи тяжело провисали под рябчиками, тетерками, бекасами. Далекий поход по заросшему высокой травой и кустарником лесу, страшная усталость к концу охоты — все это окончательно сделало этих двух людей друзьями.

— Только оболтусы и жестокие люди ходят на охоту ради забавы, льют попусту звериную кровь, — рассуждал Китаев. — Охота — как землепашество, она ради промысла, ради куска хлеба. Никто ведь еще землю не пахал ради забавы, а вот по зверю стрелять — таких баловников уйма великая.

Потом стали говорить на более приятные темы.

— Дядя Китаев, а ты очень сильный? — любопытствовал Вовка. — Ты можешь одной рукой два грецких ореха раздавить?

Китаев улыбнулся. Ему все больше нравился этот малец, выносливый, куражный.

— Ладно, сегодня вечером покажу тебе некоторые фокусы…

— Правда? — Вовкины глаза загорелись. — Не обманешь?

— Зачем обманывать? Я детей никогда не обманывал.

Дичь по прибытии наших друзей в Светелки была сдана Дуняшке.

— Молодцы, кормильцы! — похвалила она охотников. — Как раз к ужину добыча ваша поспеет.

Но Вовка этой похвалы уже не слыхал: рухнув на деревянную скамейку в горнице, он сладко уснул — как в бездну провалился. Китаев, легко подхватив мальчишку, отнес его в спальню, положил поверх покрывала, а сверху набросил тулупчик.

Когда Вовка пробудился, светлый круг солнца тихо опускался к горизонту. На картофельном поле горели костры, это жгли ботву. Дым, не разносимый ветром, тихо таял в воздухе.

Дуняшка принесла Вовке рябчика, заботливо для него сохраненного в чугуне. Рябчик мясистый, но и аппетит нагуляли великий. Вовка выпил крынку молока и съел большой каравай теплого кисловатого хлеба, намазывая его густым лесным медом.