Валентин Лавров - Русская сила графа Соколова

— Потом придет время, и гривенники гнуть будешь. Пока еще силы мало, а там будешь. А главное, силой не хвастайся, знай про себя, на всяк случай, и никому не рассказывай, как что делаешь, а как проболтаешься, и силушке твоей конец, такое заклятие я на тебя кладу…

В последнем классе я уже сгибал легко серебряные пятачки и с трудом гривенники, но не хвастался этим. Раз только, сидя вдвоем с отцом, согнул о стол серебряный пятачок, а он просто, как будто это вещь уж самая обыкновенная, расправил его, да еще нравоучение прочитал:

— Не делай этих глупостей. За порчу казенной звонкой монеты в Сибирь ссылают».

Но вновь вмешался в жизнь Володи случай (ох, сколько в его богатой приключениями судьбе этих самых случаев!). Из гимназии пришлось бежать, ибо туда прибывал бывший взводный Гиляровского, не любивший его.

На прощание потешил атлет своих поклонников цирковыми приемами, вплоть до сальто-мортале, поучил их новинке — ходьбе на руках, согнул на память серебряный гривенник — и ходу… Без паспорта, без денег.

После различных опасных приключений попал он на белильный завод — страшное место для всех пропащих людей, которые там быстро теряли остатки здоровья. И тут по удивительному стечению обстоятельств он познакомился и моментально сдружился с…

Впрочем, вот как сам описывает своего нового приятеля Гиляровский:

«Со мной рядом сидел… огромный старик, который сразу, как только я вошел, поразил меня своей фигурой. Почти саженного роста, с густыми волосами в скобку, с длинной бородой, вдоль которой двумя ручьями пробегали во всю ее длину серебряные усы…

Я любовался сухой фигурой этого мастодонта. Широкие могучие кости, еле обтянутые кожей, с остатками высохших мускулов. Страшной силы, по-видимому, был этот человек».

Вскоре старик оказался в больнице и умер. И вот тогда Володя узнал, что это был… знаменитый атаман Репка.

Жизнь не унималась. Попал с началом навигации Володя в Казань. До отхода парохода оставалось свободное время. Молодой человек тихо-мирно прогуливался по старинному городу. В кармане приятной тяжестью лежал кошелек с деньгами, плечи обтягивала новая поддевка и красная рубаха.

Вдруг послышались истошные крики:

— Держи его, держи!..

Из-за угла, едва не сбив с ног Володю, выскочил горбоносый человечек в кумачовой рубахе, швырнул прямо под ноги Гиляровскому пачку каких-то бумаг. И побежал дальше, мелькнув в проеме ворот старого дома.

Тем временем на Володю налетела толпа с городовым и квартальным во главе, схватили, потащили в часть. Бумаги, подкинутые беглецом, были арестованы в качестве «вещественного доказательства» преступной деятельности — это оказались прокламации.

Гиляровский предстал перед бравым полковником с громадными глазищами под кустистыми бровями и с бакенбардами, переходящими в могучие усы.

— Имя не называет, — докладывал квартальный, ткнув пальцем в ребро Володи. — Требует: «Прежде напои, накорми, а потом спрашивай».

Полковник улыбнулся, вежливо пригласил к себе в кабинет. Возле входа стояло чучело громадного медведя, которым залюбовался арестант:

— Пудов на шестнадцать! Еще мальчиком был, так одного с берлоги такого взял.

Полковник тоже оказался охотником, и украшавший кабинет медведь был его трофеем. Тут же завязался оживленный разговор между жандармом и арестантом. Полковник похвалился:

— Сначала с рогатиной, а потом подстрелил из вот этого, из кольта.

— Кольт? Великолепные револьверы! — с воодушевлением произнес Володя. — У моего отца, господин полковник, есть модель «Нью нэви». Она принята в восемьдесят девятом году на вооружение в военно-морском флоте Америки. Вы ее не видели?

— Нет, сударь, не доводилось. У меня старый «Олд-лайн». А чем он интересен, этот кольт?

— Это первая модель с откидывающимся в сторону барабаном и одновременным экстрактированием гильз.

«Нью нэви» несколько длинноват — двадцать семь с половиной сантиметров, но бой мощный. Хорошо себя зарекомендовал на охоте за медведем: лобную кость пробивает.

— Великолепная убойная сила! — Он спохватился. — Вы, верно, голодны? Сделайте одолжение, разделите со мной трапезу.

Володя с удовольствием кивнул, а про себя подумал: «Никак полковник принял меня за важную птицу?»

Полковник нажал кнопку звонка. Тут же в проеме дверей вырос адъютант. Полковник приказал:

— Пусть из «Пассажа» доставят обед, чтоб устрицы были свежие. — Повернулся к Володе: — Вы, сударь, что пьете: вина, водку, коньяк?

— Я не пью…

— Дудки, за нашу встречу выпьем. Я предпочитаю водку — померанцевой горечью подымаю свое настроение. — Полковник густым голосом расхохотался. И опять к адъютанту: — Пусть копченых угрей пришлют. Кетовую икру не надо, только черную, малосольную. И быс-стро! Одна нога здесь, а другая — ха-ха! — там.

Поначалу обед шел превосходно. Поговорили об охоте на гусей и уток, о повадках волков. Вдруг полковник спохватился:

— Простите, сударь, я не представился: Волкоедов Архип Петрович. С кем имею честь?..

Володя горестно вздохнул:

— Простите, Архип Петрович, я бежал от родителей — людей почтенных, и я не желаю, чтобы старики мои знали, где я нахожусь. И повторяю, листовки гнусного, антиправительственного содержания швырнул мне под ноги какой-то инородец.

— Это ложь! — Полковник отшвырнул от себя тарелку с борщом. — С десяток людей показывают, что именно вы сначала раздавали на базаре прокламации, а потом спасались бегством…

— Беда моя в том, что на инородце была надета рубаха кумачового цвета, как и моя. Я с радостью, Архип Петрович, сдал бы вам всех революционеров на свете, но я не знаю ни одного, к сожалению.

— Ах так! — Глазищи полковника налились кровью. — Вы мне лжете. Эй, дежурный! Отправьте задержанного в камеру. — Впился волчьим взглядом в лицо Володи. — Вы, господин хороший, будете сидеть в камере до той поры, пока не вспомните хотя бы свое имя. — Криво усмехнулся. — То-то про оружие песни поет — лучше меня, боевого в прошлом полковника, разбирается. — Поднес к носу Володи громадный кулачище. — Террорист вы, вот кто!

Володя спокойно отвел от носа кулак. В его глазах пробежала смешинка. Он вдруг взял из салатника толстую серебряную ложку и скрутил ее штопором. Потом с легкой улыбкой протянул полковнику:

— Архип Петрович, пусть это вам останется на память о нашей встрече.

Полковник выпучил от удивления глазищи:

— Ну, силища! Вам бы в гвардии служить, а вы со смутьянами связались. Право, жаль!

Ночью Володя еще раз применил свою богатырскую силу: он без особых усилий выставил раму вместе с толстенной тюремной решеткой и бежал. Но судьба ему уготовила еще одну встречу с гостеприимным полковником.