Снорри Кристьянссон - Род [litres]

Она так глубоко задумалась, что, свернув за угол, едва не сшибла с ног Вёлунда.

– Ой… Привет!

Вёлунд взглянул на нее, поначалу тупо, потом в его глазах мелькнула искра узнавания, а следом за ней – бледнейшая из улыбок.

– Привет, – пробубнил он.

– Куда ты идешь?

Улыбка исчезла.

– Надо найти, ну, топоры, – сказал мальчик, опустив глаза. Пальцы его начали дергаться, сжимаясь в кулаки и снова разжимаясь. – На вырубке – только… я не знаю…

Хельга осторожно положила руку ему на плечо:

– Все в порядке.

У Вёлунда задрожала нижняя губа.

– Не знаю, – повторил он жалобно.

– Я знаю, куда тебе надо идти, – сказала Хельга.

Вёлунд поднял глаза, робко всматриваясь в ее лицо.

– Ты… знаешь?

Улыбка далась ей легко.

– Да. Иди за мной! – она прошла мимо него, свернула на боковую тропинку и вскоре оказалась на вырубке, а следом за ней и Вёлунд.

– Вот они! – воскликнул позади нее мальчик, подбежал к брошенным топорам и, улыбаясь, взвалил их на плечо. – Я их нашел!

– Да, нашел, – сказала Хельга, глядя, как на расстоянии ладони от его лица застыли лезвия. – Ты прав. Только будь осторожнее, ладно?

Вёлунд кивнул, не спуская с нее глаз:

– Ты меня спасла , – сказал он.

Хельга осторожно переместила топоры в руках мальчика, чтобы он ненароком ничего себе не отрубил, и повела его, словно бычка, к большой куче веток.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не знал, куда идти, а папа злится, когда я не знаю, куда идти. – Вёлунд моргнул. Его плечи напряглись, лоб нахмурился, и неожиданно мальчик стал похож на мужчину. – Ты болван, парень! – прорычал он, в точности как Бьёрн. – Я расколол бы твою головенку, если б думал, что там хоть что-нибудь есть! – Он стиснул топоры сильнее. – Проваливай! ПРОВАЛИВАЙ! – потом он взглянул на Хельгу и как-то обмяк. Лицо его снова приобрело привычное невинно-коровье выражение. – А мама скажет: «Пожалуйста, Бьёрн, не трогай его! Не трогай, он всего лишь малыш!», а папа ответит: «Да он просто тупица, и лучше бы его вообще не было». Но я нашел топоры, и теперь все хорошо.

Словно выйдя из собственного тела, Хельга взглянула на свои руки. Волоски на них встали дыбом, хотя вечерняя жара еще не спала. Она попыталась представить пьяного Бьёрна, затиснутого в четырех стенах, костерящего своего сына-идиота, и Тири, которая топчется позади него, как беспокойная мамаша-утка, – и Вёлунда, неспособного понять, что происходит, неспособного что-то сделать – просто… присутствующего .

– Ты прав, – сказала она, и слова застряли у нее в горле. – Все хорошо. Теперь все всегда будет хорошо.

Последние слова она произнесла со всей убедительностью, на которую была способна, хотя сама не до конца в них верила.

Рунный камень на ее груди, казалось, стал тяжелее.

Тири и Агла расположились на скамьях рядом с Хильдигуннюр, которая контролировала работу с помощью обычных быстрых жестов и тихих указаний. Йорунн сидела в углу и говорила с отцом. Сигмара, Карла и Бьёрна нигде видно не было.

– Иди и тихонько сядь на свое место, – прошептала Хельга Вёлунду. – Я тебе кое-что принесу.

Мальчик посмотрел на нее широко раскрытыми глазами и кивнул. Она посмотрела, как он ковыляет в угол для детских игр, большой и неповоротливый, как бычок. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти кости, с которыми прошлым вечером играли детишки, и когда она принесла их Вёлунду, тот благоговейно коснулся их, а потом оглянулся, чтобы убедиться, что он действительно наедине с этой горой игрушек и не надо ни с кем делиться.

Он немедленно погрузился в какую-то сложную и непонятную игру, которую сам придумал.

– …Только это не оправдание, – повысила голос Агла. Заинтересованная Хельга подошла ближе.

– Не знаю, – сказала Тири. – Разные бывают случаи.

– Да мне плевать. Если обещал себя женщине – так и не нарушай обещания. – Нож в ее руке несколько раз громко простучал по разделочной доске, словно дятел по дереву.

– Ты совершенно права, – примиряюще сказала Хильдигуннюр. – Нечего мужикам совать свой нос куда не следует. Но даже самые примерные овцы заплутают, если ворота открыты и собака спит, правда ведь?

По лицу Аглы было видно, как чувства борются в ней со словами Хильдигуннюр.

– Все равно оправдания нет, – проворчала она. – Но я понимаю, о чем ты.

– Ой, да ни на что они не годятся, – сказала Тири с вымученным весельем.

Мать Хельги не преминула отозваться:

– Ну, для одного они точно годятся, скажу я вам, – добавила она, вызвав у женщин смешки. «А сейчас…» – подумала Хельга, выжидая, – да, точно: глубокий вдох, серьезный голос. – Все женщины должны знать, – Агла и Тири придвинулись ближе, – что мужчины – как мосты.

Недоумение на лицах: они уже у Хильдигуннюр в руках.

– Один раз их уложишь как надо – и ходи по ним хоть до конца жизни.

По дому загуляли порывы хохота. Даже Хельга обнаружила, что улыбается, несмотря на залившую лицо краску.

– Эй, курицы, потише! Растрещались на всю долину, а мы тут разговаривать пытаемся! – прокричал Уннтор с другого конца дома.

– Конечно, как скажешь, супруг мой , – сладенько протянула Хильдигуннюр и захлопала ресницами, вызвав еще один всплеск хохота. Она отвернулась и продолжила работу, а следом за ней и Агла с Тири, только теперь у них на лицах были настоящие улыбки. Когда они ушли в работу с головой, пожилая женщина обернулась к Хельге, посмотрела ей в глаза и взглядом сказала: «Вот как это делается».

В ответ Хельга улыбнулась: «Я видела. Я поняла».

Она услышала, как позади нее открылась дверь. Вошла Гита, внимательно осмотрела комнату и направилась к своей кровати.

Агла, не оборачиваясь, спросила:

– А за детьми кто смотрит?

– Руна, – ответила Гита. – Я подумала: а почему нет? Это ее дети, в конце концов.

– Так молода и так мудра, – сказала, улыбнувшись, Хилдигуннюр.

– Да уж, – ответила Агла, – во всем-то она разбирается.

Хильдигуннюр наградила ее улыбкой, и она усмехнулась.

– Хельга, иди сюда, – пророкотал Уннтор. – Не трать свое время в курятнике.

– А ты-то кто тогда, муженек? – прокричала на весь дом Хильдигуннюр; смешки снова переросли в хохот, и Тири с Аглой обменялись улыбками. Хельга прошла по комнате и уселась на скамеечку на безопасном расстоянии от Йорунн. Изящная женщина улыбнулась ей, но в глазах ее улыбки не было.

– Разреши наш спор, дитя, – сказал Уннтор. – Почему твоя мать всегда выигрывает в тафл? Йорунн говорит, это потому, что она думает наперед. Я считаю, что она просто ведьма.

– Вы оба правы, – не задумываясь, сказала Хельга.

– Я все слышу! – прорезал комнату притворно гневный голос Хильдигуннюр.

Йорунн усхмехнулась:

– А мы тогда кто?

– Везунчики? – сказала Хельга. – Мы до сих пор живы.