Снорри Кристьянссон - Род [litres]

Усмешка Йорунн переросла в улыбку, и она подсела ближе к Хельге.

– Она либо мудра, либо издевается, – сказала она. – В любом случае мне она нравится.

Уннтор тоже улыбнулся Хельге:

– Ты одна из моих, это точно, – сказал он. – Пусть и досталась нам вроде как забесплатно.

– И, конечно, если задумаешь прикарманить наше наследство, мы тебя прикончим, – добавила Йорунн.

В горле Хельги запузырился нервный смех.

– Разумеется, – сказала она.

– Оставь ребенка в покое, дочка! Наследства не будет еще лет сорок. Моя дорогая жена-ведьма пока еще не даст мне скопытиться. Вот, помню, как-то раз…

Внимание Хельги отвлекло легкое прикосновение к ее руке: рядом стояла взволнованная Гита.

– Можно тебя?.. – пробормотала она, глядя на дверь.

Хельга встала. Уголком глаза она заметила, как Йорунн с натянутой улыбкой смотрит на отца.

– Пойдем. Наружу, – сказала она.

Небо было темно-синим, испещренным тускло-белыми плывущими облаками, и Хельга поежилась. Ближе к ночи становилось зябко, и посиделки в тепле под россказни Уннтора внезапно показались куда более заманчивыми. Она повернулась к Гите и собралась было рявкнуть на нее, но вспомнила только что преподанный Хильдигуннюр урок терпения и спокойствия. Вместо этого она мягко спросила:

– Что такое?

– Руна, – ответила Гита. – Она себя очень странно вела – там, у реки.

– Разве она не всегда такая? Та еще колючка.

– Ну, да, только дело не в этом, – сказала Гита. – Она была почти – ну, спокойная, но что-то в этом было нехорошее.

– Да? – Хельга пыталась оставаться невозмутимой. Ножи. Ножи в темноте… Ощущение было такое, словно жуткий голод терзал ее внутренности. Ей удалось продолжить ровным голосом: – Расскажи мне.

Гита уставилась себе под ноги.

– Я не знаю, что еще сказать. Просто… Она шла вдоль реки, и вроде как топтала траву, а когда увидела меня, то словно бы… ну, что-то в себе подавила, а потом так кивнула, будто хотела, чтоб я просто ушла , понимаешь? Она была такая серьезная, и я почувствовала… ну…

– Я не думаю, что Руна из тех, кто скрывает причину недовольства, – заметила Хельга, и Гита фыркнула.

– Где-то на севере есть берлога, в которой не хватает медведицы, – сказала она.

Хельга улыбнулась, но не смогла стряхнуть нарастающее беспокойство.

– Уверена, если что-то ее беспокоит, мы об этом скоро узнаем.

– Так что, думаешь, нам надо с ней поговорить?

– Нам? – Хельга немного поразмышляла о том, не стоит ли ей в самом деле пойти и узнать, что стряслось, но разговор с женой Аслака мало привлекал ее, даже если бы та не была озлобленной. Она решительно замотала головой. – Нет… нет, наверное, не стоит. Если на хуторе что-то не так, моя мама с этим разберется. Но ты правильно сделала, что мне сказала. Пойдем вернемся в дом.

Она открыла дверь и почти затолкала Гиту внутрь.

Летнее небо над ними набухало темнотой.

Эйнар недолго возился с большим столом. Он рассказывал Хельге, что Яки сделал два или три таких, пока у него не получилось, но этот был идеален: устроен так хитро, что собрать его было так же просто, как и разобрать. Когда их было только пятеро, он коротал дни прислоненным к стене дома, но теперь стол ее родителей вновь стал местом пира и веселья, ломившимся от тарелок и мисок, полных еды с огорода, из леса и из реки.

– Ешьте, дети, – сказала Хильдигуннюр, и не прошло и мгновения, как нож Бьёрна погрузился в славную, жирную баранью ногу, наполовину утопавшую в наваристом бульоне.

– Положил на нее глаз, как только мы сели, – ликующе провозгласил он.

– Ягненочек тоже хорош, – сказал Карл. Хельга подняла взгляд и увидела, что он пялится на нее. – Молодой и нежный.

– Получше, чем старый козел, – многозначительно сказала Йорунн, и Карл уставился на нее, а над столом запрыгал смех. Сигмар, сидевший рядом с женой, спокойно и целеустремленно наваливал себе на тарелку овощей столько же, сколько мяса.

Гита посмотрела на шведа с нескрываемым отвращением.

– Ты зачем столько дерьма ешь? – спросила она.

– О чем ты говоришь? – он улыбнулся племяннице. – У меня на тарелке дерьма нет.

Она указала пальцем:

– Корешки? Листочки? Ты что, кролик?

Агла, нахмурившись, потянулась и ухватила дочь за руку, но Сигмар улыбнулся, прежде чем напустить на себя серьезный вид:

– Конечно, по линии отца. Ну, я так думаю.

– Почему? – спросила Гита.

Хельга заметила краем глаза, как усмехается Хильдигуннюр.

– Потому что когда я был маленьким, то, засыпая, каждый раз слышал, как моя мать просит папочку трахнуть ее как крольчиху, – сказал Сигмар, мило улыбаясь.

Пауза, а затем…

– Ого! – сказал Бьёрн, залившись хохотом, когда Гита покраснела. Йорунн толкнула мужа локтем, но ее широкая улыбка намекала, что она не так уж и возмущена.

Хельга перевела взгляд на дальний конец стола, где сидел младший из братьев, склонив голову и сложив руки на коленях. Рядом с ним была Руна, напоминавшая грозовую тучу, – с поджатыми губами и нахмуренным лбом. Она прошептала что-то Аслаку, который кивнул и уставился на свои руки.

Грохот, с которым кружка Уннтора обрушилась на стол, утихомирил всех – глава семейства все еще мог это сделать. Он нахмурился, вдохнул в себя окружавший его шум и принял властный вид.

– Вы, дети! Вы все ужасные и отвратительные…

– … а значит, точно наши, – закончила Хильдигуннюр, сверкнув глазами.

Уннтор повернулся к старшему сыну:

– И вот мы снова собрались вместе. Это еще не скоро повторится. Расскажи родне, как ты живешь, – сказал он. – Поделись вестями.

В кои-то веки темноволосый выглядел не слишком самоуверенно.

– Мы… мы живем хорошо, – начал он, и сидевшая рядом Агла просияла: – У нас большой хутор недалеко от берега.

– Всегда знал, что ты заделаешься тюфяком-южанином, – осклабился Бьёрн.

– Пасть закрой, – рявкнул Карл. – У нас четверо работников, двое – с женами.

Хельга обходила стол, наполняя кому нужно миски, и ей показалось, что Бьёрн и Тири переглянулись, но это длилось только мгновение. Рядом с ними в блаженном неведении чавкал едой Вёлунд.

– Ты его купил после походов? – спросила Йорунн.

– Да, – сказал Карл. – Мы выбрали прекрасный хуторок. Он защищен от ветра, земля хорошо родит, а вдалеке слышен океан. У нас двадцать четыре коровы и сорок овец, а Гите скоро уже настанет время идти замуж.

Хельга посмотрела на старшего сына Уннтора. Впервые она ощутила капельку сочувствия к нему. Казалось, что он стесняется – нет, даже больше, казалось, что он печалится , как будто перечисляет вещи, которые должны бы приносить ему радость, но не приносят.

– А происходит ли что-нибудь в этом чудесном краю? – спросила Хильдигуннюр.