Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Меня просить не надо. А дальше?

– Дальше я оставляю вам один мотор. Как найдёте… если найдёте, – поправился комиссар, – срочно в город, отыщите врача… Если ещё нужен будет. Не знаю, куда нас заведёт Ермаков и на сколько задержит. Общий сбор в монастыре. Кто прибудет туда раньше, ждёт остальных сутки – максимум.

– А если не дождётся?

– Не дождётся – свободен в своих действиях.

– Что-то не могу понять вас, товарищ комиссар. Как так свободен?

– Полностью. Не свободен только от совести и от здравого смысла. Каждый отправляется по своим делам. Вы, я слышал, в Малороссию хотели бы вернуться? Как раз поспеете к дележу земли. Вы там очень понадобитесь. Как матросский депутат и большевик.

– Какая земля, товарищ комиссар! – с упрёком возразил матрос. – Там немец сейчас, а в Киеве у власти – холуи немецкие, жовто-блакитные.

– Вот и разворачивайте освободительную борьбу, гоните и немцев, и желто-блакитников. Решайтесь.

Комиссар внимательно смотрел в лицо матросу, чуть улыбаясь, и матрос понял: на самом деле его командир хотел сказать другое – я не могу удерживать тебя, ты сам должен выбрать, а лучше бы остался.

– А вы что решили для себя ? – неожиданно спросил матрос.

– Я… – помедлил комиссар. – Ещё ничего не решил. Для себя. Но со мной Евдокия. У неё никого нет, кроме нас с вами. И советская власть её вряд ли полюбит. Хотя она вместе с нами выполняла поручения Ленина и Свердлова… Ладно, ещё обсудим. Ищите здесь, а потом ждите.

Когда Яковлев вернулся к автомобилям, красные точки стоп-фонарей внезапно исчезли.

– Куда же теперь? – растерянно спросил Чайковский.

Подошёл и Кнобельц:

– Жду готовый указаний.

– Сделаем так. Товарищ Чайковский остаётся, ждёт Павла Митрофановича, дальше – по обстановке. Грузовик, похоже, в лес завернул. Следуйте за ним, товарищ Генрих.

Они проехали с полверсты, когда Яковлев неожиданно поднял руку:

– Стоп! – приказал он. – Глуши мотор!

Все напряжённо вслушивались в лесную тишину.

– Слышу голоса, – тихо произнесла Новосильцева.

Послышались отдалённый рёв мотора, крики людей, заржала лошадь.

– Они там, – Яковлев указал в лес по левую сторону дороги.

Звук мотора не удалялся. Похоже, грузовик не двигался. Двигатель то стихал, то снова ревел, будто с отчаянием.

– Попался, – сказала Новосильцева.

– Тут везде болота, – добавил Яковлев.

– Элефант в яму, – кивнул Кнобельц. – Слон провалился.

– Надо бы помочь им, что ли, – задумчиво произнес Яковлев. – Евдокия Федоровна, прошу…

Он выбрался из машины, приказал Кнобельцу съехать на обочину и поставить авто за двумя огромными елями. А сам с Новосильцевой двинулся на рёв мотора.

Они углубились в лес метров на триста, как вдруг Яковлев остановился и поднял предостерегающе руку.

– Что? – спросила Новосильцева шёпотом.

– Я что-то услышал. Молчим. Слушай тоже.

Он даже снял фуражку, прислушиваясь.

– Я тоже, – шепнула Новосильцева. – Там, за теми кустами что-то. Или кто-то. Какой-то зверь. Барсук, наверное. Они ночные.

– Или дозор в засаде, – шёпотом возразил Яковлев.

Теперь они оба услышали шорох, затем стон – тихий и тонкий, словно мяукнул котёнок.

Вытащив револьверы, Яковлев и Новосильцева двинулись к кустарнику, за котором что-то темнело на земле.

– Кто здесь? – негромко спросил Яковлев и осторожно взвёл курок.

Никто не ответил. Котёнок мяукнул ещё раз. Яковлев вытащил фонарик и осветил куст.

– Боже мой! – прошептала Новосильцева и бросилась к кусту.

За ним лежала Анастасия, младшая дочь Николая Романова. Они узнали её не тотчас. Её можно было принять за негритянку – лицо сплошь чёрное и вздутое от отёка. Вместо глаз две едва различимые щёлочки. Левое ухо почти оторвано и висело на лоскуте кожи. C левой стороны открытого рта – беззубый провал.

Новосильцева ринулась к ней, обняла и крепко прижала к себе.

– Милая, это мы, – зашептала она. – Я, Глафира, и Василий Васильевич… Мы пришли за тобой. Очнись, детка! Очнись, родная!

В ответ снова пискнул котёнок, потом жалобный голос:

– Мама… разбуди… erwecke mich, das ist so schreklicher Traum… mag es nicht sehen 49…

– Всё уже прошло, детка, всё прошло… И сна нет больше, и ты уже проснулась… Я с тобой, всё позади…

– Ранена? – спросил Яковлев.

Новосильцева подняла платье девушки и аккуратно ощупала её. Платье было в крови, но это была не её кровь.

– Странно. Похоже, ни одной раны. И рёбра целы.

– Как это возможно?

– Костя, у неё корсет… Какой-то необычный, сплошной и… что-то там есть. Не понимаю.

Яковлев присел рядом и тоже ощупал странный корсет.

– Это не корсет, – заявил он уверенно и встал. – У неё в бюстгальтер зашиты камни. Явно бриллианты. Понятно, почему её пуля не взяла.

– Бриллианты? – удивилась Новосильцева. – И ты сразу определил? Наощупь? Значит, ты у нас ещё и ювелир.

– Я больше чем ювелир, – заявил Яковлев. – Я ведь в недавнем прошлом специалист по буржуйским драгоценностям. Приходилось и ювелирные лавки снимать. Бриллиант на ощупь определить можно сразу. Он невероятно скользкий. Какие ещё камешки не пропустят пулю? Пули порвали бюстгальтер, но от бриллиантов отлетели.

Новосильцева ещё раз приподняла платье девушки.

– Да, – удивлённо согласилась она. – Похоже… Но как же…

Анастасия застонала, блеснул глаз в узкой щёлке отёка. Девушка затряслась и зарыдала, обхватив Новосильцеву и уткнувшись в её грудь.

– Ничего, деточка, ничего, милая… – шептала Новосильцева, продолжая гладить её по голове. – Всё самое страшное позади… тебя больше никто не обидит. Здесь я и Василий Васильевич. Бог тебя спас, хорошая ты моя…

Из Анастасии вырвалось что-то похожее на приглушенный лай домашней собачки. Она подняла лицо и посмотрела на Новосильцеву.

– Та… Та… Таня… – еле выговорила, выталкивая слова из изуродованного рта. – Таня спасла… Па… папу убили… и маму… Увези, Глафирочка, Глаша… спрячь… убьют…

– Спрячу, спрячу! – заверила Новосильцева торопливо. – Ты теперь ничего не бойся! Никому тебя не отдадим.

Судороги охватили Анастасию, но слёз не было, она только попискивала и тряслась, иногда вскрикивая.

Яковлев взял девушку на руки и понёс к автомобилю.

– Вот это… – поразился Кнобельц. И спросил изумлённо: – Кто она? Откуда здесь?

– Детей романовских знаете? – спросила Новосильцева.

– Откуда же мне знайти? Я имел никакое с ними знакомство.

– Младшая, – сказала Новосильцева.

Яковлев осторожно положил девушку на заднее сиденье, Новосильцева укрыла её своей кожаной курткой.

– Есть вода? – обернулась она к австрийцу.

Тот закивал, обежал автомобиль, открыл багажник и принёс две алюминиевые фляги.

– Вода, – протянул он одну Новосильцевой.