Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Мне трудно представить себе, что чехословацкий легионер, сгибаясь под тяжестью награбленного, вдруг захотел умирать в России на новом фронте по приказу своих начальников. Зря, получается, грабил? Зачем оно ему, убитому. Или, думаете, чехи двинутся на фронт с тысячью своих поездов? Так ведь они попросту забьют все железные дороги. И не доедут до фронта никогда. Никто не доедет. Или они оставят всё награбленное здесь до конца войны?

– Безусловно, назад, в Россию, легионеры не повернут. И ничего не бросят. Но если все-таки произойдёт чудо и они окажутся на Западном фронте, это для нас тоже хорошо. Какую-то часть сил противника на себя всяко отвлекут. Нам бы поскорее создать Сибирскую армию и совместно с Добровольческой раздавить большевиков, остальное приложится.

– Дай Бог, поскорее. Правда… сейчас я скажу ересь, полковник. Вам не понравится. Но буду благодарен тому, кто укажет, в чём моя ошибка.

– И вы полагаете, доктор, я именно тот, кто вам нужен? – усмехнулся Сабельников. – Я всего лишь военный человек, не политик и, тем более, не философ. Всю жизнь учился достаточно простому делу: уничтожать противника, сохраняя, елико возможно, жизни своих солдат.

– И всё же, – не отступал доктор. – Рискну высказать именно вам, военному, то, что мне кажется очень важным.

– Я весь внимание, – подполковник откинулся на спинку кресла.

– Не лучше ли было бы, Николай Сергеевич, для всех нас и для России в целом, не воевать с большевиками до полного взаимного уничтожения, а… договориться ними?

Сабельников озадаченно посмотрел на доктора:

– Не понимаю вас, признаться. Предлагаете сдаться большевикам без боя?

– Ничего подобного! – горячо возразил Деревенко. – Не сдаться! А остановить войну и попытаться найти компромисс относительно будущего устройства Отечества! Найти, прежде всего, то, что нас объединяет! И ведь очень много объединяющего: земельный вопрос, права и свободы отдельной личности, уничтожение сословий, пересмотр отношений собственности…

– Ещё бы! – ядовито заметил подполковник. – Особенно нас объединяют такие большевицкие теории, как обобществление женщин, уничтожение частной собственности! Полная национализация земли, промышленности и торговли. А главное, «смерть буржуям»!

– Осмелюсь заметить, – сказал Деревенко, – что вы, господин полковник, несколько ошибаетесь. Никакого обобществления женщин большевики не провозглашают. Это анархистов любимая тема. Что касается промышленности, то они, как и кадеты, настаивают только на контроле фабрикантов и торговцев со стороны рабочих комитетов, которые начались ещё при Керенском. Думаю, точек соприкосновения с красными наверняка больше, чем мне сейчас приходит в голову. Нужно только не лениться и их искать!

– Вашими бы устами… – прищурился подполковник.

– Самые трудные и острые проблемы русские должны между собой решать не на поле боя! Не в остервенелом истреблении друг друга, а в цивилизованной дискуссии, призвав на помощь разум, но не пушки и чехословацких легионеров с Антантой! Давайте вместе всё решать, договариваться, а не продолжать взаимную резню. Для начала белым заключить с красными сепаратный мир.

– Красные никогда не согласятся. Или выдвинут невыполнимые условия.

– Значит, надо добиться от них выполнимых, убедить согласиться на мирное восстановление и строительство Отечества! Для этого есть масса бескровных способов. Из которых нами не употреблено ни одного. И попытки не сделано. И никому в голову почему-то не приходит, что хотя бы попробовать следует.

– Вы, доктор, похоже, очень большой идеалист.

– Может быть, и так. Но позвольте заметить: мне очень далеко до ещё большего идеалиста – Иисуса Христа.

Подполковник от души расхохотался.

– Что ж, пожалуй, и мне не помешает глоток антикварного, прежде чем отвечать.

Открыв дверцу стола, подполковник Сабельников извлёк оттуда простую стеклянную стопку, взял бутылку. Но разливать коньяк не спешил.

Поразмыслив, отставил бутылку в сторону.

– Я только что подготовил один документ. Он адресован жителям города – всем: монархистам, эсерам, кадетам, социалистам и националистам… Людям белых взглядов и… красных. Самый первый документ, который я адресовал населению при входе нашем в город назывался, естественно, «Обращение». А этот… этот я назвал несколько необычно для документа, исходящего от власти: «Просьба».

– Как? – удивился Деревенко. – Виноват, не расслышал.

– Всё-то вы расслышали, Владимир Николаевич, – усмехнулся Сабельников. – Только не поверили сразу… Вот, читайте.

И он протянул доктору листок с машинописным текстом.

Деревенко очень медленно, даже шевеля губами, прочёл – сначала про себя, потом вслух, вполголоса:

ПРОСЬБА

Пока не успела ещё остыть братская кровь безвременно погибших жертв последних кровавых дней, пока ещё свежо воспоминание о тяжёлой године, уже пережитой нами, мы обращаемся к вам, граждане, без различия политических и религиозных взглядом, с ПРОСЬБОЙ забыть хотя бы временно все партийные раздоры, как политические, так и национально-религиозные, и вспомнить, что у нас есть прежде всего Родина – Святая многострадальная Русь, и что мы все (без различия религий и наций) прежде всего и раньше всего Русские Граждане.

Поэтому убедительно и настоятельно просим воздерживаться от всякой агитации и пропаганды, усиливающих национально-религиозную и политическую рознь, создающих внутренний раздор и междоусобицу.

Надеюсь, что пережитое недавно послужит полезным уроком и заставит молча и более внимательно прислушиваться к голосу опытных в жизни людей и отодвинет в область давно прошедшего минувшую чёрную годину – как искупительную жертву за ошибки людей, расточавших фейерверки хотя и красивых слов и фраз, по лишённых жизненного значения в то время, когда самому существованию нашей дорогой Родины грозит опасность полного иностранного порабощения.

Комендант г. Екатеринбурга

Подполковник Сабельников

25 июля 1918 года

Потрясённый доктор смотрел то на коменданта, то на листок, то снова на коменданта.

– Значит, правду говорят, что идеи носятся в воздухе? – продолжал улыбаться Сабельников. – И что достаточно быть повнимательнее, чтобы их обнаружить?

– Очевидно, так, – перевёл дух Деревенко.

– Возможно, это первый шаг к вашему недостижимому идеалу.

– Похоже, – согласился бывший лейб-медик.

– А, может быть, и к достижимому.

– Дай-то Бог…

– Вот за хорошее дело давайте и выпьем. Хотя, честно сказать, мы с вами напоминаем человека, который пытается криком остановить снежную лавину… И обрушивает новую.