Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

Чуть помедлив, Соколов сказал твёрдо:

– Если такое доверие будет мне оказано, почту за великую честь. Однако процессуальный момент…

– Не беспокойтесь, – перебил его Дидерикс. – Если согласны, считайте, все формальности уже соблюдены. Можете приступать. С настоящей минуты. Вы где остановились?

– По существу, – смущённо сказал Соколов. – У вас я остановился… здесь.

– Ну, конечно! Вам будет предоставлен специальный вагон – классный пульман. На случай, если понадобятся передвижения на местности. Они, конечно, понадобятся. Вы получите группу помощников – дознавателей. При необходимости, вам будут оказывать содействие ведомство Зайчека и военная жандармерия. Будут призваны наиболее квалифицированные тайные агенты бывшего охранного отделения департамента полиции. Сейчас параллельно к делу подключён военный уголовный розыск, группа капитана Кирсты. Тоже собирает сведения – в Перми, в других местах. Используйте его максимально. Жалование будете получать по особой ведомости не от суда, а от гарнизона – для пущей независимости. Оно начисляется с настоящей минуты. Необходимые распоряжения последуют немедленно. Устраивайтесь, принимайте дело из окружного суда, знакомьтесь, изучайте, жду вас через два-три дня. Вопросы? Возражения?

– Какие могут быть возражения, ваше превосходительство… – растерянно выговорил Соколов.

– Хорошо. Первый мой приказ вам – показаться врачу.

– Разрешите выполнять? – Соколов с трудом поднялся.

– Выполняйте.

Выйдя на улицу, Соколов обнаружил, что его качает из стороны в сторону, словно он сошёл с корабля после долгого плавания. Земля уходила из-под ног. События последнего часа оказались настолько стремительными, что он не успевал их прочувствовать и усвоить. Странное ощущение снова овладело им: будто всё, что в этот день произошло, уже было с ним когда-то, и он просто вспоминает далёкое и смутное прошлое.

Следователь ещё не дошёл до госпиталя, а его там уже ждали. Хирург быстро, а главное, почти безболезненно обработал раны на ногах, наложил свежие повязки с ихтиоловым бальзамом, от которого шёл острый запах берёзового дёгтя. Велел выдать пациенту сто граммов чистого спирта.

– Для внутренней санации, – заявил врач. – Перевязка – каждый день.

Через пару часов был подан и пульман. Вагон загнали в ближайший тупик, около депо, но все же недалеко от вокзала.

Депо практически не работало, и потому тишина вокруг стояла необыкновенная. Только несколько раз в день пролетали на восток чехословацкие эшелоны. Иногда стучали разношенными буксами обычные поезда – пассажирские и товарные, в основном, днём. Ночи были чудесно тихими, даже снег опускался с неба беззвучно, с медленной величавостью, как в Рождественской сказке. Только шуршал иногда у чёрного окна при коротком ветерке.

Дрова и уголь были казённые, а главное, без ограничений. И Соколов признался себе, что никогда в жизни не был так счастлив.

В тот же вечер он успел получить в гарнизонной кассе первое жалованье – сразу пятнадцать тысяч мало стоящими «сибирками». Зато к ним две тысячи «керенками» и пятьсот царскими «петеньками»! Значит, врал Сергеев, что всё царское уничтожено. И от этого Соколов испытал дополнительную тёплую радость.

После кассы поужинал в офицерской столовой, где ни в чем не было недостатка, даже паюсная и зернистая предлагались, и дичь была. Ему принесли рыбный форшмак, запечённого рябчика, полштофа коньяка местного изготовления. Но очень хорошего. И, наконец, кофейник настоящего мокко – волнующий, почти забытый аромат.

– Британский, из Индии, – сообщил официант. – Сливки желаете?

– Разумеется. Подогреть.

– Сей же момент.

«Господи. Как же я тебе благодарен! – думал Соколов, возвратившись в свой пульман. – Всё мне дал: жизнь, защиту, привёл к своим, а теперь ещё и крышу над головой, и средства к жизни. Понимаю, зачем мне всё дано. И долг свой исполню».

Раздул самовар, заварил чай, тоже индо-английский, Twinning’s, от аромата даже голова чуть закружилась. Но выпил только стакан и внезапно уснул прямо на стуле у окна.

Ночью проснулся. За тёмным окном в тусклом свете вокзального фонаря летали и кружились огромные пушистые снежинки. Долго не мог понять – спит он или всё наяву. Когда понял, перебрался на мягкий диван потёртого зелёного велюра, от которого исходил слабый запах духов – запах прежней, мирной жизни. И проспал до полудня, крепко, без снов.

В канцелярии окружного суда ему показали постанов-ление.

Члену екатеринбургского окружного суда

г-ну Сергееву И. А.

Милостивый государь!

Поставляю Вас в известность, что Вы освобождены от производства следствия по делу об убийстве бывшего императора и его семьи, и предлагаю Вам означенное дело сдать судебному следователю по особо важным делам Н. А. Соколову.

Министр юстиции С. Старынкевич

Директор I Департамента Кондратович

Исп. об. начальника 2-го отделения Лукин

– Это для Сергеева. А для меня? – спросил Соколов.

– Вечером получите, – сказал начальник канцелярии – чахоточный чиновник в очках с серебряной оправой. – Или завтра. Но дело можете взять сейчас, если угодно.

– Угодно, – сказал Соколов.

«Однако наработали предшественники!» – оценил он, принимая пять увесистых томов и расписываясь за них.

– Господин Сергеев здесь? – спросил небрежно.

– Нет и не было, – ответил чиновник.

– Когда будет? Не сказывал?

– Когда будет? – удивлённо переспросил чиновник. – Этого, сударь, вам, пожалуй, никто не скажет.

– На Луну, что ли, улетел? – проворчал Соколов.

– Может, на Луну. А то и дальше.

– Мне шутки не ко времени, – закипая, предупредил Соколов.

– А я и не шучу, господин следователь. У капитана Зайчека теперь сидит Сергеев. Как вышел от Дидерикса, так его к Зайчеку и отвели.

– Вот как… – Соколов обнаружил, что ощущение счастья, не покидавшее до сих пор, стало таять и в душу заполз холодок. – Что же… Когда объявится, скажите, что я хочу его видеть. У меня пульман здесь недалеко, около депо.

– Знаю, где ваш пульман. Только полагаю, господин Соколов, долго вам ждать придётся, – заявил канцелярский.

– Подожду. Пусть зайдёт. Когда бы ни явился. Не забудьте.

– Я-то не забуду. Если Сергеев выйдет из контрразведки, такое никто не забудет.

Вернувшись в вагон, Соколов обнаружил, что к пульману уже подключили телефон. А в три часа пополудни явился дознаватель Алексеев с двумя папками материалов и с неподписанным ордером об аресте бывшего начальника охраны ипатьевского дома Павла Медведева.

– Отлично, – заявил Соколов, подписывая ордер. – Вы мне сделали большой подарок. Точнее, нашему делу. Я имею в виду Медведева.