Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

В доме Ипатьева, когда я его посетил, было весьма пусто… На стене напротив двери и на полу были следы семнадцати пуль или, если быть более точными, отметки, показывающие, где части стены и пола были изъяты для того, чтобы исследовать пулевые отверстия, поскольку эксперты считали целесообразным изъять их для экспертизы. Они определили, что найденные пули были выпущены из браунинга и что на некоторых из них были пятна крови. Больше следов крови не было видно. Расположение пулевых отверстий указывало на то, что жертвы были застрелены, когда стояли на коленях, и что другие пули были выпущены в них, когда они упали на пол.

Чарльз Нортон Элиот, член английской миссии в Сибири

Г. Гиббс [учитель английского языка у Романовых] думал, что они молились перед смертью стоя на коленях. Нет никаких реальных свидетельств относительно того, кто были эти жертвы или сколько их было. Предполагается только, что их было пять, а именно: царь, доктор Боткин, горничная императрицы и два лакея. Никакие трупы не были обнаружены, не было никаких следов их сожжения или уничтожения каким-либо другим способом, но было заявлено, что найденный где-то палец с вросшим в него кольцом, как предполагалось, принадлежал доктору Боткину.

17 июля поезд с зашторенными окнами оставил Екатеринбург и отбыл в неизвестном направлении; полагают, что в нем были живые члены императорской семьи.

Утверждения большевиков – единственное свидетельство смерти царя, и это даёт пищу для рассказов о спасении Его Императорского величества. Но, следует признать, что, если императрица и её дети, как полагают, все ещё живы, вероятным может быть и то, что царь находится с ними в том же месте.

Следы в подвальной комнате в Екатеринбурге доказывают самое большее, что там были расстреляны какие-то неизвестные люди, может быть даже в результате пьяной ссоры. Но я боюсь, что другое предположение ближе к истине…

Есть некоторое свидетельство, что они [большевики] были очень встревожены каким-то самолётом, пролетающим над домом Ипатьева. Возможно, они расстреляли Его Императорское величество в приступе гнева и паники.

Общее мнение в Екатеринбурге: императрица, её сын и четыре дочери не были убиты, но были вывезены 17 июля на север или запад. История, что они были сожжены, кажется, возникла из факта обнаружения в лесу за городом кучи пепла, вероятно, от большего количества сожжённой одежды. В этой куче был найден алмаз, а поскольку одна из великих княжон, как говорили, зашила алмаз в пояс своего плаща, предположили, что там была сожжена одежда императорской Семьи. В доме были найдены волосы, как было установлено, принадлежащие одной из княжон. Поэтому кажется вероятным, что императорская семья изменила внешность перед их увозом.

В Екатеринбурге я не слышал ничего относительно их судьбы, но последующие истории об убийстве различных великих князей и великих княгинь не могут не вызывать предчувствия, которое у меня есть.

Ваш самый послушный, скромный слуга

Чарльз Элиот

Адмирал Колчак (он же «Химера»)

НЕ СТАЛ следователь Соколов откладывать дело и уже на следующий день, в среду, разыскал полковника Чечека, начальника чехословацкого эшелона, который вечером отправлялся в Пермь.

В Екатеринбурге чехословаки сняли сливки, грабить больше нечего. Последний хороший груз, который пошёл на Владивосток, – железнодорожные рельсы на пятьсот километров пути или на двести пятьдесят для двустороннего движения. Поэтому чехи решили сделать небольшой налёт на ближайший крупный город перед окончательной отправкой на восток. При этом и генерал Гайда, и представитель французской миссии генерал Морис Жанен, которому подчинялись чехословаки, и представитель английской миссии генерал-майор Альфред Нокс ежедневно заверяли Колчака, что союзники его никогда не бросят (даже слов таких не следует произносить!), что белая армия и здесь, вместе с легионом, и на Юге будет только укрепляться. И с помощью стран Антанты неуклонно двигаться на Запад, пока не снесёт большевиков и выйдет на бывший Восточный фронт, где окончательно раздавит и Германию, и Австро-Венгрию с её мелкими прихлебателями. А чехословаки, как и было задумано, соединятся с французской армией на Западном европейском фронте.

Колчак обещаниям союзников верил. Мало того, решил удержать чехов так: настоял, чтобы Гайда был назначен командующим Сибирской армией, которая совсем недавно успешно отразила контрнаступление красных и вновь отбила Пермь. Поддержали союзники, по крайней мере, на словах, также и план весенней кампании: предполагалось, что Сибирская армия вместе с чехословацким легионом осуществит мощный прорыв к Мурманску, где соединится с белогвардейскими частями и отрядами англичан и американцев, чтобы оттуда ударить на Петроград, а потом уже в Москве соединиться с Добровольческой армией Деникина и двинуться на Восточный фронт.

Но иногда на адмирала сходило просветление, и он не понимал, почему чехословацкие эшелоны продолжают двигаться на Восток, а не на обещанный Северо-Запад для решающей схватки с большевиками и немцами. И почему для чехословацкого легиона, к которому присоединились польский и сербский легионы, выбран такой удивительный путь к французским войскам: почти через весь огромный евразийский континент, потом через Тихий океан, потом опять пересекать большой континент, теперь американский, далее ещё один океан, Атлантический, и, наконец, Европа. Нужны колоссальные транспортные сухопутные ресурсы, огромный тоннаж морских судов, и при том огромные риски, особенно, на Атлантике. И погодные, и военные: Германия, хотя и на пределе, но подводный флот её всё ещё остаётся опасным. Куда проще, быстрее и, главное, дешевле отправить легионы во Францию через Мурманск и далее – морем. А ещё лучше разгромить коалицию Центральных держав на западных границах России – на Восточном фронте и с триумфом соединиться с Западным, европейским.

Внятных ответов Колчак не получал. И Жанен, и Нокс и даже бывший австрийский аптекарь Гайда (осмелел, мерзавец, получив от Колчака генеральские погоны!) советовали ему больше заниматься делами своего «государства», а большая европейская стратегия… Она делается в другом месте и другими людьми, очень сложна для понимания – потруднее шахмат, и вряд ли, на взгляд из Сибири, адмиралу и даже представителям Антанты может быть понятна до конца.

После таких снисходительных объяснений, Колчака охватывали ещё большие подозрения. Он начинал думать, что союзникам Россия как единое государство вообще не нужна; им выгоднее, чтобы на этих огромных и сказочно богатых пространствах вообще не было никакой власти и никакого русского государства – ни красного, ни белого. Лишь клочки «самостоятельных» территорий, где все будут воевать против всех, а союзники – мирить врагов и ссорить их снова и таскать из взбаламученной воды жирную рыбу.