Владимир Лопырёв - Эпик Московского уезда

— Для создания взрывных устройств в том виде, с которым полиции приходилось иметь дело, нет, — ответил пристав. — Но кто знает, может они уже изобрели что-то новое. Единственным подозрительным предметом является стеклянная трубка с металлическими опилками, найденная в сейфе.

— Вот именно. Может быть бомба уже изготовлена, нам нельзя терять время.

— Я уже сегодня отправил Рябичкина в Московский университет для консультаций с учёными. Этот молодой человек работает у нас в посёлке телеграфистом, очень увлекается наукой и следит за всеми новейшими изобретениями. Мы довольно часто прибегаем к его помощи. Например, Алексей шифрует секретные телеграфные сообщения, поступающие к вам. Родился он в соседней деревне Ивановское, там живет с родителями и братьями-сёстрами. Человек проверенный — не подведёт. С другой стороны мой помощник, урядник Купавин, начал опрос населения посёлка.

— Итак, — подвёл итог Соловко, — Как можно быстрее ведите расследование, привлекайте все возможные силы и средства. Я лично ходатайствую в министерство о выделении дополнительной должности для вашей канцелярии. Пусть этот ваш Рябичкин переходит работать в полицию. Он должен все свои способности и всё время сосредоточить на расследовании и не отвлекаться ни на что другое. Идите, господин Штольцен, и немедленно приступайте к активным действиям. О ходе расследования постоянно сообщайте мне или моему помощнику. Прощайте.

Расставшись с исправником, Штольцен и Корнев вышли из кабинета и, пройдя коридор, стали спускаться по лестнице. На душе у пристава было тревожно. В это неспокойное время связываться с политикой ему совершенно не хотелось, и расследование не предвещало ничего хорошего. Не было в стране столь любимого им порядка. Во власть всё больше приходили далеко не самые лучшие люди; дворянство вырождалось; процветала жажда лёгких денег, славы и карьеризм; понятие чести и достоинства уходили на второй план. Даже такой хорошо отлаженный механизм полицейской системы можно развалить сверху, с головы.

Взглянув на молча шагавшего рядом Корнева, Штольцен понял, что такие же мысли мучают и его. Лицо Николая Терентьевича имело серьёзное и, вместе с тем, грустное выражение. Помощник исправника, как честный человек, всё с большим трудом уживался со своим начальником. Он молча терпел его выходки и старался подстраиваться. Но будущее России тревожило и его.

— Ну что же, Иван Августович, — подойдя к входной двери, сказал Корнев, — Желаю вам успехов в расследовании. Видите, и нам с вами приходится лечить эту революционную заразу. Звоните если что, я всегда к вашим услугам.

— Спасибо, Николай Терентьевич. А я вам желаю терпения и терпения. Надеюсь, что мы вскоре увидимся. Честь имею.

Дверь за Штольценом захлопнулась, и он вышел на улицу. Светило яркое весеннее солнце, а тёплый майский ветер раскачивал верхушки деревьев перед зданием управления.

Вздохнув, пристав уселся в коляску и поехал домой в Новогиреево.

За несколько дней до описываемых событий гулким прохладным утром по главной улице небольшой английской деревеньки неподалёку от Ноттингема шагали двое коренастых мужчин. Солнце ещё не взошло, и с реки тянуло сыростью. Мужчины поплотнее запахнули свои куртки и поглубже натянули картузы. Таких рыжеволосых сельских парней можно встретить повсюду в старушке Англии. Одного из них звали Патрик, другого Иеремия.

Туман постепенно начал уходить с реки, оголяя растущие возле неё вековые ивы. Ветви деревьев низко склонились над водой, и течение играло листьями, заставляя их трепетать и, отрываясь, уходить в глубину, в прозрачные тяжёлые волны.

На берегу мужчин ждала лодка, на которой им предстояло отправиться в длинное путешествие. Полноводный Трент медленно нёс свои воды в сторону Ноттингема. В городе они сядут на пароход и покинут свою родную Англию. Никогда в жизни они ещё не покидали её и, поэтому, начинали своё путешествие с тревогой.

Леса по берегам реки были такими родными, и сердце сжималось от мысли о расставании. Именно здесь, по легенде, вершил свои славные дела справедливый разбойник Робин Гуд, и дух свободы навсегда поселился на этой земле. Жители окрестных мест беззаветно любили свою природу и хотели жить с ней в единстве, ничего не меняя. Они вели крестьянское хозяйство, держали коров, овец и птицу. Поля давали обильный урожай. Были здесь и ремесленники, вручную создающие крепкую добротную ткань и из неё крепкую же одежду, которую потом обменивали на продукты. Такая жизнь вполне устраивала их — это было тихое счастье.

Но мир вокруг изменился. Человек не хотел жить простым трудом и постоянно что-то выдумывал, чтобы облегчить себе работу. Он беззастенчиво менял природу, уничтожая созданное не им. Какое он имел на это право? Почему возложил на себя божественные функции?

Иеремия вспомнил, как днём раньше их позвал глава деревенской общины и сказал, что получил известие о новом дьявольском изобретении, которое, возможно, причинит большой вред матушке-природе. Их единомышленники взывают о помощи — у них сейчас не хватает людей. Многие находятся в тюрьме или ссылке.

«Мы должны помешать этому», — сказал глава. — «По старым законам нашей общины ничего не должно мешать гармонии природы и человека, и люди обязаны, как делали это наши деды, уничтожить дьявольское семя. Для этого я выбрал тебя и Патрика, как самых надёжных и сильных. Путь предстоит неблизкий и тяжёлый. Нет гарантии, что вы вернётесь живыми, и я обязан спросить вашего согласия».

Конечно, они согласились и вот теперь, энергично работая вёслами, гнали свою лодку к городской пристани. Ноттингем был уже виден за поворотом реки, где утренний туман совсем исчез, а там и до городской пристани оставалось недалеко. Патрик и Иеремия переглянулись, как будто для того, чтобы ещё раз убедиться в твердости намерений, кивнули друг другу и вновь взмахнули вёслами…

Впереди их ждала огромная и загадочная страна — Россия…

Было восемь часов вечера, когда Рябичкин сошёл на платформу Новогиреево с поезда, идущего из Москвы. Звонко простучали его ботинки по металлической лесенке вагона, и дышащий паром гигантский паровоз начал медленно набирать ход. Машинист дал свисток, и раскалённая махина с колоссальным грохотом продолжила свой путь.

Один только вид этого железного чудовища мог испугать кого угодно. Огромные заклёпки, скрепляющие листы металла, мощные поршни кривошипно-шатунного механизма, пар, со свистом вырывающийся из трубы и прогибающиеся под многотонной тяжестью рельсы — всё это вызывало трепет у людей, находящихся на платформе. Трудно поверить, что это создание рук человеческих. Некоторые крестились и шептали слова молитвы, а женщины крепче прижимали к себе детей. Потом все долго провожали взглядом удаляющийся состав, словно там, вдали от них, на безопасном уже расстоянии поезд мог выкинуть ещё какой-нибудь фокус. Но, так и не дождавшись, они стали шумно обсуждать достоинства и недостатки техники и прогресса.