Владимир Лопырёв - Эпик Московского уезда

… Разошлись наши детективы затемно. План на следующий день был разработан: Рябичкин идёт добывать портреты, а Купавин продолжит опрос населения. Штольцен последним покидал канцелярию. Он попрощался с охранниками, остающимися на ночное дежурство, и в одиночестве зашагал по проспекту.

Электрические фонари на столбах уже светились и создавали яркие круги вокруг себя, а между ними хозяйничала темнота. Людей на улице не было — все сидели по своим домам. Радость весеннего дня куда-то исчезла и над землёй властвовала ночь. Тёмная сторона человеческой души заступала на работу, словно огромный чёрный будильник своим скрежещущим ржавым звонком вызывал силы зла. Лишь электрический ток, бегущий по проводам и зажигающий лампочки в фонарях, упорно боролся с мраком. Получается, что Алёша прав, думал Штольцен. Наука способна на удивительные вещи, не даром появляется такое количество новых изобретений. Сколько пользы они приносят, как облегчают жизнь. Среди молодёжи появилось целое течение романтиков науки. Талантливые юноши и девушки идут теперь учиться в технические институты, хотят строить новое будущее. Но за их спинами маячат денежные воротилы… Деньги. Они везде видят только деньги. Покупают патенты на изобретения и делают на них целые состояния. Им всё равно: для человека используется наука или против. Даже против лучше, ведь тогда есть страх. А страх — это тоже деньги. И тогда выходит, что не электричество может увеличить эти круги света, а человек. В первую очередь сам он должен стать лучше, добрее. Милосердие — вот ключевое слово.

Он достал папиросы, прикурил одну и двинулся дальше.

Вслед удаляющемуся приставу смотрели уже знакомые нам глаза. Гулкий звук шагов Ивана Августовича ещё долго был слышен в тишине улицы, когда человек в чёрном пальто вышел из темноты, бесшумно развернулся и исчез за поворотом на ближайшем перекрёстке. Больше тишину улицы никто не тревожил.

Перед тем, как потянуть за шнурок колокольчика у входных дверей дома Борисовых, Алексей Яковлевич долго мялся, и всё вытирал ноги о коврик. Он пришёл в одиннадцатом часу утра, чтобы не дай Бог не разбудить Машеньку раньше времени. Пусть ангел поспит побольше.

Всё оттягивая время он вспоминал, как увидел её в первый раз. Это было приблизительно год назад, Алексей только недавно стал работать на телеграфе, а Маша, по поручению отца, пришла отправлять телеграмму управляющему заводом в Калязине. Войдя в зал телеграфных аппаратов, она обратилась к ближайшему оператору, которым и оказался Алёша. Он влюбился в неё сразу и всерьёз. С тех пор при одном только взгляде или при воссоздании её образа в мыслях его существом овладевало всеобъемлющее чувство нежности. Окружающий мир, вместе со своими страстями и страстишками, моментально исчезал, и оставалась только Она, парящая над землёй в какой-то пушистой белой субстанции, приближающаяся к нему и вызывающая этим приближением трепет…

Алёша тогда аккуратно отправил её телеграмму и проводил до самых дверей аппаратной, где она улыбнулась ему и исчезла, оставив дорабатывать трудовой день ошарашенным и смущённым.

И с тех самых пор не проходило и дня, чтобы он не думал о ней, а если выпадало счастье встретиться случайно на улице или ещё где-нибудь, то такие дни были самыми счастливыми. Весь прошедший год Алексей только и жил этими случайными встречами, ожидая каждую и надеясь на какое-то чудо. Он прекрасно понимал, что не пара этой состоятельной красавице, которая происходит из совершенно другого социального сословия, но нежность, нежность, излучаемая ею обращала все доводы разума ни во что.

Рябичкин поднял глаза наверх на мощный фронтон второго этажа. В правой части располагалась мастерская, где чаще всего находилась Маша, создавая новые модели одежды, начиная от выкройки и заканчивая уже готовым платьем.

Огромный дом, построенный Ильей Лукичём, располагался в центре огромного же участка земли, купленного им у общества по благоустройству, и поражал своей основательностью и добротностью. И хотя в посёлке уже имелись каменные дома, но деревянный дом «тряпичника» был, пожалуй, самой впечатляющей постройкой в Новогиреево.

Мастерская на втором этаже имела крышу в форме купола и была похожа на космическую обсерваторию, только без телескопа. В общем сразу было видно, что дела у мануфактурщика Борисова идут отлично.

Наконец, простояв довольно значительное время на ступеньках, Алексей решился и несколько раз дёрнул за шнурок колокольчика. Появился лакей и вопросительно посмотрел на Рябичкина.

— Здравствуйте, — Алексей слегка наклонил голову, — Я из канцелярии станового пристава и хотел бы поговорить с господином Борисовым и его дочерью.

— Здравствуйте, — ответил лакей, — Проходите, пожалуйста, в прихожую. Я сейчас доложу Илье Лукичу.

Он пропустил Рябичкина вперёд, закрыл за ним дверь и, откашлявшись, скрылся за дверью в жилые комнаты. Его пушистые большие бакенбарды, заметные даже со спины, исчезли за дверью последними.

Алексей огляделся в просторной прихожей. Вдоль стен стояло несколько стульев, кушетка и журнальный столик со свежими газетами. Видимо сюда складывалась пресса, принесённая почтальоном. Тут были практически все крупнейшие московские и столичные газеты. Галошница и корзинка для зонтиков приютились в углу, рядом с вешалкой. Под потолком висела симпатичная люстра с электрическим освещением. Рябичкин уселся на кушетку и стал ждать.

Вскоре появился лакей и пригласил бывшего телеграфиста в кабинет хозяина дома.

— Проходите, молодой человек, — встретил гостя Борисов. — Приветствую Вас. Чем могу быть полезен?

— Добрый день, Илья Лукич. Я представитель полиции, но, ради Бога, не пугайтесь, мне просто необходимо поговорить с вашей дочерью.

— Напугать меня не так просто, как Вы думаете. Извольте объяснить суть вашего визита подробнее.

— Да, конечно. Простите великодушно, — смущенно проговорил Рябичкин. — Нам просто нужна помощь Марии Ильиничны.

И Алексей рассказал о подозрительных пассажирах конки и о связи их с Чуприльцевым. Конечно, ни о настоящей фамилии убитого, ни об организации к которой он принадлежал, не было сказано ни слова. Никакой политики. Просто криминальная история.

— Кондуктор конки по фамилии Малый заметил, что тогда в вагоне была ваша дочь.

— Уж не думаете ли Вы, что она знакома с этими людьми?

— Нет, нет. Ни в коем случае. Конечно, это просто совпадение. Но, может быть, Мария Ильинична запомнила их и сможет нам описать, а что ещё лучше, нарисовать портреты подозреваемых. Ведь она прекрасно рисует, как мне известно.

— А, Вы, что знакомы с моей дочерью? — удивлённо сказал Борисов.