Валентин Лавров - Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова

Зинаида фыркнула, покрутила головой и с иронией произнесла:

— Что, вас сюда пригнали на помощь этому несчастному Мартынову? Я с ним не пожелала разговаривать, не хочу и вас видеть. Всё! — Через мгновение: — Дайте папиросу!

Соколов, хотя сам никогда не курил, приносил на допрос для заключенных самые изысканные папиросы. Он протянул запечатанную пачку «Северной Пальмиры»:

— Всё ваше!

Зинаида немного подумала, кивнула:

— Спасибо, не откажусь.

Она протянула руку. Соколов увидал, что на сей раз кончики её пальцев отчаянно дрожат. Сыщик улыбнулся и спокойно, словно вёл беседу в светском салоне, доверительным тоном произнёс:

— Сейчас идёт война. Вы подозреваетесь в шпионаже. Нам известно, что вы снабжали германского шпиона Гершау секретными документами. Кстати, на многих из них имеются отпечатки пальцев — ваших и вашего мужа. Что ожидает вас впереди? Понятно, это — расстрел. Вы слышали, что психические больные не подлежат наказанию, а направляются в лечебницу. Конечно, больничная койка и хорошее питание из дома или соседнего ресторана несколько приятней кусочка свинца в голову или каторжной тачки. И вы решили: «Изображу-ка я сумасшедшую!» Но вы пустились на эту авантюру исключительно по незнанию дела. Вы согласны со мной?

Зинаида смешалась, не зная, что ответить. Она решила промолчать. Лишь руки отчаянно тряслись — теперь, кажется, уже от натурального волнения, да так, что пепел от папиросы летел во все стороны.

Соколов благожелательным тоном продолжал:

— Как утверждают врачи-психиатры, притворщик похож на актёра. Но актёр получает роль готовой, а притворщик обязан совместить в своём лице драматурга, актёра, импровизатора. К тому же он не знает предмета, на тему которого импровизирует. И если актёр для отдыха уходит за кулисы, то симулянт ни на минуту не сходит со сцены, за ним наблюдают непрерывно. Актёр валится от усталости уже через два-три часа игры. Так что должен испытывать симулянт, обрекший себя на продолжительное, многомесячное исполнение роли безумного? Учтите, что ваши зрители не профаны, а специалисты, которые будут зорко следить за каждым вашим шагом. Мне продолжать?

Зинаида притушила окурок. Она молчала, понуро опустив голову. Затем, недолго поколебавшись, быстро оделась и вновь опустилась на стул перед небольшим столиком, стоявшим в углу, — место для арестантов во время допросов. Нетерпеливо сказала:

— Слушаю вас!

Соколов, не меняя сочувственного тона, перешёл к завершению своей лекции:

— Самое тяжёлое для притворщика — незнание признаков заболевания, его прямых и косвенных признаков. Симулянт впадает в театральность, все штучки, которые он выкидывает, — смешны и надуманны. Притворщик — это профан, который способен создать лишь карикатуры истинной картины болезни. Что вы и делаете, Зинаида Васильевна. Я сказал вам о дрожании пальцев, но это мой крючок, на который вы клюнули. Так что не будем тянуть время и примемся за дело. Вы мне — чистую, без утайки правду, а я сделаю всё возможное, чтобы облегчить вашу участь. Мне очень хотелось бы знать, по какой причине вы оставили мужа и бежали к Гершау? Отвечайте смело, это не преступление, за это никто вас судить не будет. Зинаида молчала.

Соколов продолжал:

— Вам невыгодно молчать. Мы обнаружили в тайнике Гершау копии документов, которые хранились у вашего мужа. На них, повторяю, отпечатки ваших пальцев. Каким образом документы из сейфа мужа попали к Генриху Гершау?

Зинаида хлюпнула носом и не вымолвила ни слова.

— Будем считать, что ваш муж сам продался враждебной Германии. Сегодня же придётся арестовать и его.

Зинаида вдруг расплакалась.

— Ничего не знаю, ни в чём я не виновата… — Эта красивая, полная аристократического лоска женщина стала похожа на провинившуюся гимназистку-первоклассницу.

Соколов знал: на женщину самые веские доказательства её вины не производят никакого впечатления. Если женщина не желает признаваться, то она будет лгать, изворачиваться и продолжать лить слёзы.

Сыщик взял сифон, подставил под шипящую струю стакан и передал воду Зинаиде. Та жадно, захлёбываясь, осушила стакан.

Соколов протянул Зинаиде руку, подвел к кожаному дивану, сел рядом.

— Зинаида Васильевна, мне до слёз жалко вас. Вы — молодая красавица, из честной семьи. Всегда вызывали восхищение окружающих своей внешностью и умом. Когда мы вместе ужинали в «Яре», все мужчины глядели на вас с восторгом и вожделением. Спрашиваю: за что, за какие или чьи интересы это божественное создание должно теперь погибнуть?

Зинаида словно замкнула уста на замок, тупо уставившись в пол.

Соколов решил облегчить признание арестантки. Он сказал:

— Бумаги, которые мы обнаружили в доме Гершау, не представляют ни малейшего государственного интереса. Этот грех вам простить легко. Но сердце обливается кровью, когда подумаю о том, что вы стали соучастницей страшного преступления — убийства Эмилии.

Зинаида вскочила с дивана, яростно замолотила кулаками по воздуху:

— Чушь, неправда!

Соколов начал новый словесный манёвр, после которого матёрый преступник уронил бы слезу раскаяния. Он вздохнул, перекрестился:

— Фу! Гора с плеч спала. Слава Богу, тогда вам нечего бояться. За бумаги, которые содержали давно опубликованные газетами сведения о мобилизации, о поставках армии фуража, вещевого и продовольственного довольствия, вас судить не будут. Более того, вы даже оказали России услугу: вы подсунули врагу дезинформацию, сбили его с толку. Будь моя власть, я наградил бы вас Георгием. — Улыбнулся. — Красиво звучит: «Кавалерственная дама Зинаида Дитрих!» Я с самого начала верил в вас. Такая горячая патриотка не может быть шпионкой и врагом. Так? — Провёл ладонью по её спине.

Зинаида прижала ладони к лицу, затрясла судорожно плечами, зарыдала, приговаривая:

— Что я наделала, что я наделала!..

Соколов облегчённо вздохнул. После слов «Что я наделала!» девять преступниц из десяти начинают давать признания.

Что этот случай несчастный, выяснилось после того, как Зинаида кончила плакать, выкурила очередную папиросу, откинулась на спинку дивана и стала молча рассматривать сыщика.

Тот деликатно спросил:

— Сударыня, вы приняли правильное решение — принести чистосердечное признание, дабы очистить свою совесть перед Отчизной. Можете сейчас всё рассказать мне.

Или, если желаете, собственноручно напишите на бумаге. — И сыщик положил перед арестанткой стопку писчих листов, протянул перо. — Гершау обманул вас, коварно увлек в шпионские сети. Где он может скрываться? Ведь мы всё равно его поймаем, но ваша помощь вам зачтется.

Зинаида подумала, подумала, взяла лист и начала скрипеть пером.