Евгений Кузнецов - Княжий сыск. Ордынский узел

Далее пошли тот сумбур и та неразбериха, какие отличают все драки с моим участием. Убивцы, показавшиеся мне в потёмках рослыми мужиками, на деле были среднего роста и не лишней упитанности. Тот, который успел истыкать мне все бока (кончик ножа всё-таки малость проходил через колечки кольчуги), был даже легковесен. С перепугу я отбросил его к самому порогу, и он лежал там некоторое время, приходя в себя. Со вторым было труднее: он так размахивал ножом перед моим лицом, что заставил меня вжаться в стену. Я отбивался вениками из трав и орал, призывая помощь. Помощь пришла, и вовремя: сбоку из-за печи выбежал Елеферий. В руках он держал, как таран, обыкновенную лавку и её торцом угодил злодею в подбородок. Это была почти победа. После того, как я вооружился второй лавкой, мы изгнали врага из избы и заперли дверь на щеколду. Негодяи бесновались за дверью на крыльце и срамотно сквернословили, обещая укокошить и старую ведьму, и змеиное отродье, и пару каких-то стервецов с лавками. Мы понемногу пришли в себя:

— Ниловна-то где?

Я отвалил от стены перевёрнутый стол: старуха и мальчик лежали под ним. Мальчишка был невредим, он скукожился возле бабушки и зажимал рану на боку знахарки напитанным кровью полотенцем. Поначалу показалось, что парнишка в глубоком обмороке, но, приглядевшись, я увидел, что губы его шевелятся: он шептал молитву или заклинание.

— Андрюшка, вставай, дай я перевяжу бабушку…

Мальчугана трясло:

— Там, на вешалке ее шаль… Я уже затворил кровь. Бабушка не умрёт, я знаю, но много крови вытекло. А куда те дяди убежали?

Да, было самое время задаться этим вопросом. Мне не понравилась наступившая на дворе тишина. Ч-чёрт, жаль, что мой меч остался во вьюке на конской спине. Оставалось вооружаться подручными средствами. С хозяйским топором во влажных от волнения руках я приблизился к двери, сзади крался Елеферий с длинной тяжёлой кочергой. Но дверь не поддалась: она, видимо, была подперта снаружи. Продолжая караулить у двери, я показал Елеферию на окно. Правда, это был весьма призрачный путь на волю: старый колдун не страдал куриной слепотой, и окна в избе сделал такие маленькие, что пролезть в них мог разве что подросток.

Протискиваться в окно с опасностью быть зарезанным на полпути нам не понадобилось: в тот миг, когда Елеферий со всей возможной осторожностью собрался выглянуть наружу, оконная рама с треском влетела в комнату, а следом за ней ввалился огромный сноп горящей соломы. Тотчас и в щели дверного притвора стали просачиваться кудрявые струйки дыма. Нас попросту собирались сжечь живьём.

Сколько бы я ни рассказывал после о нашем спасении, мало кто безоговорочно мне верил, но я настаиваю: из дома колдуна был устроен потайной подземный ход. О нём сообщил колдуненок Андрюшка, предварительно дав нам с Елеферием вволю потыкаться во все углы избы. Лишь когда я обстучал топором все доски потолка и, пытаясь изрубить дверь, сломал топорище, а Елеферий уже мостился на колени помолиться напоследок перед уцелевшими иконами, перепуганный отрок, наконец, оторвался от хлопот над телом бабушки:

— Дядя Саша, там, за печью… вторая доска… Там — под землю ход!

За печью, действительно, обнаружился тайник. И был он как нельзя более кстати: огонь с хрустом лизал стены и потолок избы. Опустив на поясе в неширокий лаз сначала Елеферия, затем мальчонку и, потом — им на руки — не приходящую в себя старушку, я сполз туда сам.

— Дядя Саша, идите за мной, тут всё прямо, мне бабушка показывала…

Идти подземным коридором, однако, нам было невозможно: его высота вряд ли превышала маховую сажень. Мы ползли на четвереньках в полной тьме, я волок огрузневшую беспомощную старуху, Елеферий подталкивал её в пятки. Временами я больно ударялся о брусчатые своды этой кротовьей норы, временами колени погружались в лужи прелой жижи.

— Да кончится когда эта муть?!! — молился и ругался Елеферий.

Мое сердце тоже тоскливо сжималось: «земля нам пухом…».

— А вдруг выход засыпан?!! — ужасался мой товарищ. — Нас даже и хоронить не придется. Уже всё сделано…

В тот самый миг, когда отчаяние Елеферия достигло пика, Андрюшка сдавлено объявил из темноты:

— Дядя Саша, там крышка наверху. Мне её не поднять — тяжёлая…

Дом полыхал, гудящее пламя бросало в черноту неба тучу искр и заливало поляну слепящим рыжим светом. Мы с Елеферием затаились в глубокой тени ближних кустов и обозревали место нашей мнимой гибели.

— Вон они, злодеи, греются, — шепнул мой наперсник. — Ждут чего-то…

— Понятно чего: хотят убедиться, что мы не воскреснем. Ты лошадей наших видишь?

— Нет. Похоже, они ушли из загона, с краю прясло обрушено. А их лошади, гляди, под сосной. Да не там, левее… Слушай, как думаешь, откуда этих мужиков нанесло? Лесные грабители?

— Кто их знает? — успокаивая послушника, ответил я. И подумал: «Держи карман шире! Простые грабители в дом колдуньи не сунутся. Не, эти ребятушки точно знали, кто им нужен. Да только мы тут как на грех не вовремя оказались».

— Ладно, Семён, ползём отсюда: нам ещё бабулю в деревню тащить, да своих лошадей искать.

К нашему удивлению знахарка уже не только пришла в сознанье, но и могла стоять. Одной рукой старая колдунья опиралась на сучковатую палку, второй подпирала раненый бок, и, в перерывах между тихими стонами, руководила внучком: Андрюшка старательно засыпал прошлогодней хвоёй землю вокруг невысокого пенька, скрывавшего под собой лаз. Свет от пожара почти не проникал в дебри, лишь розово светились наверху стволы сосен, и это давало возможность что-то различать внизу.

— Что, Ниловна, с возвращеньицем?! — поприветствовал я виновницу общих бед. — Быстро колдовское племя на ноги встаёт, живучие как кошки.

В темноте невозможно было определить выражение лица старухи, но вряд ли она мне улыбалась. Да и я уже своё отулыбался сегодня:

— Ты, старушка, не выпускай коготки-то! Не боюсь. Лучше благодари Бога, да нас с Семёном, что не лежите вместе с внучонком вон там, под головёшками. Тех мужичков Андрюшкиными ясными глазками не заморочить: они не мы, недотёпы, они парни ушлые — без рассусоливаний р-раз ножом под ребро. И нету морока!

Знахарка молчала; хрипло дыша, она присела на валежину. На защиту её встал внук:

— Дядь Саша, не сердись на бабушку. Она вам ничего плохого не хотела, сказала: «пусть поспят, а утречком едут восвояси!». Вот те крест!

Мой гнев остывал:

— Поспят… Чуть вовеки не заснули! Эти двое-то вам, случаем, не знакомы?

Знахарка тяжко вздохнула и всхлипнула:

— Это они по зиме у меня отраву спрашивали. Каб знать наперёд, что все так обернётся! И на старуху живёт проруха.

— Тут и знать нечего: не с доброго умысла злы коренья копают! А чьи это люди, часом не знаешь?