Валентин Курицын - Человек в маске

— То, что я хочу предложить вам, не имеет риска, и даже не требует затраты денег с вашей стороны… В умении же вашем провести дело должным образом я не сомневаюсь.

— Вы страшно заинтересовали меня. Какое же дело имеет предложить мне пан?

Загорский с наслаждением затянулся дорогой папиросой и спокойно ответил:

— Открыть игорный дом.

— Пан шутит?

— Ничуть…

Гудович впился глазами в бесстрастное, по обыкновению тщательно выбритое лицо Загорского и старался прочесть на нем правду.

— Тайный игорный дом, куда будут собираться только наши хорошие знакомые, люди с деньгами и положением в обществе. Короче говоря — чистая публика. Предприятие это даст нам ни много ни мало, а процентиков триста чистого дохода.

Убедившись, наконец, что Загорский говорит совершенно серьезно и, конечно, обрадовавшись такому предложению, Станислав Андреевич поддакнул собеседнику:

— О, пан говорит правду: дело это очень выгодно! Но только много хлопот требует и нужны деньги…

— Значит, вы принципиально согласны на мое предложение. В этом случае давайте вашу руку. Вот так… Создадим с вами «Общество обирания дураков»! Дело выгодное!

— Готов к услугам пана! — склонился Гудович и руки потер, мысленно представляя себе все выгоды. которые может дать открытие игорного дома.

— Прежде всего вы снимете для этого квартиру, лучше всего дом, особняк, комнат в пять. Мебель и все необходимое можете взять в магазинах, где у меня есть кредит. Потом я дам вам свои карточки. Вообще все расходы первое время будут пополняться моими средствами. Общий тон квартиры должен быть приличен и даже строг. Ваше положение инженера и доверенного золотопромышленной компании требует этого. Ну, а все детали разработаем потом…

— С завтрашнего же дня приступлю к поискам подходящей квартиры.

Загорский расстегнул пиджак и вынул из изящного шагреневого бумажника сторублевую ассигнацию.

— Возьмите это на первые расходы, — протянул он деньги.

— А теперь, — продолжал Загорский, — не мешает нам с вами спрыснуть наш союз. Обождите, я сейчас распоряжусь.

Он встал и легко, бесшумно шагая по мягким медвежьим шкурам, устилавшим пол, вышел из кабинета.

Станислав Андреевич, оставшись один, еще раз осмотрел кабинет. Внимание его было привлечено исполненным портретом Загорского, висящим над диваном. Гудович, с целью рассмотреть поближе портрет, подошел к стене и, вооружившись пенсне, прочел дату снимка.

Портрет был исполнен светописью с фотографии. Внизу, под плюшевой зеленой рамкой выступала надпись, сделанная ретушерским карандашом «18 июля 190…».

Судя по дате, снимок был сделан три года назад. Гудовичу бросилась в глаза странная особенность портрета: в натуре Загорский казался гораздо моложе, чем на фотографии. Это было тем более странным, что портрет относился к более раннему возрасту оригинала.

Но долго раздумывать над этим Гудовичу не пришлось — возвратился Загорский, сопровождаемый слугой, который нес бутылку шампанского.

— Поставь сюда, — указал Загорский на один из маленьких угловых столиков около дивана.

Слуга поставил поднос с бутылкой и двумя бокалами и затем удалился.

Загорский наполнил бокалы холодной искристой влагой и, чокаясь с гостем, произнес:

— За успех нашего предприятия!

— За успех Сибирского Монте-Карло! — поклонился Гудович…

За бутылкой шампанского наши новые компаньоны довольно дружелюбным образом разговаривали о вероятных шансах на успех задуманного дела. Загорский, задумчиво покачивая головой, слушал рассказ Гудовича о том, как поставлены подобные предприятия в Петербурге. Гудовичу в дни его знакомства с петербургскими шулерами приходилось неоднократно бывать в подобных местах и закулисная жизнь их игорных притонов была ему хорошо знакома.

— А кто у нас будет вести игру? — спросил он Загорского.

Прощаясь с ним, Сергей Николаевич спокойно ответил:

— Чаще всего я сам, а по временам и вы будете выступать. Поторопитесь же подыскать квартиру. Чем скорее, тем лучше. Знаете пословицу: «Куй железо, пока горячо»!

— О, за мной дело не станет, с завтрашнего же дня начну искать.

Они расстались.

Станислав Андреевич ретиво взялся за дело, порученное ему Загорским. На следующий же день утром он просмотрел местные газеты и выписал из них все объявления о сдающихся квартирах. Затем, на скорую руку позавтракав, он нанял из-Еозчика по часам и пустился в поиски. Среди зимы найти в Томске удобную квартиру не так-то легко, а тем более такую, какая была желательна Гудовичу.

Наконец после трехдневных поисков достойный сообщник любостяжательных планов Загорского нашел то, что искал. Это был одноэтажный деревянный флигель, отстроенный прошлым летом, выкрашенный голубой краской, с маленьким палисадником. Во флигеле было четыре комнаты, прихожая и кухня. И расположение комнат, и то, что флигель стоял в глубине двора, а главное — имел два хода: парадный и черный через кухню — все это как нельзя более отвечало желаниям Гудовича.

В цене они тоже сошлись с хозяином. Было, правда, одно неудобство в этой квартире, а именно то, что она стояла от центра города далеко на Верхней Елани. Но Станислав Андреевич рассуждал так, что это обстоятельство не может иметь существенного значения.

— Кому надо, тот приедет, — подумал он, отдавая хозяину задаток.

Квартира самая подходящая, точно на заказ строена. Осталось теперь меблировать квартиру, запастись инвентарем, нанять прислугу. Все это было блестящим образом выполнено Гудовичем в весьма короткий срок. Кредит, открытый Загорскому в лучших магазинах города, был так широк, что позволил приобрести не только нужное, но даже излишнее. Гудовичу нельзя было отказать во вкусе и понимании условий комфорта. Этому его научила привольная светская жизнь в обществе протежировавшего его богатого приятеля. За время хлопот устройства квартиры Гудович ежедневно виделся с Загорским, широко пользовался его указаниями. По рекомендации Загорского же был нанят слуга, рослый ловкий парень, долженствующий совмещать в себе роль лакея, личного телохранителя и отчасти повара.

— Потом, когда пойдет дело, вы можете держать и свою кухню, нанять лошадь, одним словом, устроиться на более широкую ногу, сказал Загорский Станиславу Андреевичу, рекомендуя ему своего протеже.

— Этот парень, — продолжал он, — молодец на все руки, вы останетесь им довольны. Исполнительный, ловкий, безусловно честный — идеал слуги!

Звали этого идеального слугу Семеном. По паспорту он значился мариинским мещанином и носил странную фамилию Пузырькевича, хотя и не был поляком. С первых же дней поступления к Гудовичу Семен зарекомендовал себя с самой хорошей стороны. Мастер был, действительно, на все руки: и портьеры весил как самый искусный драпировщик, и кофе умел варить на спиртовом таганчике. Жалованья ему было положено двенадцать рублей в месяц и, кроме того, ежедневно выдавалось по двадцать копеек на содержание. Сам Гудович обедал вне дома, чаще всего у Огнева или по ресторанам. Свои прямые обязанности доверенного Сибирско-Британской К° Гудович тем не менее выполнял добросовестно и делил свое время между беготней по магазинам и деловыми визитами.