Эл Ригби - Иди на мой голос

Смуглая девушка вошла в «Три пенни», как вошла бы в класс своей гимназии. Ведь, судя по виду, она наверняка училась именно в таком заведении: юбка на ней была простая, рубашка белая, туфли начищены. Она смотрела вперед, пока ей свистели и улюлюкали в спину. Вот она уже пересекла «мертвый круг» и приблизилась к Августу Марони.

– Я хотела бы с вами поговорить.

Итальянец усмехнулся. Хозяин думал: застрелит нахалку, как от мухи отмахнется. Но он только уточнил, отставляя бокал:

– А знакомы ли мы, юное создание? Ты не из здешних. Как ты меня нашла?

– Поболтала немного с книгоносами. Они ведь ходят к вашему брату?

Кто-то потребовал выпивку; хозяин отвлекся, а когда вернулся к стойке, разговор уже шел вовсю. Лицо Марони странно побледнело, он забыл о вине и как раз спрашивал:

– Да за кого ты меня принимаешь, милая? За жиголо?

«Милая» улыбалась. Улыбка была странная, не по себе от таких. Слова звучали желчно:

– Это же не только деньги. Если вы связаны с Индией , как тут болтают…

– Стой! – Марони терял всякую учтивость. – Это уже точно не твое дело.

– И все же? В конце концов, это… еще и недурное развлечение. Разве нет?

Некоторое время Марони молчал, сверкая глазами куда-то в пустоту, наконец снова пригубил вино и все же ответил:

– Может, и сойдемся. Вот только надо поболтать еще. Ты не раскрываешь всех карт.

Девушка покладисто, понимающе кивнула.

– Что ж. Подумайте, ну а завтра я с вами свяжусь. Доброго дня.

Она грациозно встала и направилась к выходу; вслед уже не свистели. И хозяин «Трех пенни» отлично помнит, что именно с этого началось худшее .

Пэтти-Энн варила кофе. Уже на пути к кухне я услышала пение – арию все из той же «Волшебной флейты». Теперь Пэтти мнила себя Папагено и гремела вместо музыки приборами. Едва я вошла, она обернулась.

– Как спалось?

Я пожала плечами, рассматривая ее аккуратно расчесанные, уложенные волосы.

– Неплохо… А где мистер Нельсон?

Пэтти двусмысленно фыркнула и оправила платье.

– Расстроена, что он спал не с тобой?

Она засмеялась, отвлекаясь от кофе на поджариваемый хлеб. Я не стала комментировать оскорбительное предположение и просто сообщила:

– Мы сегодня наверняка понадобимся Эгельманну. Не хочу попасть под горячую руку.

Пэтти сдвинула брови.

– Сначала завтрак. Приведи себя в порядок, а я накрою.

Я в замешательстве уставилась на нее. О таких вещах, как прическа и тонкости туалета, у меня никогда и речи не шло, пока не выпью кофе и не почувствую себя человеком. Завтракать я привыкла в древнем отцовском халате; я буквально выросла в нем и только недавно окончательно перестала тонуть в длинных полах и рукавах. Я потерла лоб.

– Как бы сказать… для данного времени суток я одета очень прилично.

Пэтти, расставляя кофейник, кастрюлю с овсянкой и несколько тарелок с ветчиной, тостами и сыром, вздохнула.

– Клянусь Богом… Вы с моим братом живете в столице, а повадки как в глухой провинции. В Вене не так.

Опускаясь за стол и беря приборы, я тихо ответила:

– Здесь не Вена, Пэтти. По крайней мере, мы не поджигаем дома.

Она закусила губу. Я, понимая, что повела себя нетактично, собиралась извиниться. Но морщинки на низком лбу уже разгладились; Пэтти будто спохватилась:

– Да что я, в Вене-то прожила недолго. Просто это чудесный город, Лори, и хочется иногда вернуться туда. Кстати… – Она с надеждой заглянула мне в лицо, – что с тетрадью?

Здесь мне было чем порадовать ее и загладить вину.

– Договорилась с приятелем, знающим итальянский: как только встретимся, отдам тетрадь ему и узнаю, что это. Так где Нельсон?

Пэтти уже отвлеклась на кашу, ответ прозвучал довольно невнятно.

– Ушел с утра, ничего не сказал. Только предупредил, что заниматься «идиотскими кондитерскими» сегодня не намерен, так и передать. У него важные дела.

От возмущения я уронила ложку. Какого черта этот… сыщик меня подводит? Раз уж Эгельманн поставил нас в упряжку, можно было и пожертвовать делами, просто ради того чтобы новый сумасбродный шеф Скотланд-Ярда не лишил нас обоих лицензий! Нет. Как только закончим «сладкое дело», съеду. Лучше жить в борделе и по ночам слушать стоны моих девочек и мальчиков, чем оставаться в сумасшедшем доме с элементами зоопарка.

– Но, – от нерадостных мыслей меня отвлек голос Пэтти-Энн, – сегодня вместо него можешь располагать мной.

Я вынырнула из-под стола, положила ложку на салфетку и взяла с тарелки хлеб.

– Спасибо, Пэтти. Но боюсь, Эгельманн не перепутает тебя с твоим братом. Так что…

Раздался стук дверного молоточка. Пэтти выскочила в холл и вскоре вернулась, ведя за собой чумазого мальчишку в истрепанной одежде и нахлобученном на нос дырявом цилиндре. Лицо было частично то ли в саже, то ли в грязи, лишь по количеству сережек в ушах я узнала цыганенка Джека, помощника Артура. Мальчик помахал и, бесцеремонно пройдя к столу, ухватил кусок хлеба и два ломтя ветчины.

– Я это… – Прежде чем приняться за счастливо найденный завтрак, он решил все же доложить: – Мистер Сальваторе и мистер начальник полиции просили передать, что ждут вас через час в «Викторианской пышке» – это кофейня на Бейкер-стрит.

Я знала заведение, находящееся неподалеку от дома знаменитого Холмса. Что ж, мальчики выбрали старый сценарий, неудача ничему их не научила. Снова будет напичканное бесполезной полицией помещение? Но кое-что удивило меня еще больше.

– Мистер Сальваторе и мистер Эгельманн тебя послали? Они вместе?

Джек, занятый едой, неопределенно пошевелил пальцами и, проглотив кусок, ответил:

– Дома у мистера Сальваторе он был. Еще мистер Сальваторе просил вас взять вещь, которую вы должны отдать. Вот.

Попутно стащив со стола два куска сыра и начатую бутылку молока, он протопал мимо Пэтти в коридор. Только звук захлопнувшейся двери вывел мою новую соседку из оцепенения.

– Кто это? – возвращаясь за стол, спросила она.

– Джек. Странный, но, как Артур говорит, умница. Пора собираться, путь неблизкий, а, судя по туману… – я кинула взгляд в сторону окна, – гондол сегодня не будет.

– Лори. – Пэтти допила кофе и подняла на меня взгляд. – Я с тобой. Надоело дома.

– Мы будем вести слежку, и…

– Я тихонько! – Она схватила меня за рукав. – Совсем-совсем!

Спорить не хотелось, настроение испортилось окончательно. Поэтому я кивнула и отправилась собираться. Причесываясь перед зеркалом, я смотрела на отражение. За последние дни я осунулась, немного похудела и выглядела очень сонной. Хорошо, что Жерар не планировал пока фееричных постановок и не нуждался в помощи. А еще… как только все кончится, устрою себе опиумный вечер . Хорошо бы все кончилось сегодня.