Эл Ригби - Иди на мой голос

– Не канет. Насколько мне известно, ваш покойный учитель был славным человеком. Он помогает вам с небес и знает… впрочем, неважно. Прибавим-ка шагу. Холодно, хочется грога.

Мне не трудно понять, что Моцарт опустил, дабы не впасть в излишнюю сентиментальность. Он говорил о том, что Флориан Гассман, человек, оборвавший мое венецианское сиротство и забравший меня в Вену, представивший императору и научивший многому из всего, что я знаю, – рядом. Учитель чувствует: моя тоска и мои стремления сберечь его начинания сильны. И даже если моя более-менее налаженная жизнь – жизнь императорского фаворита, успешного музыканта и счастливого семьянина, – начнет рушиться, то, что я продолжаю за Гассманом: работа в Обществе, бесплатные уроки для одаренных детей, опека над семьей учителя, – будет последним, от чего я отступлюсь.

– Да, очень хочется. И спасибо. А может, предпочтете чего-нибудь сладкого?

Мы прибавляем шагу…»

Лоррейн Белл неспешно шла к нам, опираясь на трость, а вот долговязой фигуры Нельсона я что-то не замечал. Зато за Синим Грифом семенила маленькая дамочка в пышном платье, постоянно дергала ее за рукав и что-то спрашивала. Мисс Белл кратко отвечала. Заметив меня, она прибавила шагу, и вскоре обе сели за столик напротив нас.

– Ах, двойное свидание! – воскликнула дамочка.

Сейчас, когда она приблизилась, я заметил, что все ее лицо в маленьких родинках, как у Нельсона. На немой вопрос мисс Белл пожала плечами.

– Он занят. Это Пэтти-Энн, его сестра, недавно приехала из Вены. Пэтти, это мистер Томас Эгельманн и мистер Артур Сальваторе.

– И вы взяли ее на слежку? – процедил сквозь зубы я, радуясь, что новых посетителей пока нет.

Мисс Белл подозвала девушку в форменном платье и заказала себе и Пэтти кофе с марципанами. На меня она внимания упорно не обращала. Зато эта, вторая, буквально металась взглядом с меня на Артура, выбирая жертву. Я поморщился: не любил подобных дам, шума больше, чем толку. Мисс Белл наконец глянула на меня и с расстановкой произнесла:

– Не знала, что вы предпочли бы свидание с Падальщиком. Соберите со дна мозга остатки воспитания и закажите выпить. – И, вновь потеряв ко мне интерес, она обратилась к Артуру: – Вот.

На стол легла черная папка; токсиколог взял ее и открыл. Внутри лежала тетрадка. Скользнув внимательным взглядом по строчкам на старой бумаге, он нахмурился.

– Похоже, вы правы. Забираю?

– Конечно.

В кондитерскую вошли двое джентльменов и остановились у стойки, рассматривая пирожные за чуть отодвинутым стеклом. Хозяйка заведения, как и мы, не сводила с новых посетителей взгляда. Пэтти-Энн Нельсон подпрыгнула на стуле и нетерпеливо вытянула шею. Я не удержался:

– Слежка потому и называется слежкой, что вашего интереса никто не должен обнаружить.

– Ах, простите… – Она хлопнула ресницами и обратила взгляд на Артура. – А сколько вы знаете языков, мистер Сальваторе?

– Помимо английского только немецкий. И итальянский с латынью, что, по сути, одно и то же, мисс.

Пирожные принесли, и я заказал какого-то сливочного ликера. Синий Гриф внимательно смотрела через мое плечо на вход. Я чувствовал: она обеспокоена, но не мог понять, чем именно. Невольно я разглядывал ее с всевозрастающим интересом. Примечательная женщина. Не в моем вкусе, но все же… Лицо чертовски занятное, этот изгиб губ, линия подбородка. А если вспомнить, что рассказывал мне Артур по дороге…

– При себе револьвер? – тихо спросил я.

Она рассеянно кивнула. Мне вдруг показалось, что думает она об этом Падальщике, которого я собирался в ближайшее время если не лишить лицензии, то отчитать. Моих приказов еще не ослушивались. Я хмуро плеснул принесенного ликера прямо в кофе.

Посетители за соседним столом – девушки чуть младше мисс Белл – обсуждали какую-то постановку в театре на Сэнт-Джеймс сквер. Еще дальше студенты склонились над исписанными листами. Больше никого. Неожиданно чертова Пэтти-Энн снова подала голос:

– Мистер Сальваторе, простите любопытство, но не ваш ли отец – разработчик модели воздушного беспарусного корабля с двойным винтом?

Эта ходячая нелепость знает такие длинные слова? Удивление переросло в раздражение, едва я увидел лицо Артура. Я ожидал резкости, но токсиколог лишь кивнул.

– Да, мисс.

– Здорово! Моему второму мужу была интересна эта тема, он собирал копии чертежей Джеймса Сальваторе, и…

– Он был бы польщен, мисс. – Артур опустил голову. – Но боюсь…

– Пирожное? – Мисс Белл спешно придвинула напарнице блюдо. – Совсем как в Вене. Угощайся.

Странно, но Пэтти-Энн, кажется, поняла: примолкла. Я облегченно улыбнулся и спросил мисс Белл:

– Ничего не пришло в голову по поводу отравлений?

Пригладив волосы, она отозвалась:

– Через закрытую витрину яд не подсыплешь, сделать это, когда официант проносит поднос, тоже трудно. Пройти над столом и бросить горсть порошка…

– Ерунда. – Артур отпил кофе. – Невозможно, чтобы этого не заметили ни посетители, ни полиция, ни мы.

– Она вам больше не писала? – негромко спросила мисс Белл. – Хоть кому-нибудь?

– Нет.

Я опустил взгляд и стал изучать разводы на стенках чашки. Они напомнили мне человеческие фигуры на фоне леса, я даже потер глаза. Мне вдруг вспомнилось…

– Что с вами, Томас? – Артур насторожился. – Вам плохо?

Я покачал головой. Дамы тоже таращились с любопытством, и я улыбнулся. Тут же зажурчал грудной голос Пэтти-Энн:

– Это же свидание… ну займите нас беседой! В Вене…

– Вы не в Вене, – резче, чем это позволял хороший тон, произнес я.

– Что за день, мне напоминают об этом уже второй раз! И слежка какая-то не…

– Пэтти. – Мисс Белл одернула ее и поймала мой взгляд. – Правда, мистер Эгельманн. Глупо сидеть впустую. Если уж вам так нужно, чтобы мы ждали отравителя, то хотя бы расскажите что-нибудь. Например, про Индию или про вашу молодость.

– Я и сейчас молод. – Я невольно рассмеялся.

– Тогда юность?

– Она была скучной. Вырос в приюте английских миссионеров, куда меня подбросил неизвестно кто, наша хозяйка-еврейка поделилась фамилией. Потом фронт. Северная Африка, Индия… Ничего примечательного. Хотите послушать про казни пленных?

Пэтти сморщила нос, Лоррейн криво усмехнулась. Почему-то не оставалось сомнений: какие бы ужасы я ни рассказал, она не впечатлится. Да и Артура вряд ли занимали истории, в подобных которым он участвовал сам. Я снова заглянул в чашку и увидел все те же образы на стенках. Кое-что наконец пришло мне в голову.

– Артур, а вам случайно не знакома шумерская мифология?

Судя по удивленному виду, он не поверил ушам. Неужели я создавал впечатление полного дуболома? Наконец Сальваторе ответил: