Эл Ригби - Иди на мой голос

– Камин?

– Ну, ты отдала – и больше не увидишь. Как сожгла.

Фелисия рассмеялась и вдруг порывисто, крепко сжала мою руку.

– Какая ты все-таки чудачка, Лори. Я тебя люблю.

Из коридора мы услышали шаги; я нахмурилась.

– Полиция опять шастает…

Фелис помрачнела.

– Эпплфорд тоже был чудак. Мне его жалко. Я ведь только-только помирилась с ним.

Это было правдой. После трагедии и расставания с Кристофом Фелис, кажется, стала терпимее. Перестала ершиться, даже подарила Эпплфорду на день рождения старинную чернильницу. Правда, она больше вообще не играла Моцарта, но учитель простил ей это.

– Плохой год. – Фелис опустила глаза.

Я кивнула. Она, по-прежнему держа меня за руку, вдруг вздрогнула.

– Слушай…

Кто-то наверху играл на фортепиано. Я вздрогнула и прошептала:

– Полицейским стало скучно?

Почему-то сама я себе не верила, но Фелис, странно бледнея, кивнула.

– Да. Скорее всего.

На следующий день тело вывезли. Еще несколько ночей подряд я просыпалась от фортепианной игры – всегда одной и той же плачущей мелодии. Обычно я закрывала глаза и, перевернувшись, засыпала, но иногда лежала долго. Я вспоминала один из рисунков Фелисии. Капли крови на клавишах фортепиано и болтающуюся под потолком петлю.

Поднимаясь по лестнице, я осторожно нащупывала ногой каждую ступеньку. Снова было тихо, я слышала только свое сбившееся дыхание. Не хватало света. От этого становилось жутко: незнакомка могла выстрелить из любого угла, если, конечно, она действительно затаилась здесь. Под ногами что-то мелькнуло; наклонившись, я подняла это. Красная карточка. S.

Звуки игры раздались снова. Мелодия плакала, плакала совсем рядом. Я ускорила шаг.

Двери в коротком коридоре второго этажа были заперты; лишь одна, ближе к концу, – приоткрыта. Музыка звучала оттуда. Глупо… я сомневалась, что незнакомка сидит и ждет, да еще намеренно подсказывает, где ее искать. Заманивала, не иначе, и все же я толкнула дверь. Так, как попадались в ловушки тысячи людей во все времена.

В разбитое окно свистел ветер, всюду змеилась паутина. Комната была пуста, фортепиано играло само, точно кто-то невидимый касался клавиш. И было кое-что еще. Крюк крепился к потолку. В петле болталась женщина в алой юбке; ступни почти касались клавиш, по запястьям стекала кровь. Несколько секунд я смотрела на перекошенное лицо, потом отвела взгляд. Не может быть. Леди опередила меня? Этого не могло случиться. Этого…

– Здравствуй, Лори.

Я обернулась. На пороге стояла Фелисия Лайт. Секунды две она смотрела на меня и улыбалась, потом кинула себе под ноги лист.

– Я согласна. Сжигай.

Не сводя с нее глаз, я протянула руку. Просто протянула руку, не способная двинуться.

– Будь осторожнее, – шепнула она, рассмеялась и стремительно шарахнулась прочь.

Грохнула, но не закрылась рассохшаяся дверь. Я бросилась следом, но замедлилась возле брошенного листа. Подняла его. Перевернула. Три бельчонка сидели на кривой черной ветке, аккуратно заштрихованной в нескольких местах.

«Сжигай».

Я сделала еще шаг и упала.

Я сразу свернул в проулок, куда указали перепуганные прохожие. За мной припустили два констебля из дежуривших возле кофейни. Несясь впереди, я на чем свет ругал их: какого черта не перехватили отравительницу? В ответ я слышал нелепейшее оправдание: не было приказа, приказ был стоять и следить, прошлый шеф не любил «самоволку». Мысленно обещая себе понизить идиотов до уличных обходчиков, я ускорил бег.

Пространство становилось у́же, благоустроенных домов – меньше, постепенно начались глухие грязные подворотни. Вскоре на мостовой я обнаружил наполовину занесенную снегом заколку мисс Белл. Я на верном пути… Но куда она могла свернуть?

– Сэр, сэр!

Навстречу ковыляла нищенка, кутающаяся в лохмотья, с бельмом и большой бородавкой на лбу. Она несла корзину с цветами.

– С дороги! – рявкнул я, собираясь оттолкнуть ее. Она ухватила меня за локоть.

– Ищете мисс с тростью? – прошепелявила она.

Помедлив, я кивнул. Она вынула из корзинки и протянула мне букетик незабудок.

– Всего гинея.

– К черту твои цветы, где она? – Я снова повысил голос, наступая на нее. За моей спиной уже угрожающе сопели провинившиеся констебли. – Лучше быстро, или…

Она всхлипнула, вытерла нос рукавом и отвела глаза.

– Нельзя кричать. Вы напугали, сэр, я номер дома забыла. Простите, я пойду…

– Стоять. – Я сжал ее запястье и вынул из кармана монету. – Подавись. Куда она пошла?

– 119, – отозвалась она, сияя и демонстрируя подгнивающие зубы. – А это вам!

Вручив незабудки, она проскользнула мимо констеблей. Чертовы нищие, в Лондоне их все больше, несмотря на все законы. Я вдохнул запах цветов, отчетливый в ледяном воздухе. Странно… в Лондоне мало оранжерей. Не из Кенсингтона же цветочница их несет? Чертова девчонка. Отняла столько времени, а ведь еще искать 119-й дом, и…

Я поднял взгляд. 119-й дом смотрел на меня черными провалами окон. Из этой подворотни вынырнула уродливая цветочница. Я выругался и обернулся. Ее уже не было.

– Догнать! Задержать!

Констебли ринулись исполнять приказ. Я прошел в нужный двор и начал осматривать косые строения. Заколочено, разрушено, снова заколочено… возле одной двери я обнаружил прислоненную к стене трость. Мисс Белл оставила ее сама или… Нет, никакого «или».

За порогом я сразу споткнулся о прогнившую доску. Пахло сыростью, тряпьем и плесенью, и, казалось, весь дом заполняли звуки. Он мучительно умирал; его смерть растянулась на целую вечность. Что-то потрескивало, ухало, стонало. Я ненавидел такие места. В приюте ночью было так же. Так было в руинах древних городов Египта. Так, наверное, было в склепах. Но один звук казался чужим среди других. Музыка .

Я медленно двинулся вперед. Каждый шаг казался невероятно громким, я все время оглядывался, ожидая нападения. Но никого не было. Я пошел быстрее, по лестнице уже почти взлетел, лишь раз провалившись в прелую древесину. Я оказался в коридоре, полном закрытых дверей. Это было первое, что я заметил. Потом…

– Мисс Белл!

Она лежала на полу и напоминала механическую куклу, у которой кончился завод. Я опустился на колени и прижал пальцы к ее шее. Пульс был; я облегченно вздохнул: в первую минуту мне показалось, я нашел труп, – такой бледной мисс Белл выглядела, так странно отвернула вбок голову. Я осторожно похлопал ее по щеке.

– Очнитесь.

Чертово пианино, или что это было, продолжало играть. Я заглянул в незапертую комнату. Пусто. Ветер, тело в петле, большой ящик с клавишами. Подойдя, я откинул крышку и обнаружил механизм, состоящий из шестеренок, цепей, перфокарты, раскачивающегося маятника и молоточков. Я нахмурился: выяснять, что это, я пока не собирался. Посмотрел на повешенную и решил, что в этот раз лучше дождусь медиков.