Валерий Введенский - Убийца из прошлого

— Ксенофонт Парусов, титулярный советник в отставке, — скороговоркой представился хозяин. — Умоляю, говорите быстрее.

— Вы вчера брали извозчика? — скороговоркой спросил Добыгин.

— Да, у Царскосельского вокзала.

— В котором часу?

Парусов покраснел:

— Около полудня. Но прошу вас, тсс, между нами. Тоня считает, что в Петербург я прибыл в шесть вечера.

— И где вы были с двенадцати до шести?

— Ну… понимаете. У одной знакомой. Там, верно, запонку и обронил.

— Когда приехали к знакомой, извозчика отпустили?

— Нет, он меня ожидал. Оленька, бедняжка, в таком глухом месте живет, саней там не сыщешь.

— Извозчик вам знаком?

— Нет, нет, в первый раз возил.

— Опознать его сможете?

— Ну конечно…

— А показания дать в суде?

— Какие показания?

— О событиях вчерашнего дня.

— Шутите?

Воскресенье, 6 декабря 1870 года,

Новгородская губерния, усадьба Титовка

— Наелись? — спросил Шелагуров.

Сашенька кивнула.

— Тогда в путь. Иначе не успеем в Подоконниково до похорон. Кстати, хотел спросить, вдруг знаете? Почему вскрытие не сделали в Петербурге?

— Вскрытие как раз делали. Но не удосужились осмотреть глаза.

— Зачем их осматривать?

— Считается, что в них можно увидеть убийцу.

— Ах да, слыхал об этом. Вернее, читал. Помню, однажды у нас гостил кузен супруги, начинающий литератор, зачитывал нам главы из своего романа. Как раз про этот метод написал.

— Как зовут вашего родственника?

— Гуравицкий, Андрей Гуравицкий.

— Неужели он вернулся? — задал риторический вопрос Шелагуров, когда Сашенька все ему рассказала. — Да как посмел?

— Он был знаком с Пшенкиным?

— Понятия не имею. — Помещик достал из жилета часы и взглянул на стрелки. — Боюсь, придется просить судью об эксгумации, на похороны уже не успеем.

— Нюша обязана попрощаться.

— А вы? С Нюшей-то все понятно, с доктором — тоже. Но зачем сюда приехали вы, ваше сиятельство?

Столь очевидный вопрос княгиня давно уже ожидала и ответ продумала заранее:

— Мой муж присяжный поверенный. По мере сил помогаю ему в делах. Он будет защищать извозчика Стрижнева, обвиненного в убийстве Петра Пшенкина.

— Погодите-ка. Если назначен адвокат, значит, доказательства уже собраны, составлен обвинительный акт, а материалы переданы в суд. Петьку убили в пятницу, сегодня воскресенье. Однако! Ну и скорости у столичных сыщиков. Можно обзавидоваться.

— Быстро не значит качественно. Стрижнев невиновен. И я намерена открыть убийцу.

— Но как?

— Доктор считает, что в последние секунды жизни Петр Пшенкин смотрел в лицо убийцы. И, значит, оно отпечаталось в его глазах. Если мы сумеем его разглядеть, Стрижнев спасен.

— Мы? То бишь ваш доктор действует не в интересах следствия, а в интересах защиты?

Сашенька вынуждена была кивнуть.

— И значит, предписания от следователя у него нет.

Княгиня и это подтвердила.

— А я-то голову ломал, почему староста не вступился за судебного доктора. Фрол ведь сильно труслив. Когда я поймал его за вырубкой… Эврика! — вскричал вдруг Шелагуров. — Придумал, как обойтись без судьи. Применим-ка метод Петьки Пшенкина.

Александр Алексеевич позвонил в колокольчик:

— Фимка, Фимка!

Шаркая ногами, в столовую вернулся старик-камердинер с листочком в руке.

— Почта? — удивился помещик.

— Нет, дохтур мазь от коленей прописал. Нижайше прошу купить в Новгороде.

— Давай рецепт. — Шелагуров забрал листок. — Сани запрягли? Скажи кучеру, едем в Подоконниково.

— Огромное вам спасибо, Александр Алексеевич, — обворожительно улыбнулась Шелагурову княгиня, когда слуга вышел. — Была уверена, что не откажете.

— Разве существует на свете мужчина, способный вам отказать?

Сашенька хотела отшутиться, но поняла, что сказано всерьез — в глазах Александра Алексеевича читался интерес. Обычный, мужской.

Она, как всегда, отшутилась:

— Зато я способна отказать любому.

Хотя уверена в том не была. Шелагуров ей тоже понравился.

Воскресенье, 6 декабря 1870 года,

Новгородская губерния, усадьба Титовка

— Что за метода Петьки Пшенкина? — спросила Сашенька, когда кучер, заботливо закутав княгиню и Шелагурова медвежьими шкурами, хлестнул тройку.

Помещик настоял, чтобы княгиня села к нему:

— Зачем ехать втроем, стиснувшись, словно сельди в бочке? В моих санях вашему сиятельству будет просторно. Заодно разговор продолжим.

— Метода весьма проста, — начал отвечать на Сашенькин вопрос Шелагуров. — И очень эффективна. Называется шантаж. Да-да, именно шантажом Петька Пшенкин заработал себе капитал.

— И кого шантажировал?

— Односельчан. После реформ он сотским служил. И если уличал соседа в браконьерстве, в самогоноварении или в каком другом правонарушении, вкрадчиво предлагал: плати или отправлю в острог. Сосед, конечно, выбирал плату. Однако протокол с его чистосердечным признанием Петька после получения денег не уничтожал. И далее каждый месяц требовал еще и еще. У кого не было денег, платили натурой. Мешок картошки, гарнец [74] Мера сыпучих тел, равная 3,28 литра. муки, кусок холста — все это можно обратить в деньги. Потому каждое воскресенье Петька ездил на рынок в Малую Вишеру, продавать что бог послал. А посылал, видимо, порядочно: по слухам, чтобы отделиться, Поликарпу «катеньку» отвалил. Для здешних крестьян это целое состояние.

— Вот мерзавец.

— Чему вы удивляетесь? Вы же видели его отца. Яблоко от яблони далеко не падает, каков поп, таков и приход. Как только Петька отделился, сразу дом построил с черепичной крышей. Вот только не довелось там пожить им с Любашей.

— Простите, с кем?

— С первой женой. Через месяц после новоселья сгорела там вместе с детьми. Дом подпалили ночью, со всех сторон, шансов спастись не было.

Сашенька схватилась за сердце:

— Господи! Какая трагедия! А Петька? Каким чудом спасся?

— Именно что чудом. В соседней деревне в ту ночь случилось конокрадство, вызвали составлять протокол.

— Сколько было детей?

— У них? Любаша, поди, и сама не знала, кто от Петьки, кто от Поликарпа.

— Поликарп пользовал свою невестку? — опешила княгиня.

— У здешних крестьян так принято. Причина проста: деревенские бабы из-за бесконечных родов к сорока годам превращаются в разбитых старух. Они бы и рады супругов ублажить, да, увы, не могут. А те еще в самом соку, полны сил и желаний. Что им делать? С кем утолить плоть? Солдатки стоят денег, которых у крестьян, как правило, нет. А невестки — вот они, даже ходить никуда не надо. Пока их мужья не отделятся, вместе со свекрами живут.