Джулиан Барнс - Артур и Джордж

У Джорджа нет ощущения, что он теряет рассудок или здравый смысл. Он спрашивает себя: а что, если в этой церемонии все же присутствует та смесь правды и лжи, которую он отметил ранее? Что, если отчасти это шарлатанство, а отчасти нечто подлинное? Что, если экзальтированная миссис Робертс, вопреки самой себе, и вправду доставляет вести из дальних пределов? Что, если для установления контакта с материальным миром сэр Артур, в каком бы виде и месте он ни существовал в настоящее время, по необходимости пользуется каналом тех, кто отчасти мошенничает? Не послужит ли это объяснением?

– Он здесь, – повторяет соседка слева обыденным, повседневным тоном.

Ее слова подхватывает мужчина местах в десяти-двенадцати от них.

– Он здесь.

Эти два слова, сказанные будничным тоном, были рассчитаны на ближайших соседей. Однако в заряженном воздухе они магически усилились.

– Он здесь, – повторяет кто-то на галерке.

– Он здесь, – откликается женщина с арены.

Потом из партера тоном проповедника-фундаменталиста неожиданно выкрикивает мужчина в черном:

– ОН ЗДЕСЬ!

Инстинктивно наклонившись, Джордж вынимает из стоящего в ногах футляра бинокль. Прижимая его к очкам, пытается навести фокус на сцену. Большой и указательный пальцы, которые нервно крутят колесико, промахиваются то в одну сторону, то в другую, но наконец останавливаются в срединном положении. Он рассматривает вошедшую в транс ясновидящую, пустое кресло, семью Дойл. С момента первого объявления о присутствии сэра Артура леди Конан Дойл остается в той же застывшей позе: прямая спина, расправленные плечи, голова поднята, смотрит вперед с неким – как сейчас видит Джордж – подобием улыбки. Златовласая, кокетливая молодая женщина, которую он мимолетно встречал много лет назад, стала более темноволосой и солидной; до сих пор он видел ее только рядом с сэром Артуром; по ее словам, там она и остается. Он переводит бинокль туда-обратно: на кресло, на ясновидящую, на вдову. Дыхание у нее, как он видит, учащенное и жесткое.

Кто-то касается его левого плеча. Он роняет бинокль. Качая головой, соседка говорит:

– Так вы его не увидите.

Она не упрекает, а просто объясняет положение дел.

– Его можно увидеть только зрением веры.

Зрение веры. Зрение, которое принес с собой сэр Артур на их первую встречу в Гранд-отеле на Черинг-Кросс. Он поверил в Джорджа; должен ли теперь Джордж поверить в сэра Артура? Слова его заступника: «я не думаю», «я не верю», «я знаю ». Сэр Артур принес с собой завидную, успокоительную уверенность. Он знал, что к чему. А что знает он, Джордж? Знает ли он в конечном итоге хоть что-нибудь? Какова сумма знаний, накопленных им за пятьдесят четыре года? По большому счету он шел по жизни, обучаясь и ожидая инструкций. Для него всегда был важен чужой авторитет; а есть ли у него свой собственный? В пятьдесят четыре года он о многом думает, кое-чему верит, но может ли хоть о чем-нибудь с уверенностью сказать «знаю»?

Возгласы очевидцев материализации сэра Артура смолкли – наверное, потому, что со сцены не поступало подтверждения ответов. О чем говорила леди Конан Дойл в начале церемонии? Что наш земной взор не способен проникнуть за пределы земных вибраций; только тот, кто наделен дополнительным, богоданным зрением, что именуется ясновидением, сможет увидеть среди нас милый сердцу образ. Сумей сэр Артур наделить даром ясновидения самых разных людей, до сих пор стоящих в разных концах зала, это было бы настоящим чудом.

Теперь вновь заговаривает миссис Робертс:

– Для вас, дорогая, у меня есть весточка от сэра Артура.

И снова леди Конан Дойл не поворачивает головы. В медленном колыхании черного атласа миссис Робертс отступает влево, к семье Дойл и пустующему креслу. Она останавливается рядом с леди Конан Дойл, сбоку и чуть позади, лицом к той части зала, где сидит Джордж. Несмотря на значительное расстояние, слова ее легко различимы.

– Сэр Артур сказал мне, что кто-то из вас сегодня утром заходил в беседку. – Она выжидает, но, не получив ответа от вдовы, подсказывает: – Это верно?

– Конечно, а что такого? – отвечает леди Конан Дойл. – Это была я.

Кивнув, миссис Робертс продолжает:

– Послание звучит так: передай Мэри…

В этот миг из органа вырывается громогласный вопль. Склонясь пониже, миссис Робертс продолжает говорить под защитой шума. Время от времени леди Конан Дойл кивает. Потом переводит вопросительный взгляд на рослого сына в черном фраке, сидящего слева от нее. Тот в свою очередь смотрит на миссис Робертс, которая теперь обращается к ним обоим. Потом к ним присоединяется второй сын. Нещадно гремит орган.

Джордж не знает, зачем нужно топить сообщение в шуме: то ли для соблюдения семейной приватности, то ли для сценического эффекта. Он не знает, что именно засвидетельствовал: истину или ложь или смесь того и другого. Он не знает, что подтверждается чистой, удивительной, неанглийской истовостью тех, кто окружает его в этот вечер: шарлатанство или вера. И если вера, то истинная или ложная.

Закончив передачу сообщения, миссис Робертс поворачивается к мистеру Крейзу. Орган гремит себе, но заглушать ему больше нечего. Члены семейства Дойл переглядываются. Куда теперь повернет церемония? Гимны допеты, дань уважения воздана. Смелый эксперимент завершен, присутствующим явился сэр Артур, его весть доставлена.

Орган не смолкает. Теперь его модуляции, похоже, сближаются с ритмами, какие провожают паству после свадьбы или похорон: настойчивые и неутомимые, они подгоняют ее назад, в будничный, низкий, лишенный магии подлунный мир. Семейство Дойл спускается со сцены, за ними следуют руководители Мэрилебонской ассоциации спиритуалистов, ораторы и миссис Робертс. Зрители встают, женщины наклоняются за сумочками, мужчины во фраках не забывают свои цилиндры, шаркают подошвы, разносятся шепотки, приветствуют друг друга знакомые, и в каждом проходе выстраивается спокойная, неторопливая очередь. Люди вокруг Джорджа собирают свои вещи, поднимаются, кивают и одаривают его полнокровными, несомненными улыбками. Джордж возвращает им улыбку, не равную подаренной, и не поднимается с места. Вновь нагнувшись, он подбирает бинокль и прижимает окуляры к очкам. Еще раз наводит фокус на сцену, на гортензии, на ряд опустевших стульев и надписанный лист картона; есть вероятность, что сегодня здесь был сэр Артур. Джордж смотрит сквозь систему линз в воздух и далее.

Что он видит?

Что видел?

Что еще увидит?

Еще несколько лет медиумы всего мира вызывали Артура в ходе спиритических сеансов; впрочем, родные подтвердили только одно его появление – на домашнем сборе у миссис Осборн-Ленард в 1937 году, где он предупредил, что Англию ждут «громадные перемены». Джин, ставшая истовой спиритуалисткой после гибели своего брата в битве при Монсе, сохранила эту приверженность до самой смерти, последовавшей в 1940 году. Матушка уехала из Мейсонгилла в 1917-м; прихожане округа Торнтон-ин-Лонсдейл преподнесли ей «большие наручные часы со светящимся циферблатом, в кожаном футляре». В сыновнем доме она жить отказалась, хотя в конечном счете перебралась на юг страны и в 1920 году, когда Артур занимался распространением спиритуализма в Австралии, окончила свои дни в деревне Уэст-Гринстед. Брайан Уоллер пережил Артура на два года.