Дэвид Моррелл - Властелин ночи

– Гарольд, – позвала Кэролайн.

– Для вас лорд Кавендейл!

– Вы пожалеете об этом, – выпрямившись, произнесла Кэролайн.

Меня поразило то, каким решительным стало ее лицо: оно больше не было красивым, его исказила клокочущая ярость.

– Пожалею? Напротив.

Он едва не рассмеялся.

– Ваши карточные долги почти разорили поместье. С презрением вы называли меня ростовщицей, но ваш отец продолжал владеть особняком только потому, что я давала ему деньги в долг. Очень большие деньги. И ни одной выплаты так и не дождалась. Завтра я вернусь в Лондон и отзову эти кредиты. Ваши друзья-картежники внезапно станут вашими врагами. Когда они потребуют деньги по вашим долгам, которые до сих пор я исправно оплачивала, они примчатся к вам со своими хлыстами, которые несомненно страшнее вашего. Ваш портной, ваш мясник, ваш торговец вином – все, от кого зависит ваша праздная, никчемная жизнь, тоже потребуют возврата долгов. Когда вы не сможете платить своим слугам, они бросят вас. Вы даже не сможете купить масло для ламп и уголь для каминов. Вы будете сидеть здесь, оборванный, замерзший и голодный, во мраке.

– Это вы так думаете. Через несколько месяцев у меня будет доход с урожая.

– Нет, если урожай не будет собран. Инвентарь, повозки, скот – все отдано мне в заклад. Даже ваша мебель. Завтра я завладею всем.

– Я солгал, – заявил Гарольд с еще большей яростью.

– Солгали? О чем?

– Я знал Дэниела Харкурта. Я нанял его навести справки о вас и вашей бесстыжей дочери.

– Не будьте смешным. Мы с Дэниелом были деловыми партнерами.

– Он ненавидел вас! Он презирал вас за происхождение и то высокомерие, которое вы на себя напускали. Он был в восторге от возможности разоблачить вас и вашу дочь и заставить всех осознать, что вы обе – шарлатанки! Должно быть, он спешил сюда в четверг вечером с доказательством того, что сопливый паршивец вашей дочери – не сын моего отца. Но это больше не имеет значения. Теперь я лорд Кавендейл. Ни вашей дочери, ни ее ублюдку здесь не место! Прочь! Вон!

Резкий свист хлыста выгнал нас через парадную дверь, вниз по гранитным ступеням, в самую бурю.

Град налетел на меня справа, ударил по плечу, засыпал шляпу, ужалил мою раненую щеку. Ребенок продолжал кричать под халатом Стеллы.

– Позвольте мне помочь, – предложила я, подхватывая ее под руку, когда домашние туфли Стеллы заскользили на ледяной крошке.

– Нет, я сама этим займусь, – сказала Кэролайн, поспешно обхватив дочь рукой. – Позаботьтесь о Томасе.

Поддерживая отца, я оглянулась на дом и открытую дверь, откуда за нами со свирепым видом наблюдал Гарольд. Неожиданно свет лампы исчез, когда он ступил внутрь и захлопнул створку с грохотом, сильным, как выстрел.

Град подгонял нас. Плач малыша усилился, вынудив Стеллу сказать:

– Тише, Джереми, все будет хорошо. Не бойся. Ты скоро будешь там, где тепло.

Это должно было случиться не так уж и скоро. Пока град жалил меня, я ощущала, как холод проникает сквозь подошвы ботинок, и не могла даже вообразить, что чувствовали Стелла и Кэролайн, обутые в домашние туфли.

– Гарольд ненавидит меня так сильно, что нанял кого-то наводить справки? – возмущенно спросила Стелла. – Он не верит, что Джереми – ребенок его отца? – Ее голос сорвался. – Неужели он не верил и в то, что милая Дженнифер была ребенком его отца?

– Возненавидь его в ответ, Стелла, – настаивала Кэролайн. – Клянусь, что мы его накажем. Не думай ни о чем другом. Пусть жажда мести согреет твое тело.

Мы брели по каменистой дороге, а потом свернули направо, едва разглядев путь, что вел в клинику. Град сменил направление и бил теперь прямо в лицо. Я опустила голову. Ледяная крупа хлестала мой незащищенный затылок. Лед таял, стекая под пальто и дальше вниз по спине, и я никак не могла унять дрожь.

– Гарольд пожалеет, что не умер вместо своего старшего брата, – пообещала Кэролайн. – Бог мне свидетель, я заставлю его заплатить. Старайся думать так же, Стелла. Мы заставим его страдать. А когда покончим с ним, он окажется на самом дне и будет ползать там, словно гадюка. Подпитывай свой гнев. Жар ненависти согреет твое тело и сохранит ребенка в тепле.

Отец поскользнулся на ледяном крошеве, которое покрывало дорогу. Мне удалось подхватить его, прежде чем он упал. Внезапно дорога свернула, и я поняла, что под градом, покрывшим гравий, ее совсем не видно. Мы сбились с пути.

– Мы идем прямо в канаву! – предостерегла я, подхватывая Стеллу и Кэролайн, чтобы они не упали вместе с ребенком. – Держитесь левее! Я останусь здесь и попытаюсь определить, где ее край.

Нам пришлось идти медленнее, пока я без конца нашаривала правой ногой дорогу, стараясь почувствовать, где начинается уклон. Град казался похожим на камни, что швыряют в нищих уличные мальчишки.

Отец снова потерял равновесие и на этот раз упал. Кряхтя, он сумел подняться:

– Я не пострадал. Не останавливайтесь. Вперед. Кажется, я что-то вижу там, слева. Если только это не…

– Нет, отец, это не из-за опиума. Там вырисовывается холм на горизонте.

– Клиника находится у его подножия, – дрогнувшим голосом произнесла Стелла и обратилась к своему малышу: – Джереми, мы почти пришли. Скоро будет тепло.

Мокрая и продрогшая, я шла с такой быстротой, на какую только отваживалась, все время нащупывая край канавы правым ботинком. Холм сделался темнее и выше. Я разглядела очертания трех больших зданий у его основания. В столь поздний час ни в одном из них не горел свет.

– Я вижу тропинку! – воскликнула Кэролайн.

Когда мы торопливо свернули налево, я заметила какой-то силуэт дальше по дороге, с которой свернула. В такой темноте, когда град застилал глаза, я не была вполне уверена, что это, но объект показался мне похожим на крытую парусиной повозку, стоявшую без движения. Я невольно задумалась, что может делать повозка в таком месте и в такой поздний час.

Кто-то барабанил в парадную дверь.

– Помогите! Помогите! – послышался женский голос.

Райан, лежавший на диване в кабинете доктора Уэйнрайта, медленно поднял голову. С помощью Беккера он постарался опросить как можно больше гостей клиники, а когда те разошлись по своим комнатам, вернулся в кабинет доктора, чтобы изучить список пациентов и краткие сведения о них. Часть гостей приехали из Лондона (или, по крайней мере, так заявили), а другие прибыли из таких дальних краев, как Шотландия и Ирландия. Райан не мог определить, сколько из них действительно нуждались в лечении, а сколько оказались в клинике, потому что она стала модной в состоятельных кругах. Пока ни сам инспектор, ни сержант не почувствовали, что кто-то из гостей лжет, заявляя, что никогда не слышал о Дэниеле Харкурте или же слышал, но никогда не имел с ним никаких дел. Инспектор начал подозревать, что напрасно тратит здесь время.