Владимир Апаликов - И Аз воздам

И опять руки потёр.

— Чё-то я, Влас, опасаюсь, — Глафира не спешила разделять радость супруга. — Может, он из начальников каких? Откуда тут взяться графу?

— Из-за границы взяться! Откуда ещё-то, халда? Приехал шпионить зловредный шпион.

— Да уж прям там — шпион, — заупрямилась вдруг Глафира, которой чем-то не глянулось ликование благоверного. — Будет тебе шпион так вот по улицам шлындрать да в дома заходить. Шпион прятаться должен, — и добавила явно услышанное где-то на стороне, — в складках местности.

— Я вот щас по твоим складкам пройдусь, не зарадуешься! — озлился Вилор на жену, пытавшуюся испортить ему праздник. — Нашлась защитница. Я ж за нас обоих страдаю, а ты мне диверсии подкатываешь.

— Ничего я не подкатываю, — пошла на попятную Глафира. — На хрен он мне упал, граф твой. Я к тому, что с Васей-то всё сговорено, а тут граф этот объявился.

— Ну и что? Где двое, там и трое. Что ему привыкать, что ли? Или ты за Мясу своего испугалась?

— Ничего я не пугалась. И не мой он сроду.

— Вот и молчи в тряпочку.

В комнатах Шаховских меж тем происходил обмен любезностями.

— Познакомьтесь, граф — это моя любимая тётушка… нет — моя мама Александра Александровна, — Мария взяла мужа за руку. — А это мой ненаглядный супруг Альберт фон Вартбург.

— О, я есть очень-очень польщён знакомством не только с родственницей моей жены, но и очаровательной женщиной, — Альберт галантно приник к ручке Александры Александровны.

— Ах, что вы, граф, что вы! — смутилась та, — Я, право, уже отвыкла от подобных знаков внимания и от комплиментов.

— Я протестую, это не есть комплимент, это есть констатирование факта, — громогласно заявил граф.

Все рассмеялись, всем сразу стало легко.

— А не выпить ли нам по такому случаю вина? — спросила Мария. — Ей-Богу, было бы неплохо. Тётушка, тот магазин на углу остался? Работает?

Та кивнула утвердительно. Но граф поднял руку:

— Вы не должны иметь заботу, я всё принёс с собой.

И принялся разворачивать свёрток, в котором оказались разного рода закуски, деликатесы, бутылка коньяка и две бутылки вина.

— Куда же столько, граф? — искренне забеспокоилась Шаховская. — Ну, право же, лишнее, мы недавно замечательно пообедали с Машенькой…

— А теперь уже ужин, — перебила Мария. — Спасибо, граф, вы всё сделали так, как надо. Впрочем, как и всегда. Мама Саша, давай опять накрывать на стол, я сейчас провожу графа в ванную, и тоже впрягусь.

Стремительно потащила мужа за собой, тут же вернулась, принялась нарезать колбасу, сыр, красиво раскладывать по тарелкам.

— Машенька, а обращение на «вы» с мужем что-нибудь означает? — осторожно спросила Шаховская. — Нет-нет, ты можешь не отвечать. Но должна сказать, мне граф чрезвычайно понравился. Европейское воспитание и природный аристократизм — от этакого коктейля я всегда была без ума. Твой дядюшка, Царство ему Небесное, этим меня и взял. Но мы с ним всегда были на «ты».

— Успокойся, ненаглядная мама Саша, — Мария проворно сервировала закуски, — обращение на «вы» — традиция старинного рода графов Вартбургов, у них никто никому не тыкает. Никто и никому. Мужа я люблю, он честный и порядочный человек. Он нашёл меня буквально на улице — раздетую, разутую, грязную. По мне ползали вши…

— О Господи! — вскрикнула тётушка, выронила столовый нож, руки поднесла к щекам, на них побежали, побежали слёзы. — Бедная моя девочка, бедная, бедная!

— Ох, прости ты меня, пожалуйста, — спохватилась Мария. — Не будем об этом… Потом как-нибудь расскажу… Правда, особого желания нет…

— И не надо, не вспоминай, доченька моя бедная! Было и прошло и быльём поросло. Будем жить дальше. Господь милостив, не даст нас в обиду.

— Да мы и сами не дадим. Не на таковских напали.

— Ты совсем взрослая стала, пушинка моя!

Шаховская вытерла слёзы. И вовремя — в комнату вошёл умытый и причёсанный Вартбург. Увидев красиво и обильно накрытый стол в неподдельном восхищении ахнул, развёл руками:

— Мой Бог я, наверное, имею счастье, попасть на пир в раю вместе с прекрасными ангелами. Это есть просто удивительно!

— Просто удивительно, сколько они там телятся! — с сердцем сказал Вилор в спину жене, угощавшейся за столом чаем и печеньем. — Просто умереть — не встать, ну — работнички! — Я ж ещё час назад бдительно сигнализировал о шпионском логове, а они всё валандаются где-то.

Глафира, не поворачиваясь, покивала согласно, что-то гмыкнула. Евсеев решил повысить накал обличения:

— Так ведь и ненаглядную мировую революцию проспим к едреней матери!

И тотчас, будто опровергая его необоснованную критику, зазвенел звонок в прихожей. Евсеев бегом кинулся открывать. Вошли трое в форменных чёрных шинелях.

— Где тут графья ошиваются? Не ты, случаем? — нехотя пошутил старший с квадратиком в стреловидных петлицах. Но Вилор шутки не принял.

— Я, дорогой товарищ, графьёв и прочих баронов давил собственными руками на дымных фронтах гражданской, двух ранений имею.

Насчёт дымных фронтов Вилор, скажем так, несколько преувеличил. В гражданскую он был комендантом редакции армейской газеты, оттого в речь его намертво въелись затрёпанные газетные клише. И передовая обходилась без него, но ранения действительно были. Оба — пониже спины. Получил их товарищ Евсеев, когда героически, но, не чуя под собой ног, отступал от прорвавшегося разъезда казаков.

— Ты не обижайся, товарищ, — сказал старший, — шуткую я. — Так куда идти-то?

— Да вот они, все тут, в гнилом своём гнезде, — Вилор показал на закрытую дверь Шаховской. — Пируют, контрики, рябчиков с ананасами жрут и шампанским заливают.

— Кучеряво живут графья, — констатировал старший, без стука распахнул дверь.

Милиционеры, вытащив наганы, вломились внутрь. В комнате вскрикнули. Кричала тётушка, ей живо вспомнились чекистские визиты десятилетней давности. Вартбурги остались спокойны, вопросительно смотрели на ворвавшихся.

— Ну, кто тут граф? — спросил старший, ни к кому особенно не обращаясь.

— Это есть я, — сказал, поднимаясь, Вартбург.

— Тааак, — констатировал старший, — граф, значит? И откуда мы нарисовались?

— Нарисовались?

— Откуда прибыл, спрашиваю.

— Из Германии.

— Таак, — ещё раз протянул старший. — И по каким-таким делам?

— Этого я сказать не могу, прошу понять, пожалуйста.

— Тааак, — в третий раз сказал старший. — Тогда в отделении будем выяснять. Одевайся.

— Позвольте, а на каком основании вы арестовываете моего мужа? — Мария повысила голос, смотрела требовательно. — У вас должен быть на это какой-то документ.

— Мы его не арестовываем, а задерживаем до выяснения личности и прочего — основания у нас есть, — снисходительно разъяснил старший. — А ты, значит, тоже граф? И документы имеются?